— Неужели в ваш дом на Луне? Но до туда снова семь месяцев!

— Транспортаторная! — Меркурий обомлел от этого слова, — Шучу, нам совсем не придется покидать красную планету.

Они вошли в зал идентичный залу на Луне. Никандр бодро посмотрел на Меркурия и проводил взгляд до того самого утконоса, сидевшего в том самом эллипсоиде. Меркурий еще не успел что-либо подумать, как вновь оказался внутри текучих красок и разноцветных воронок. Никандр стоял правее, улыбаясь во весь рот сквозь бороду и усы.

Глава VII

Меркурий очнулся от сна в прямом смысле слова. Кое-какое тепло всё еще осталось внутри, но в основном было ужасно холодно. Через три минуты он уже выскочил из иглу в поисках теплого уголка — какой-нибудь лаборатории, оранжереи или посольства на крайний случай. Сзади кто-то окликнул, — Пойдем, Меркьюри, пока не отключили систему жизнеобеспечения! — Он знал этот голос.

Никандр пригласил сесть в небольшой вагончик поезда на магнитной подушке. В итоге, через пятнадцать минут они уже стояли, поглощенные очарованием всевозможных красок, светящихся в своей текучести всевозможной красотой.

— Каким образом ты собираешься искать себя номер два — я не могу понять. По крайней мере он о тебе ничего не знает, я решил предоставить все твоему воображению, — Никандр снова улыбнулся во весь рот.

— Почему же вы мне так помогли?

— Меркьюри, ты самый ценный экспонат в моем музее, мне и самому необходимо знать где копия, а где оригинал. К тому же я наблюдаю чрезвычайную интересность, демонстрирующую побочные эффекты недоработки машины и невозможности учесть все состояния. Ты — моя аномалия, а что для экспериментатора может быть интереснее? — Никандр сделал вид, будто садится в кресло-качалку, и начал ритмично двигаться, гипнотизируя Меркурия, у которого тут же слиплись глаза, — Он где-то здесь, но мне никак не удается понять где именно. Как там говорят? Материя и антиматерия? Учти возможность аннигиляции, — Меркурию почему-то совсем неприятно было видеть эту огромную улыбку, но он попытался повторить подобное в ответ и ощутил дикую скованность, — Неплохо, но братству чужды эмоции, так что не ломай принципы. Вот, например, моя идея братства мне нравится намного больше марсианской, хотя тоже требует доработок. Да всё вокруг требует доработок, но я специально именно так и устроил тебя, Меркьюри, чтобы и ты понимал.

Меркурий, не дослушав глупости до конца, прыгнул в небольшую фиолетовую воронку.

Он всё помнил отчетливо и потому удивился однозначности происходящего перед ним действа. Меркурий лицезрел, в полном смысле этого слова, своего отца в кресле напротив. Отец смотрел пристально, будто готовясь что-то произнести, собирая мысли в одну. Силясь что-то сказать, он весь покрылся фиолетовыми пятнами и потускнел. Однако всё же заговорил, мягко и неразборчиво. Постепенно лицо стало проступать чётче и Меркурий наконец узнал в нем того, кого и ожидал в подобном месте найти. Никандр говорил уже мудрёнее, но всё как-то мимо ушей. Тогда Меркурий напрягся и попытался соединить себя в одно большое ухо, что у него и получилось. Никандр просиял и стал говорить быстрее, обрывки слов тщательно пролетали мимо Меркурия, никакой полезной информации.

Тогда он одернул себя за волосы на голове и вытянул через потолок обратно в текучее пространство. Здесь Меркурий увидел небольшую выбоину, за которой и спрятался.

