Принцесса на мгновение закрыла глаза, и, когда открыла их вновь, её взгляд выражал сострадание.

— Прости, Воин. Я забыла… саму суть этого Проклятия. — Девушка покачала головой. — Но что сделано, то сделано. И ты совершишь то, что должен, с достоинством и честью. — Киопори положила руки на живот и погладила его. — Он определенно возмущен, если ты не заметил. Мне кажется, он кричит там внутри: «Что за задержка!». Так что нет, не стоит возвращаться к тому, безымянному. Давай встретим нашего сына.

Маркус провел руками по её шелковистым волосам.

— Ты уверена? Между нами не должно оставаться никаких сожалений и обид.

Киопори взяла его лицо в свои руки.

— Это момент радости и горечи. Как может проклятие быть иным? Но твои слова подарили мне ту уверенность, в которой я нуждалась, и между нами теперь только мир и любовь, Воин. Призови нашего сына.

Маркус заглянул в прекрасные глаза Принцессы и вновь почувствовал очарование ее души.

— Ты мой мир, — прошептал он и наконец и повернулся к их второму ребенку. Со словами извинения вампир повторил древнюю молитву и позвал малыша к себе.

Когда золотая пыль вновь заполнила комнату и контур ребенка начал появляться, все вопросы и волнения отошли на второй план перед благоговением и трепетом. Мальчик, материализовавшийся в руках Маркуса, был, несомненно, великолепен. Как у матери и отца, его волосы имели цвет воронового крыла, черные, как сама ночь, и прекрасные, как чистый шелк. Но его глаза — его глаза пленяли. Соединив в себе оттенки родителей, они стали цвета янтаря и золота, с завитками синего в центре, как совершенное произведение искусства — цвет заходящего солнца над горизонтом в ясном небе. Черты его лица были столь же благородными, как у отца, и утонченными, как у матери. Такая мужская красота сможет однажды посоперничать даже с красотой Накари.

Маркус улыбнулся, внезапно растерявшись и не зная, что ему делать дальше. Мужчина осмотрел руки и ноги малыша и рассмеялся, когда тот пихнулся и ударил его по рукам в ответ на прикосновение.

— Он сильный.

— Разумеется, — усмехнулась Киопори.

Она попыталась сесть, и Маркус мысленно потянулся к Принцессе, чтобы помочь.

— Это оскорбляет тебя? — спросил он, не до конца понимая ее правила.

Киопори просто покачала головой.

— Глупый, конечно, нет. К счастью, у нас теперь целая вечность, чтобы понять друг друга. — Принцесса потянулась к нему и сложила руки, чтобы взять ребенка. — Можно?

Маркус поспешно кивнул.

— Конечно.

Когда вампир положил ребенка на руки матери, её лицо засветилось гордостью и любовью.

Два ангела. И оба принадлежат ему.

— Мы еще не выбрали имя, — сказала Принцесса, протянув мизинец младенцу, который сразу же крепко за него ухватился. Слезы потекли по ее лицу, когда Киопори засмеялась и улыбнулась, состроив гримасу сияющему ребенку.

Маркус положил руки на голову сына и мягко погладил его блестящие волосы.

— Несмотря на то, что современные имена довольно… яркие… я больше предпочитаю средневековые. Сильные, гордые и серьезные имена.

Киопори улыбнулась.

— И какое же ты выбрал?

Ребенок икнул, и они оба рассмеялись. Маркус пожал плечами.

— Возможно, что-нибудь со значением: Воин или Завоеватель.

Киопори вздохнула.

— Ну конечно. У этого ребенка нет шанса стать кем-либо другим, не так ли? Быть может, Магом или Судьей?

Маркус нахмурился.

— Ты смеешься надо мной, женщина? Разумеется, нет. К пяти годам он уже будет отменным стрелком.

Киопори пощекотала животик малыша, и тот заёрзал.

— Не беспокойся, — мягко прошептала она, — я прослежу за тем, чтобы ты сам выбрал свой путь.

Маркус зарычал, а ребенок захихикал.

Киопори удивленно отскочила.

— Он уже умеет это?

Мужчина кивнул.

— Дети вампиров рождаются более зрелыми и развиваются намного быстрее человеческих детей. Он думает, что ты говоришь полную ерунду.

