В тот период я стал часто ездить со съёмочными группами, съёмки велись в самых разных местах, и я стал обнаруживать, что меня окружает всё больше и больше соблазнов. Под словом «соблазн» я не имею в виду женский пол, просто я узнал, что за пределами школы столько всего увлекательного! Я с детства любил игры и веселье, но учась в школе китайской оперы, мы только и делали, что тренировались с утра до ночи и подвергались порке по поводу и без повода, тут уж было не до развлечений. А теперь я узнал, как интересно играть в боулинг и в бильярд, как увлекательно играть в азартные игры, как весело «зависать» с приятелями.
Тогда я и стал под различными предлогами избегать её. Обычно я ей говорил: «Я занят» или «Мне надо на работу», а сам шёл с друзьями играть в бильярд. Поначалу я звал её пойти вместе с нами, но она не любила такие места, поэтому предпочитала ждать меня дома.
Я стал вести себя очень некрасиво. Если, возвращаясь домой, я видел, что в окнах моей квартиры горит свет, я тут же разворачивался и убегал развлекаться с друзьями. По характеру я ещё оставался ребёнком и теперь вёл себя, как вырвавшийся на волю дикий конь. Мне стало неинтересно проводить время дома вместе с ней. Иногда, прогуливаясь с ней вдвоём, я ни с того ни с сего начинал с ней ссориться — для меня это было прекрасным поводом, чтобы сбежать и пойти развлекаться. А иногда я просто неожиданно исчезал, оставляя её одну посреди улицы. Естественно, она уже не могла меня отыскать. Ведь тогда ещё не изобрели мобильных телефонов, с помощью которых можно позвонить друг другу в любое время. Я прятался и наблюдал, как она после безуспешных поисков одна садилась в автобус и уезжала. Я ликовал и отправлялся играть в боулинг.
Вечером я звонил ей домой. Приходилось точно рассчитывать время, чтобы не застать дома её родителей. Она снимала трубку и взволнованно спрашивала, куда я пропал. А я отвечал: «Не знаю, я только отвернулся, а тебя уже нет, полдня тебя потом искал».
Сейчас мне так стыдно это вспоминать, я очень перед ней виноват.
По мере того как я становился всё более известным, я всё меньше времени проводил с ней, но она не покидала меня.
На самом деле она тоже была довольно известной актрисой в своём амплуа, и у неё было много богатых ухажёров, но она им всем отказывала. Она говорила мне: «Пока ты не женишься, я не выйду замуж».
Когда я стал преуспевающей звездой гонконгского кино, пропасть между нами стала непреодолимой.
Потом я стал встречаться с Джоан Линь. Узнав, что у нас с Джоан родился сын, она стала избегать меня. Однако она по-прежнему продолжала видеться с моими родителями, которые очень её любили. Когда мои родители приезжали в Гонконг, она всё время проводила рядом с ними. Я же был загружен работой, и мне некогда было о них позаботиться. Она была в хороших отношениях и со всеми моими друзьями, только через них я и узнавал о том, как она живёт и чем занимается.
Ещё будучи нищим, начинающим каскадёром, я говорил ей: когда я куплю машину, я первым делом прокачу на ней тебя. Но к тому времени, когда у меня появилось достаточно денег и я купил автомобиль, мы с ней уже расстались. Я постоянно названивал ей по телефону, чтобы сказать, что наконец-то купил машину и хочу сдержать обещание. Я хотел, чтобы она первая села в мою новую машину. Но она отказывалась. Поэтому я в конце концов так и не смог сдержать своё слово. Ещё, когда мы гуляли по улицам Гонконга и проходили мимо дорогих магазинов с часами, я говорил ей, что как только у меня появятся деньги, я обязательно куплю ей крутые часы. Я действительно купил для неё женские часики известной марки, но она отказалась их принять.
Потом до меня дошли слухи, что она открыла свой магазин одежды. Я узнал адрес магазина и поехал туда. Остановив машину у обочины напротив входа в магазин, я стал наблюдать за ней. Она общалась с клиентами, время от времени выходила налить воды, а иногда просто неподвижно застывала на месте. Она выглядела очень одинокой. Я долго наблюдал за ней, и на душе у меня было тяжело.
