— Добрый вечер, миссис Айвери. Не желаете присесть?

— Сильного желания не испытываю, — голос звучал холодно и сухо, и теперь в нем появилась какая-то незнакомая мне нотка.

— Ну, как хотите, — улыбнулся я.

— Не буду долго надоедать вам. Причина моего визита — постоянное беспокойство за Эсмеральду. Такого не испытывал, наверное, еще ни один человек, это невозможно вынести. Так вот, я пришла сюда, чтобы лично убедиться в вашем более чем странном поведении… — Я не дал ей договорить:

— Почему вы считаете мое поведение странным?

— Когда сегодня утром полиция пришла ко мне в дом, чтобы допросить Эсмеральду, у меня сразу же возникло подозрение, что вы — непосредственная причина этого визита. Я была поражена, не могла поверить, но теперь поверю во что угодно.

Я сделал длинную затяжку:

— Да? Почему?

— Утром, после прихода полицейского, я позвонила своему адвокату мистеру Селби и попросила связаться с вами, чтобы узнать о деле как можно больше. Вскоре он позвонил мне и передал содержание разговора. Честно говоря, оно повергло меня в глубочайшее изумление. Мистер Селби сообщил, что вы, скорее, похожи на свидетеля в пользу обвинителей, чем наоборот.

— Так оно и было. Будь я на месте мистера Селби, думал бы точно так же.

— Вам не кажется, что в создавшейся ситуации естественнее оказать помощь и поддержку этой несчастной женщине? А чего добиваетесь вы? Все ваши действия доказывают обратное.

— Вы что, не верите мне, миссис Айвери?

— Сегодня утром у меня состоялся разговор с доктором Куинсли. Он рассказал, что именно вы привезли Эсмеральду на лечение в клинику. И я сделала вывод, что вы очень добрый человек. В вашем характере открылись хорошие стороны, — она колебалась, — которые я отметила во время разговора в Стейнхасте, и думаю, что причиной изменения вашего поведения в лучшую сторону стала не только Эсмеральда, но и в какой-то степени я. Во всяком случае, мне очень хотелось в это верить…

В ответ я усмехнулся:

— Стараюсь как можно лучше выполнять работу для своих клиентов и производить на них хорошее впечатление.

— Правда? И вы думаете, я поверю в это теперь?

— После инцидента с Селби? Мне не понравился его бесцеремонный допрос, — окурок полетел в урну. — Ваша беда в том, что вы настраиваете все на свой лад, а когда не сходитесь с кем-нибудь во взглядах, сердитесь и делаете глупости. Во время нашего разговора в Стейнхасте в среду, я попросил позвонить мне, если что-нибудь случится. Вы этого не сделали, скорее сделали наоборот: позвонили Селби. Почему вы не послушались меня?

— Не было в этом необходимости, а теперь и подавно, ведь у меня испарилась последняя капля доверия… Мистер Селби, кстати, не обольщался на этот счет с самого начала и, видимо, правильно делал.

— Хорошо. Значит, мистер Селби и вы мне не доверяете. Что дальше?! Броситься с пирса что ли? — Я сунул в рот сигарету. — Послушайте… Скажите мне вот что: откуда такая горячность Селби? Что он собирается предпринять?

— Ну, это должно быть известно и вам: мистер Селби уверен, что судебный процесс над Эсмеральдой состоится, против нее свидетельствует масса фактов, следовательно, возможно обвинение в убийстве. Но есть также ряд смягчающих обстоятельств, и судьи могут ограничиться условным приговором.

— Звучит разумно. Что дальше?

— Мистер Селби утверждает, что исход судебного процесса большей частью зависит от вас. Но, прежде чем начать работу, ему необходимы сведения, которые вы собираетесь передать в полицию.

— Понятно. Он не получит их!

— Почему? — Ее глаза смотрели враждебно и так казались мне даже красивее.

— Я не готов ответить на ваш вопрос сейчас.

— И все же, мистер О'Хара, почему? — не отставала она.

— Не готов говорить на эту тему.

Миссис Айвери сердито передернула плечами.

— Люди допускают всякие ошибки в жизни. При первой нашей встрече здесь, в понедельник, вы мне не понравились, показались просто бессовестным. Но, как я уже говорила, именно такой человек мне и был нужен. Вскоре это мнение стало меняться: я думала о вас, — она цинично улыбнулась, — все лучше и лучше. А сейчас убеждаюсь, что первое впечатление оказалось наиболее правильным: вы бесчеловечны, О'Хара.