Киопори засмеялась, не соглашаясь.

— Нет, Воин, я думаю, он считает ерундой то, что сказал ты!

Ребенок снова засмеялся, и Маркус нахмурился.

— Дай мне дитя; ты плохо на него влияешь.

Киопори закатила глаза и взяла малыша покрепче, все еще смеясь.

— Имя, муж! Какое-то из средних веков? Воин, завоеватель… победитель?

— Николай.

— Николай, — повторила Киопори. — Мне нравится.

Маркус кивнул, явно довольный.

— Хочешь выбрать второе имя?

Киопори закрыла глаза.

— Об этом нечего и думать: Джейдон.

Маркус внимательно посмотрел на нее. Джейдон. Древний родоначальник дома Джейдона. Первый мужчина их рода. Из почтения никто не брал его имя, но если у кого и были права на это, то только у Киопори. Джейдон Демир был для девушки не просто великой легендой, тем, кто принес милосердие своему дому и своим потомкам во время Проклятия Крови. Не просто отцом нового вида, древним принцем или первым правителем новой цивилизации. Джейдон Демир был ее возлюбленным братом и дядей Николая. Подобное осознавалось с трудом.

— Николай Джейдон Силивази. Значит, решено.

Киопори прижала к себе ребенка и прошептала что-то, во что Маркус из уважения предпочел не вслушиваться. Вздохнув, он положил одну руку на спину возлюбленной, а второй нежно провел по щеке сына.

— Я не хочу оставлять тебя, но сейчас мне нужно идти. Я не могу оставить Накари с…

— Конечно, — прошептала Киопори. — С тобой все будет хорошо? Если хочешь, я позову Джослин или Ванью посидеть немного с Николаем, и мы сможем пойти вдвоем.

Маркус поцеловал Принцессу в лоб, на мгновение прижавшись к ней головой.

— Спасибо, что спросила, но все же нет. Это было бы святотатством: небесная женщина, склоняющаяся перед проклятием мужчин. Нет, это мое наказание, мое искупление, это мою жизнь пощадят в результате, — он вздохнул. — Я скоро вернусь к тебе.

Малыш перевел взгляд с матери на отца, и его лицо осветилось самой нежной сияющей улыбкой, которую вампир когда-либо видел.

Маркус пройдет через это.

О да, спустя пятнадцать сотен лет бесконечного существования он определенно сможет через это пройти. Жертва — вот все, что стояло между мужчиной и целой вечностью наедине с его прекрасной женщиной и их сыном.

Чтобы вернуться к ним, он сможет пройти через что угодно.

Маркус вошел в Комнату Жертвы и Искупления полностью сосредоточенный, неся в руках извивающегося младенца. Ребенок больше не плакал, но шипел и плевался, пытаясь поцарапать руки отца кончиками крошечных когтей. Сочувствие часто становилось уловкой младенцев для их матерей, бывших ранее людьми, но как только это не удавалось, тьма неизбежно проявляла себя. Маркус постарался не думать о том, что он тоже находился бок о бок с подобным существом в утробе матери.

Температура Комнаты была зловеще холодной. Энергия ярости, печали и скорби росла с каждым шагом Маркуса, пока он шел мимо ровных рядов скамей по направлению к гранитному алтарю. Вампир поднялся на платформу и положил извивающегося младенца в гладкую пустую чашу на вершине, осторожно, пытаясь не наступить на темный клубящийся туман у основания. Затем отошел, опустившись на колени на полу, смиренный и покорный, как и требовалось. Но когда он открыл рот, чтобы заговорить, то не смог.

Слова раз за разом возникали в его голове, слова, которые он не мог произнести… не на румынском, не на английском: «Pentru tine, care au fost drepţi şi fără vină; pentru tine, care au fost sacrificate fara mila: am venit pentru a rambursa datoria mea. Pentru păcatele de stramosii mei, am oferi primul nascut fiul meu şi vă implor de iertare. Ai mila de pe sufletul meu şi să accepte acest copil viaţa în schimbul meu…»

«Вам, кто был благочестив и невинен, вам, кто был убит без жалости, я пришел выплатить свой долг. За грехи предков я предлагаю моего первенца и молю Вас о прощении. Проявите милость к моей душе и примите жизнь этого ребенка в обмен на мою».