Чуть поодаль стояли Никандр и небольшого роста человек, кажется Боб Зу. Меркурий поглядел на них из-за укрытия. Казалось, его никто не замечал. Тогда он позволил себе прислушаться. Говорил в основном Никандр, — С тех пор, как наша с тобой игра сплела довольно интересную паутинку внутри Меркьюри, пролетел уже и без последних активных месяцев значительный срок. Срок эксплуатации, как ты понял. По моей давней традиции я делаю первый выстрел в нижнюю часть туловища, а второй — контрольный — в верхнюю, между выстрелами я открываю убиенному небольшую тайну, секрет Никандра, то, к чему люди идут всю жизнь, и я не могу их лишать веры, особенно в последнюю секунду существования. Необходимо подарить им бесконечный кусочек рая — осознания смысла и причин их творения. Промежуток между двумя выстрелами. Человек изначально сконструирован не всеведущим, оттого и достичь без посторонней помощи подобного знания у него не получится. Мое обычное предупреждение — после выстрела слушай внимательно, — Никандр нажал на курок и Боб, схватившись за живот, упал в молчании. Тогда Никандр начал говорить.

Но Меркурий ничего не мог разобрать. Выстрел резким хлопком вытащил его мысли сквозь тучу воспоминаний в человека на полу с дыркой во лбу, который в промежуток времени, когда пуля разрывала кожу перед черепом, проникая внутрь, подумал о той, кого оставляет в соседней комнате. И не согласился.

Глава VIII

София носила ребеночка уже десятый месяц и отчего-то никак не могла придумать маленькому человечку имя. Она родила, но разглядеть не успела. Немного больной отец именовал его Сатурном, пророча выгодные перспективы.

Когда отец умер, Сатурну было четыре земных года. Никандр странные имена любил, интересно почему? И взял себе мальчика.

Страшную тайну и единственную неразгаданную загадку в мыслях Никандра творил именно Сатурн. Это было его нелегкой работой — удовлетворять потребность Никандра в неизведанном. Если Меркурий олицетворял глупую игрушку-романтического героя, то Сатурн в этом огромном, затрагивавшем ни одно измерение, кукольном театре танцевал под собственную флейту, никак не контактируя с дирижером. Вряд ли кто-то кроме Никандра вообще догадывался о реальном положении Сатурна и сложности комбинаций. В свою очередь Никандр был в нем абсолютно уверен, потому как также всегда хотел что-нибудь выше себя иметь.

Фактически, Сатурну было все равно кто где и когда им управляет или не управляет, врет кто ему или нет, как кто себя и где проявляет. Идеальными кондициями для его существования были абсолютно любые, но несмотря на это каких-то особых странностей в нем никто никогда не видел, если вообще кто-нибудь мог похвастаться таким интересным опытом. Сатурн не только очень сильно любил людей, но и ненавидел их всем существом. При этом он ни к чему не был безразличен, однако воспринимал происходящее вокруг, каким бы оно ни было, исключительно как театральную постановку. Таким он Никандру и пришелся по душе. Сатурн просто существовал и ни о чем не жалел, нельзя было сказать живет он или нет, наслаждается ли жизнью. И вообще человек ли он все-таки?

При всей подобной, казалось бы, очевидности и интересности персонажа, Никандр не знал является ли это шапкой, маской, костюмом или Сатурн вертится перед ним в обнаженном виде. Чем ближе он приближался к разгадке, тем сильнее размывалась уверенность в правильности предположений.

Сатурн жил где-то на Земле, в Индонезии, кажется. Такой информацией обладал Никандр. Он мог бы разрушить прикрытие, однако подобных действий не предпринимал, да и особого смысла в них не было.

Внешнее безразличие к жизненным кондициям требовалось герою Сатурна для поддержания мифа об известности так называемого секрета. Никандр лишь по особым случаям открывал подобные вещи. В частности, необходимым условием являлось желание помыть мысли, этот аспект исходил от Никандра. Встречным предложением следовала близкая смерть собеседника.

План Никандра в тот вечер заключался в предоставлении Меркурию подобной информации без цели его последующего устранения. Самым простым способом пользоваться не было особого желания, однако именно его решено было в итоге применить. Вокруг Меркурия около двух, по его меркам, лет создавалась иллюзия, содержащая в себе несколько сотен мало понятных действий, начиная с частичной амнезии, и заканчивая маниакальной предрасположенностью Никандра к чему-то отдаленно напоминавшему сексуальные извращения в стиле смены ролей половыми партнерами. Только в данном случае в качестве определенных приспособлений выступали не искусственные заменители органов, а в полной мере тайна загадки.