Я пытался воспринимать эти слова с улыбкой, но настроение падало с каждым ее резким словом. С понедельника моя голова работала почти непрерывно, и теперь просто не было сил спорить, доказывать истину. Хотя не уверен, что стал бы это делать и со свежей головой.

— О'кэй. Рад, что у вас сложилось окончательное мнение, но может быть, позволите мне закончить работу? Еще раз приношу свои извинения, что у нас нет лифта.

Миссис Айвери побелела от гнева, встала и вышла, хлопнув дверью. Было слышно, как ее каблуки сердито простучали по коридору.

Подойдя к окну, я выглянул на улицу. Она села в машину, развернулась и уехала прочь.

«Ничего не поделаешь!» — подумал я и вернулся к пишущей машинке.

III

В пятнадцать минут двенадцатого я уже нажимал кнопку звонка квартиры Пэлла. В моем дипломате покоилась большая папка с показаниями. Я был очень доволен результатами своей работы и надеялся, что инспектор Гейл также их одобрит.

Дверь открыл сам Пэлл, одетый в черный вельветовый халат. В зубах была зажата сигара. Мне почему-то не понравился его слишком уж самодовольный вид.

— Проходи, — произнес Пэлл.

Мы прошли в большую гостиную, где уже не раз бывали за текущую неделю. Пэлл указал мне на большое кресло, стоящее рядом со столиком, на котором располагался целый ряд всевозможных коробок с сигарами и сигаретами. У меня возникло ощущение, что Пэлл вполне доволен жизнью и хочет просто поболтать по душам, но, конечно, до какого-то предела. Мысль об этом заставила меня внутренне улыбнуться.

Смешав виски с содовой, он подал один бокал мне. Потом прислонился спиной к камину и уставился на меня улыбающимся снисходительным взглядом:

— Итак, тебя все еще что-то беспокоит?. Что на этот раз? Наверное, не нравится вмешательство полиции в это дело. Хотел сам пойти и все рассказать, когда сочтешь нужным? Но принципиально ведь ничего не изменилось, а когда-нибудь, пришлось бы это сделать.

— Так или иначе, но я вовсе не собирался идти в полицию.

Пэлл удивленно поднял брови:

— Не собирался?

— Нет, — повторил я. — И даже предвидел, что ты растреплешь им мои подозрения по поводу убийства Рико.

Пэлл выглядел искренне удивленным:

— Что, черт возьми, ты хочешь сказать? Что значит «растреплешь»?

Я с улыбкой смотрел на него. Забавно будет наблюдать все его дальнейшие выкрутасы.

— Я хотел сказать то, что сказал. Ты сделал это, чтобы обезопасить себя. Когда мы расстались вчера, ты принялся напряженно думать. Если бы я первый пошел в полицию, то потребовались бы объяснения: зачем тебе нужно было инсценировать самоубийство. Значит, лучшим способом отвести подозрения было — позвонить в Скотланд-Ярд. Не назвав своего имени, ты сообщил, что Рико именно убили, а если требуется дополнительная информация, следует обращаться к мистеру Кэрилу О'Хара в отель «Мэлинсон». Если бы все-таки они пристали с вопросами, зачем ты запутывал полицию, то сказал бы, что сделал это в порыве, но потом решил загладить вину, позвонив анонимно по телефону.

— Ты, должно быть, совсем спятил. Ты… — спокойно сказал Пэлл.

— Идиот. Сейчас ты начнешь говорить, что не ездил в ночь убийства в «Кроссвейз», что не видел мертвого Рико и не двигал кушетки. Но не сотрясай зря воздух. Ты приехал туда после Эсмеральды, и этот факт уже известен полицейскому инспектору Гейлу, с которым я так мило побеседовал вчера, но в общем-то о другом.

Пэлл мигом осушил свой бокал и посмотрел на меня сузившимися и потемневшими глазами:

— Что значит «о другом»?

— Я всего лишь посоветовал сфотографировать следы машин на дороге позади дома, — с усмешкой ответил я. — Они могут рассказать очень многое. К гаражу ведут следы автомобиля Рико, оставленные его машиной, когда он приехал из Лондона. Поверх легли следы его же машины, но на этот раз в ней уезжала Эсмеральда после убийства мужа. А сверху видны следы твоей машины, значит, ты был там последний. Я даже знаю траекторию: ты приехал и остановился у заднего портика, а выйдя из дома, развернулся и уехал. Заднее колесо твоей машины имеет очень своеобразный протектор.