Меркурий усилил движения хвостом и молча понёсся вперед, стремясь не заводить разговоры с незнакомцами.

Где-то в глубине мягко закололо, постепенно нагнетая и усиливая судорогами потяжелее. Меркурий почувствовал внутри воду и как-то протяжно, плавно водя нижней челюстью вниз-вверх, принялся задыхаться.

Откуда-то издали покатился рёв голодного морского леопарда.

Оттолкнувшись от волны, сквозным прыжком.

Меркурий не помнил сколько раз он повторил цикл.

Венчая марафон, впереди показалась необъятная темнеющая суша.

Задыхающегося Меркурия содрогающимся черным камнем выбросило на холодный травянистый берег. Небольшие, но остроконечные травинки впились легкой освежающей болью в спину. Он лежал и видел то самое небо. Кто-то говорил о нём, совсем давно. Он не помнил кто. Но то, что подтверждающий правильность точки прибытия ориентир занимал в данный момент большую часть его горизонта, Меркурий знал с несвойственной себе точностью.

Глава XIV

Подобно взбирающемуся по отвесной скале при помощи непрочного белого каната, Меркурий старался сколь угодно дольше держаться на неосознанно ему протянутом другой половиной нелепом понимании правды.

Мало того, что лифт в лунную колонию закрылся спустя некоторое время по его прибытию на Землю, так ещё и билеты на переполненные паромы до Марса можно было выкупить лишь по счастливой случайности оказавшись в неизвестный момент открытия торгов где-нибудь в первой сотне у тёмных, окружённых бродягами астрокасс. Меркурий правда всё-таки купил билет, хорошего это не сулило, но попытаться стоило.

По рассказам отца МПО выработало исключительную технику манипулирования, вернее исправила некоторые недостатки до вполне сносных кондиций. В подобном произволе стоило ожидать участия Никандра.

Марсианское подпольное общество темнело в сознании Меркурия на протяжении всего полета.

Пылу добавлял грязный, полный разного рода публики корабль. Кинотеатр забивался до отвала, фильмы крутили отвратительные. Меркурий не мог выносить творившегося вокруг бардака. Он был уверен в том, что через пару лет паромы совсем оскотинятся и тогда стыдно будет человеку появляться в подобном месте.

Тугие, жаждущие наживы люди, устремившие свой глупый взор на Марс после краха лунного проекта, проводили часы и дни как ни в чем ни бывало. Выпивая, гогоча. Не редкостью были уснувшие по дороге в многоместные каюты пьяницы, запившие от веселья уже на корабле.

Меркурий как раз обитал в одной шестиместной комнатке, рассчитанной человека на три, не более того. По сравнению с прочими каютами ему попались более-менее спокойные соседи. Двое, видимо друзей, день за днем что-то обсуждали, отрываясь лишь на сон и обед.

Меркурий никак не мог разглядеть лиц. Эта мысль будоражила, и на обдумывание он потратил необоснованно большую часть ночи, в итоге отбросив более десятка вполне правдоподобных вариантов.

Сатурн открыл глаза в перебирающем голодным отблеском полупустом зале. В темноте окружающий мир представлялся откровенным рассказчиком. Показать всё он был не в силах, но, сознавая свою неразличимость, молча шептал глупую правду Сатурну в правое ухо.

Подумать только, раньше он всегда просыпался именно здесь и не замечал чарующей кротости пространства. Огромный зал, несмотря на свои габариты, окутывал хозяина подобно двойному слою еле ощутимого одеяла. Сатурн притворился, будто лежит ничком и не чувствует присутствия кого-то иного, явно следящего за всем вокруг краем блестящего глаза.

Никандр когда-то поселил его здесь. Довольно скоро комната Сатурну наскучила, и он побежал куда-то во внешний мир, уехал на электропоезде. Вскоре, конечно, стало ясно: Никандр в общем-то так и собирался поступить.

