— Ух ты, — отвечаю я, затаив дыхание.

Мы проезжаем мимо территории бывшего бассейна, где теперь растет зерно. В Уайт-Сити тоже есть маленький бассейн, в котором я иногда плавала кругами. Я бы и сейчас с удовольствием прыгнула в освежающую воду. Одежда прилипает к телу, а пряди волос — ко лбу.

Джекс тоже потеет. О чем он думает? Каждый раз, когда я смотрю на него, он смотрит в мою сторону, но ничего не говорит. Размышляет о том, как бы ему побыстрее избавиться от меня, чтобы сразу вернуться?

— А сколько в городе жителей? — спрашиваю я Соню, чтобы отвлечься от неприятного тянущего чувства в груди.

— Уже больше тридцати тысяч.

Чем ближе мы подъезжаем, тем больше деталей я вижу. Что я сначала приняла за сараи, оказывается деревянными домами. Вокруг пирамиды образовался новый город. Я вижу машины на чистых улицах — гибридные^[19] автомобили, как пояснила Соня. Они могут ездить на бензине и водороде.

Я не перестаю удивляться.

Поезд постепенно сбавляет ход и въезжает на вокзал, где стоит группа примерно из двадцати мужчин. Они вооружены дубинками и обычными пистолетами, которые выглядят не так современно, как оружие Воинов и повстанцев. На всех солнцезащитные очки и ковбойские шляпы, джинсы и рубашки. Так что теперь у меня легкое ощущение, что я попала в вестерн.

— Это стражи города. — Соня выключает двигатели и кричит им: — У нас раненый! — Затем она подходит к нам. — Следовало ожидать, что о твоем прибытии станет известно. Джекс, сейчас ты должен или отдать мне свое оружие, или уехать назад. Я покажу тебе, как управлять поездом, это не сложно.

— Можно подумать, их игрушки пугают меня, — говорит он, бросив взгляд на мужчин.

— Ну, свое дело они делают. — Соня обмахивается шляпой и задумчиво смотрит на Джулиуса, который снова потерял сознание. — Эти мужчины представляют здесь закон. Ношение оружия в городе запрещено всем гражданам, специальное разрешение есть только у стражей и охотников.

— Охотников? — переспрашиваю я настороженно. — На кого они охотятся?

— На бизонов и других животных. Рядом с горным хребтом звери могут спокойно размножаться. Их там сотни тысяч. Они составляют бóльшую часть нашего мясного рациона. — Соня опускает голову. — Но по нашим законам, если кому-то вынесен смертный приговор, казнь может осуществить и охотник. — Она через окно передает одному из стражей свой пояс с оружием и пистолет. Это пожилой мужчина с бронзовым от солнца, продубленным ветрами лицом.

Я отдаю ей свой пистолет, который она также передает старику.

— Что на счет Воина? — спрашивает он и кивает на Джекса. — У нас приказ арестовать его.

— Вы сможете сделать это очень скоро. Где санитары?

Дрожа, я делаю вдох и цепляюсь за руку Джекса.

— Езжай лучше назад. — Бог ты мой, что я такое говорю? Я не хочу, чтобы он уходил. И что ему делать в Уайт-Сити? Вечно прятаться в пещерах? Но если он останется, они арестуют его и, возможно, убьют! Он — Воин… их заклятый враг!

— Он не доставит вам проблем, без его помощи нас бы тут не было, — кричит Соня наружу и снова поворачивается к Джексу. — Что ты решил?

Не отводя от меня глаз, он передает Соне винтовку, затем снимает защитный жилет с остальным оружием.

Я слегка качаю головой и смаргиваю первые слезы. Я всё могу прочитать в его голубых глазах. Он остается. Из-за меня. Не это ли он собирался сказать мне, когда мы вышли из тоннеля?

— Джекс, ты не должен из-за меня рисковать своей жизнью, — шепчу я.

— Это мое решение, малышка. Сначала я должен убедиться, что ты в безопасности. — Он хватает меня за шею и целует мои губы коротко, жестко и страстно — так, что у меня перехватывает дыхание. Наконец он одаривает меня одним из своих знаменитых пламенных взглядов, который пылает еще жарче, чем когда-либо, а затем с поднятыми руками выходит из поезда.

