Но принцесса искренне верила, что я на что-то способна, хотя даже и не догадывалась о могуществе сапфировой диадемы, венчающей мою голову. Если бы только я могла слышать мысли Грасаля!

— Вместе мы справимся, — с нажимом произнесла Шанталь, взяв мои горячие от возбуждения руки в свои — холодные, как кубики льда, плавающие в шампанском.

Глава 8

Тревога плясала в дрожащих коленях, ледяными стрелами впивалась в спину. Я воровато оглянулась назад. Грасаль все еще беседовал с послом, совсем не обращая внимания на свою пленницу и даже не догадываясь о тайном заговоре, который начал вокруг него строиться. О разговоре с Шанталь напоминал лишь запах морозной свежести, шлейфом оставшийся витать в воздухе за ушедшей принцессой.

Я перевела дух. Шаткое перемирие с царским советником рухнет, словно карточный домик от легкого ветерка, если он узнает о творящихся за его спиной интригах. Риск будоражил, туманя разум, точно крепкое вино.

Я знала, на что шла, и знала, что грозит за непослушание князю, но это не заставило отступиться. Предложение невесты царя пленяло, не оставляя выбора поступить иначе. Я хотела думать, что посещение приема может что-то изменить в отношениях со знатью, но это оказалось иначе.

Я стояла так близко к отцу и все же нас разделяла пропасть. Находясь с правителем в одном зале, я даже не могла к нему подойти и завести ни к чему необязывающий разговор, как это с легкостью делала принцесса. О направленных в мою сторону презрительных взглядах вообще стоит умолчать. Я старалась не замечать чужого шепота, щекочущего спину, неприязненно поджатых губ, смрадных мыслей и флера ехидных сплетен, окутывающего меня, как аромат стойких духов. Нет, я не видела всего этого за блеском великолепия зала и позволяла себе ослепнуть, чтобы горечь и тоска не омрачили праздник.

— Хотите поговорить?

Я вздрогнула, совсем не ожидая, что кто-то решится обратиться с вопросом, и ощутила, как буравят затылок взоры придворных, изнывающих от любопытства и зависти. Княгиня Дульбрад смотрела на меня со смесью замешательства и сочувствия, держа в руке бокал с белым вином, к которому даже не прикоснулась.

— Ваша светлость, — сделала книксен я.

Северянка задумчиво покрутила фужер в руке, наблюдая, как преломляется свет в стекающих по стенкам каплях.

— Делали вы когда-нибудь такой выбор, от которого все равно остается тяжесть на сердце, даже если знаешь, что других вариантов нет?

Извиняющийся тон голоса не загладил того, что я увидела в ее мыслях. Кто бы мог подумать, что хрупкая северянка имеет отношение к тому, как отцу достался престол! Она знала, что есть только два прецедента на трон — дядя и племянник. Презирая цесаревича, княгиня обратила внимание на Викара, хотя понимала, какая участь в этом случае будет уготована его дочери. Будет уготована мне.

— Никогда.

Ответ прозвучал слишком поспешно. Мне хотелось думать, что я не покривила душой, но семена сомнений все равно пустили корни, медленно пробуравливая путь наружу.

— Тогда вам несказанно повезло.

Она опустила глаза, пряча печаль от злопыхателей за пушистыми ресницами. На что княгиня надеется? Неужели она рассчитывает, что я ее пожалею?!

— Коронация получилась просто волшебная, не так ли? — взяв себя в руки, жизнерадостно заметила Уна.

Я внутренне похолодела, но быстро спрятала эмоции за замком и осторожно заметила:

— Полагаю, что так, ваша светлость. Я не присутствовала, когда церемония завершилась.

— Да, вы не находились непосредственно в тронном зале… Но это было так красиво! — покачала она головой. — Как жаль, что никто, кроме меня, этого не видел.

Я не согласилась с ней, понимая, что отпираться о своем визите бессмысленно:

— Я видела свет.

— Это лишь крупица настоящего волшебства.

Княгиня Дульбрад бросила осторожный взгляд на Грасаля, стоящего в отдалении от нас, и, еще сильнее понизив голос, сказала:

— Будьте осторожны, Айрин. Я не поделилась с князем вашим секретом, но не буду отпираться, если он решит выяснить правду.