Вернувшись в офис, я созвал всех сотрудников и сказал, чтобы они после работы поехали в её магазин и накупили одежды. Все чеки пусть привезут мне, я оплачу. И ещё попросил их каждый день заходить в тот магазин и что-нибудь покупать, всё равно что. Наверняка она очень удивилась такому внезапному наплыву покупателей.
Видя, как она одинока, я посылал к ней людей, и те с ней общались.
— Как идёт торговля? Я тоже хотел бы открыть магазин одежды, вы не собираетесь открыть филиал? Давайте мы поможем вам открыть филиал.
Она коротко отказывалась:
— Нет, не нужно, я с одним-то едва справляюсь.
Потом однажды я узнал от своих сотрудников, что на двери её магазина появилась табличка «Распродажа» — не собирается ли она закрыть магазин? Я сразу же отправил людей узнать, в чём дело. Вернувшись, они рассказали, что она больше не хочет заниматься торговлей, это очень трудное дело, она сильно устаёт, поэтому решила распродать оставшиеся товары и закрыться.
Сотрудники по моей просьбе снова пошли к ней, чтобы предложить купить у неё магазин, но при одном условии — если она останется на должности управляющего. Она ответила отказом. Наконец, мои сотрудники просто скупили всё, что осталось в магазине, включая полки. В этом она им не отказала.
Уже намного позже мне стало известно, что она решила закрыть магазин после того, как узнала, что это я посылал людей покупать её товары. Иначе с чего бы ей жаловаться на трудности в бизнесе, когда столько клиентов ежедневно покупают у неё одежду?
Я передал ей через друзей, что хотел бы купить для неё квартиру или сделать ей какие-нибудь подарки. Она не согласилась. Она переехала из Гонконга в какую-то отдалённую сельскую местность и перестала показываться на людях. Джоан через друзей приглашала её в гости, но она ни разу не приняла приглашение.
Тогда, в дверях магазина, я видел её в последний раз. Это девушка с очень твёрдым характером. Я слышал, что она так и не вышла замуж. Я по-прежнему очень хочу её разыскать и увидеться с ней.
Иногда, проезжая на своей машине мимо гонконгских ресторанов, я вижу в их ярко освещённых залах многочисленных посетителей и царящую там оживлённую атмосферу, и эта картина напоминает мне об одной девушке.
Мне было 16–17 лет и я ещё числился учеником школы китайской оперы учителя Юй Джим-Юэня.
Я тогда только начал подрабатывать на съёмках в качестве каскадёра, это был адский труд, а будущее виделось мне очень туманным. Жизнь моя была довольно однообразна: тренировки, ожидание какой-нибудь подработки, начало работы, съёмки, побои, окончание работы. Каждый день в 6 часов утра мы с братьями шли на условленное место и дожидались автобуса, и уже после того, как мы рассаживались и автобус набирал ход, нам сообщали, что на сегодня есть работа и мы сможем получить около 5 долларов. Вечером после окончания рабочего дня тот же автобус отвозил нас обратно на то место, где подобрал утром, и мы все вместе возвращались в школу. Тут стоит сделать небольшое отступление. Когда мы только начинали работать на съёмках, существовало такое правило: даже если мы приехали, нагримировались и были полностью готовы, мы не получали ни гроша, если камера за весь день так и не была задействована. Например, иногда кто-то из ведущих актёров не мог прийти на съёмки, и получалось, что мы приехали просто так, потраченное время нам не оплачивали. Это было очень несправедливо, и впоследствии все представители каскадёрского цеха, включая меня, начали бороться за свои права. В конце концов мы добились того, что, как только автобус с каскадёрами трогался в сторону рабочей площадки, наша работа считалась наполовину выполненной, и нам была гарантирована по крайней мере половина положенной суммы, то есть 30 долларов. А уже на съёмочной площадке, как только включалась камера, нам засчитывался «полный рабочий день», за который мы получали 65 долларов.