Я, словно парализованная, беспомощно наблюдаю, как стражи города приказывают ему встать на колени и сложить руки за спиной.

Джекс без сопротивления подчиняется. Когда они, надев на него наручники, уводят его, я хочу броситься вслед, но Соня удерживает меня.

— Не совершай опрометчивых поступков, пока мы не узнаем, что с ним будет.

Тянущая боль в груди почти убивает меня.

В это время на перроне появляются два санитара с носилками. Я узнаю их по красному кресту на голубых комбинезонах. Они заходят в поезд и перекладывают Джула на носилки. Я рассказываю им, что произошло, и они обещают сразу же заняться им. При этом я разрываюсь между желанием побежать за Джексом и остаться с Джулиусом.

Но Соня права: вероятно, я не должна показывать никому, как много для меня значит Джекс, хотя по крайней мере стражи увидели, как много я значу для него. В этот поцелуй он вложил все свои чувства ко мне. Настоящие чувства, а не просто сексуальное желание — в этом я уверена.

Когда Джекс оглядывается и дарит мне ободряющую улыбку, я беру себя в руки и улыбаюсь в ответ. Всё будет хорошо. Должно!

Понял ли Джекс, как много я для него значу, из-за того, что я едва не умерла? Изменится ли что-то между нами? Могу ли я надеяться на большее?

В моей голове царит хаос.

Я решительно вытираю слезы с лица и иду за Соней и санитарами. Что бы ни случилось с Джексом… я буду рядом, как он был рядом со мной. Как только я узнаю, что жизнь Джула вне опасности, я пущу в ход все средства, чтобы спасти Джекса.

Глава 9

Новая жизнь

Зал внутри пирамиды поднимается на несколько этажей, сужаясь кверху. Я никогда еще не видела ничего подобного. Даже стеклянные лифты ходят под углом. И, как и говорила Соня, здесь внутри находится целый город. Повсюду торговые палатки и среди них есть такие как, например, настоящие маленькие домики и храмы в восточном стиле, в которых продаются разные товары. Кроме того, есть рестораны и даже театр. В пирамиде суетится огромное количество людей. Они разговаривают, смеются, хотя выглядят больными и истощенными. Им не хватает чистой воды.

Я сдвигаю солнцезащитные очки на голову, потому что здесь довольно темно, зато приятно прохладно. Есть электрический свет, но горят всего несколько ламп, прикрепленных к балюстраде.

У меня не укладывается в голове, что сенат собирается уничтожить место, где аутлендеры так хорошо обустроились. И всё из-за борьбы за питьевую воду. Под Уайт-Сити ее достаточно для всех. Если бы в Резуре появилась собственная установка для очистки воды, проблемы вообще не было бы. Оба города могли бы мирно сосуществовать. Аутлендеры и «люди под куполом» — как мы себя называем — могли бы посещать друг друга, перенимать друг у друга опыт и извлекать пользу от сотрудничества.

Но именно этого сенат и не хочет. Сосуществование с аутлендерами для них немыслимо. Режим не хотел бы, чтобы мы возжелали для себя такие же райские порядки. Даже если жизнь в Резуре и не совершенна, люди здесь свободны и не подвержены диктатуре, как мы. Прямо так, как сказал Джулиус: «Небольшое население можно держать в страхе, а многие сотни тысяч людей — нет».

Я тяжело сглатываю. Новая война неизбежна. Почему всегда должны быть жадные до власти, эгоистичные люди, которые ставят свое благополучие превыше благополучия других? Я чувствую злость и беспомощность.

Мимо меня хромает на костылях пожилой мужчина. Тем не менее, он улыбается мне. У него почти нет зубов, его глаза покрасневшие, щеки бледные и впалые.

Когда он уже не может нас слышать, Соня говорит:

— Нам просто нужно больше чистой питьевой воды. У нас настолько крупный прирост населения, что тех небольших подачек от Уайт-Сити, давно уже не хватает на всех. Поэтому многие пьют загрязненную воду. У нас очень много больных и высокий уровень смертности.

С болью в желудке я думаю о двух бутылках воды в моем рюкзаке. Я испытываю соблазн отдать одну кому-нибудь из этих людей, вот только кому? И когда у меня будет что-нибудь попить? Они понадобятся мне самой.