— Справедливо. Что произошло с отведывателем? Грасаль сообщил мне, что вы можете выяснить, как он нарушил клятву, ваша светлость.

— Единственный способ это сделать — значит смириться с грядущей смертью. Эфу не преступал обетов. Вероятнее всего, настоящего дегустатора убили. Его место занял человек, выглядящий в точности, как и предыдущий отведыватель. Я могу смотреть сквозь иллюзии и обнаружила подставного «эфу», наложившего морок на лицо.

Я ошарашенно уставилась на княгиню, невольно потревожившую клубок змей. Страшно представить, сколько человек замешаны в затевавшемся заговоре. Стоило мне вспомнить о преступлении, как нашла в толпе Марна. Он встретился со мной взглядом и почтительно кивнул. Слуга посмотрел куда-то вдаль, точно подавая мне знак, и исчез, растворившись в скоплении людей. Сердце кольнуло нехорошее предчувствие. Неужели пора?..

Всего минуту спустя игру нааля прервал глухой надсадный кашель.

Молодой аристократ так сильно вцепился в собственное горло, что казалось, желал его выдрать. Его глаза налились кровью, и лопающие сосуды окрасили белок в красный цвет. Вне себя от шока я вцепилась в руку княгини, и та сжала мою ладонь, тоже потрясенная увиденным. Люди оцепили пострадавшего плотным кольцом. Один закричали, другие — страшно побледнели, но никто не подошел ближе. Все словно боялись, что тень смерти может коснуться и их.

Магия способна на многое, но даже она бессильна, когда дело касается яда шайларе. Изменник, покусившийся на жизнь царя, не имел шансов спастись. К счастью, придворные даже не догадывались об истинной причине «недомогания» Гаруна Калунского.

Наконец кто-то подхватил его голову, не давая захлебнуться во рвоте, и, перекрикивая общий гомон, истошно заорал:

— Пошлите за целителем!

К моему удивлению, первым, кто отреагировал на зов, оказался Дамиан Грасаль. Он громогласно рыкнул на неторопливых слуг:

— Лекаря! Немедленно!

Только после его непосредственного приказа те отмерли от шока и выбежали из зала, спеша выполнить требуемое. Я уже забыла о присутствии рядом северянки, когда она покачала головой, тихо пробормотав:

— Чудовищные методы!

— Времена такие, княгиня, — правильно интерпретировал советник, на кого она намекала, и положил руку мне на поясницу. Уна бросила на него возмущенный взгляд и поспешила скрыться, будто одно его присутствие рядом вызывало у нее внезапный приступ тошноты.

Я же словно оцепенела. Перед глазами открывалась страшная картина, но еще большие ужасы касались сознания. Страдания несчастного и его паника передались и мне. Меня разрывало от боли, распустившейся, словно ледяной цветок, и острыми лепестками пронзающей нутро. Я ненавидела себя за то, что пошла на поводу у князя. Неужели нельзя было поступить иначе?

«Делали вы когда-нибудь такой выбор, от которого все равно остается тяжесть на сердце, даже если знаешь, что других вариантов нет?» — прозвучало в голове.

— Царевны не плачут, — произнес Грасаль, так спокойно глядя на бьющегося в конвульсиях Гаруна, будто каждый день наблюдает чужую смерть. — Вытри глаза.

Он сунул мне в руку платок и сжал мою ладонь в кулак. Я поняла, что по щекам действительно катятся горячие слезы.

— Я не царевна.

— Нет, пока не научишься вести себя как особа царской крови. На тебя смотрят, фиалка. Оценивают, делают выводы… Хочешь, чтобы затоптали, вытолкнув с шахматной доски?

— У вас нет сердца! — дрожащим голосом выдавила из себя.

— А у кого оно сейчас есть? — невозмутимо парировал князь.

Тем временем в зал вбежал замыленный лекарь и подскочил к Гаруну, извергающему из себя рвоту вперемешку с кровью. Придворные любопытно поглядывали на разворачивающееся действо, боясь испачкать дорогие наряды в нечистотах и морща носы от едкого запаха.

Но врачебная помощь запоздала: изменник закатил глаза и, захрипев, испустил дух.