Каждый следующий шаг Сатурн расценивал исключительно предопределённым и потому особого выхода в окружающий мир не имел. Следующим уровнем появился Миша Корневой, восставший откуда-то из глубокого детства. И так Сатурн медленно катился вглубь своего я, пока вновь не стукнулся об обувь Никандра. Можно сказать, тот его поднял скорее за уши, нежели за шкирку. Сказанное в тот день Сатурна не потрясло, скорее определило его как персонажа значительного, но легче оттого не стало.

Потому они после и общались с Никандром так редко, несмотря на то, что с тех пор Сатурн имел непосредственное влияние на свободное время «босса».

Откровенно классические рисунки на потолке, так ненавистные прежде, обрели в тот момент определенно мифический смысл, лелеющий, казалось, тебя в колыбели детских заблуждений.

Сатурн не стремился подняться, каждое мгновение, проведенное в бессилии на полу, будто восстанавливало покалеченное восприятие, будто разбивало на части уверенность принципов и обводило красивыми чернилами понимание верности детских решений, когда-то здесь же выстроенных.

В зал никто не входил, Сатурн колебался с решением. Он боялся прервать движениями самопроизвольно текущий мир, боялся сломать кружащуюся над ним в лунном свете, бьющем из окна, пыль. Следовало отключить душещипательную ересь, отнявшую у него последние пару минут и вырваться из оцепенения.

Не резко, но быстро вскочить не совсем получилось, однако уверенное положение занять удалось. Сатурн не стал осматриваться, сразу попытался выйти. Двери в обычном месте не оказалось, лишь тень, странным образом принявшая на стене форму большого прямоугольника.

Пришлось осмотреться. Зал был пуст, однако немного поодаль, видимо чуть позади того места, откуда он рванул к несуществующей двери, лежало огромное чёрное пятно.

По мере приближения Сатурна, пятно постепенно приходило в движение. Вскоре на полу реализовалось вполне человекоподобное тело. Сатурн остановился, лицо его не исказилось, стало только чуть более мрачным. Тело, не открывая глаз, поднялось, стремительно встало. Сатурн смотрел чётко, стараясь принять непринужденную, но готовую к атаке позицию.

Глаза существа открылись. Стараясь не учитывать заросшее лицо, по ним можно было ясно интерпретировать объект как человека.

Сатурн почувствовал, как кто-то цепко схватил правый глаз и мягко тянет на себя. Его покачнуло, и он увидел, как изменившееся тело существа впереди падает. Руки не слушались, сознание в целом тоже, однако мыслительный процесс не остановился, зрение тоже не пропало. Сатурн развернулся и в два шага очутился в дальнем углу зала. Мысли обратились в полный порядок, исчерпав друг друга и будто погаснув. Покой, казавшийся всегда таким далеким, наконец поглотил тело. Конечности двигались ровно, стремительно, не творя себе преград.

Сатурн поднял с пола средних размеров баллончик и небольшую горелку.

Тело вспыхнуло мягко, пламя не распространялось ни капли дальше отведенного ему пространства. В пылающих остатках Сатурн наконец разглядел что-то родное. Зеркально отображенное.

— Следующее задание в немного специфическом месте. Слышал о начале строительства лунной колонии? К твоему прибытию отсек будет готов, оставайся там, пока не придут двое, постарше и помоложе, слегка бородатые. Пояснения инструкций нет.

Сатурн поклонился и вышел в дверь на стене.

По прибытии на Марс, Меркурий ненадолго выпал из общей картинки. Правда вот вернуться обратно не составило особого труда. Отсек, хотя бы совместный, снять не удалось. Зато попал он в самую гущу мало соображающих работяг и захваченный общим течением всплыл где-то посреди до краев набитого общего отсека.

Подобные глупости смутить его не могли. Лишь отсутствие где-либо вокруг намека на Никандра давало кратковременное успокоение.

У тех, с кем действительно делил космическую конуру, узнавать было нечего. Даже когда он легонько прислушивался к неделовой болтовне, выцепить оттуда хоть сколько-нибудь полезную информацию не представлялось возможным.