Американцы без конца судятся. Они ведут тяжбы с компаниями, больницами, владельцами домов, армией, флотом, президентом. Иногда можно прочитать факт сексуального домогательства тридцатилетней давности, который вдруг всплывает на страницах прессы или в эфире. Историям придают пикантность всевозможных сплетен. Существуют репортёры, специализирующиеся на сплетнях. Они смакуют истории о знаменитостях, перемешивая правду и ложь, репортёры-сплетники обнажают самые интимные стороны жизни знаменитых людей, находя, кажется, в этом удовольствие.

Что касается больниц и клиник, возможно, судебные процессы против них справедливы. Многие врачи проявляют невнимание к своему пациенту. Некоторые из них нечестны и беспринципны. Там, где можно пустячную проблему устранить рутинным лечением, они предложат вам хирургическое вмешательство или химиотерапию, что может ухудшить физическое состояние пациента и привести к серьёзным последствиям. Так что перед визитом к врачу подумайте, стоит ли это делать. Несомненно, в США есть много опытных и хороших врачей, но их интересуют состоятельные пациенты, которые могут оплатить дорогостоящее лечение и госпитализацию. Если же вы бедняк, вам может быть назначен любой врач, и лишь удача поможет вам в выздоровлении. Так что делайте всё возможное, чтобы сохранить своё здоровье (примечание Игоря от 19 ноября 2015 года: всё, написанное о некоторых американских обычаях, удивляло Игоря в начале 90-х годов прошлого века, но когда он вернулся на Родину в апреле 2002 года, он стал свидетелем некоторых аналогичных явлений и у себя на Родине: изобилие ненужной корреспонденции в почтовых ящиках, беспринципность и нечестность некоторых клиник, которые в основном стремятся к наживе, и многое другое).

Отдельного внимания заслуживает тенденция американцев упрощать орфографию некоторых слов, допуская вольности в написании английских слов: используя „U“ вместо „You“, „Thru“ вместо „Through“, „Lite“ вместо „Light“, „Nite“ вместо „Night“, „X-mas“ вместо „Christmas“. Особенно эта тенденция наблюдается в компьютерном жаргоне.

15 января 1992 года. Один из церковных служителей Троицкой церкви мексиканского происхождения предложил для меня встречу с администрацией Мексиканского театра возле Диленси-стрит на предмет устройства меня ночным сторожем театра. До встречи с администрацией театра я решил сам посмотреть, что представляет собой место, где стоял театр. Когда я увидел запущенное здание с разбитыми окнами, которые были заткнуты мешками с соломой, я понял, какой опасности я мог подвергнуть свою жизнь, будучи убитым или повешенным ночью бандитами, которые могли проникнуть в здание через разбитые окна. Никакой встречи с администрацией Мексиканского театра не состоялось.

===========================================================

15 марта 1992 года. Я начал работать у молодого американца бразильского происхождения по имени Элтон. У него четыре точки по продаже книг. Американцы любят читать книги и обсуждать их содержание друг с другом и даже иногда со мной. Элтон как-то позавидовал, что я получил высшее образование. «А у меня всего четыре класса образования, — сказал он. — Мои родители-бедняки не могли дать мне образования, и я вынужден был в США работать чистильщиком обуви. А сейчас у меня два мини-автобуса, квартира и достаточно денег, чтобы открыть свой книжный магазин».

==========================================================

12 июля 1992 год. Непоправимая потеря.

Самое худшее, что случилось со мной при торговле книгами Моисея Гольдштейна, — это потеря позолоченных именных часов со словами главкома ГСВГ «За мужество и отвагу, проявленные при исполнении служебных обязанностей». Часы находились в нагрудном кармане тенниски. К концу дня начался дождь, и я старался уложить все книги в сорок коробок и поставить все коробки под столы, чтобы не замочить книги. В лихорадочной спешке я совершенно забыл про часы и вспомнил про них, когда уехал. Для человека, который нашёл часы, они не представляли ценности, а для меня они были сокровищем с неизгладимой памятью о трагедии, которая развернулась в маленьком немецком городке Зальцведеле в канун Рождества 1967 года.

12 октября 1992 года. Праздничный приём.

Уин пришёл на кухню, где я чистил отстойник для жира (специально вмонтированный в пол железный кессон с тяжёлой металлической крышкой для производственных жиров после приготовления пищи). «Игорь, на 241 Уотер-стрит, в Морском церковном институте Нью-Йорка и Нью-Джерси завтра состоится праздничный приём морской делегации с Украины. Нас пригласили, так что, я думаю, тебе будет интересно пойти со мной туда. Мы отправимся туда сразу же после собрания». Я спросил Уина: «Каковы будут мои функции? Надо ли будет мне что-либо переводить для вас?» Уин ответил: «Там будут переводчики. Вы будете гостем».

На следующий день мы отправились на 241 Уотер-стрит. Уин взял с собой церковную одежду и подарки от Троицкой церкви. Я надел на себя костюм, это был первый раз, когда я в США надел костюм.

В гардеробе Уин переоделся в чёрную церковную одежду для религиозной церемонии, которая должна была предшествовать официальным выступлениям офицеров и торжественному ужину. Официальный приём начался с шествия священников к сцене, где они образовали хор, который пропел гимны и религиозные песни. После завершения религиозной части все были приглашены на второй этаж, где началась следующая часть программы, а именно приветствие делегации и выступления. Из речей представителей американской и украинской сторон я узнал, что в Морском церковном институте установилась традиция принимать делегации моряков из России или с Украины в соответствии с планом института.

Третья часть приёма была неофициальной: шведский стол. По обеим сторонам зала установили два ряда столов. Алкогольные напитки стояли на двух специальных столах в конце зала, безалкогольные напитки официанты подносили каждому на подносе. Пища на столах была изысканной и разных кухонь: французской, немецкой, русской, украинской, китайской, японской и прочих.

Уин и я были всегда рядом друг с другом. К Уину подходили знакомые, которые спрашивали его об их совместных друзьях или общих знакомых. К нам также подходили русские и украинские морские офицеры, которых нам представляли их американские коллеги. Некоторые американские офицеры были преподавателями в мореходных училищах США, а один из них, американский морской офицер-преподаватель привёл с собой троих курсантов-украинцев из Новороссийска, которые были посланы на учёбу из Новороссийска в Нью-Йорк и учились там на третьем курсе. Курсанты были стеснительные, они практически не говорили, но когда им задавали вопросы по-английски, они показывали великолепное знание английского языка с превосходным американским произношением. Американский морской офицер был их наставником и отвечал за их подготовку и поведение. Он хохотал, когда рассказывал нам, как эти три курсанта готовились к отпускам, набивая свои чемоданы футболками и джинсами. Для меня, кто знал о скудости красивой одежды в России в те времена, было абсолютно понятна запасливость этих курсантов.

Офицеры из России, которые подходили к нам поговорить, выразили свою озабоченность ситуацией в России, а также предчувствие, что в России может произойти государственный переворот или начаться гражданская война.