— Спрячь. Свои. Коготки. Куколка.
А? Я в недоумении хлопаю глазами, бросая на него взгляд из-под полуопущенных ресниц.
Тогда он смотрит вниз.
Я следую за его взглядом и вижу, что мои руки сжимают его бицепсы.
Ох. Черт.
По всему моему телу распространяется легкое покалывание. Я отрываю от него свои руки, но стоит мне это сделать, как я вижу, что мои ногти оставили на его коже следы в форме полумесяцев.
— Вытяни руки.
На этот раз его акцент заметнее, чем обычно. Похоже, что он откуда-то с восточного побережья, возможно, Нью-Йорка.
Я вытягиваю руки и отступаю назад, чтобы не касаться его.
Он тянется вперед, осматривает внутреннюю сторону моих локтей.
— Никогда не была поклонницей игл. У меня низкий болевой порог.
Еще одна причина, по которой мы с Уорнером не были предназначены друг для друга.
Он бормочет:
— Это то, о чем я думаю?
Он проводит большими пальцами по шрамам на моих запястьях.
Нет. Даже не вспоминай об этом.
Я уже смирилась с мнением окружающих по поводу этих шрамов. Пусть люди верят, во что хотят. Что касается меня, я бы предпочла, чтобы они думали, будто я пыталась покончить с собой, ни одной живой душе не рассказывая о том кошмаре, который я пережила.
— Ты затащил меня сюда, чтобы узнать мои самые сокровенные, самые темные тайны или искать прослушку и наркотики?
Его глаза тут же вспыхивают от гнева. Он тычет мне пальцем в грудь.
— Следи за своим языком.
Это физически невозможно. Но я не собираюсь говорить ему об этом.
— Сядь.
Его глаза вновь пугающе поблескивают.
— Знаешь, я не собака, — бубню я себе под нос. Или кошка, если на то пошло.
— Ты та, черт подери, кем я тебя назову. Сядь. Мать. Твою, — рявкает он.
Я сажусь не по своей воле, поскольку… Вот же черт… По всей видимости, я только что подожгла фитиль.
Глава 8
Глядя на мир через призму нашего восприятия, мы можем упустить истинное положение вещей, развязав ненужные войны.
ЭМБЕР
Люци огибает свой стол и направляется к стулу, при этом качая головой.
— Сразу видно, что тебе с трудом удается держать свой рот на замке.
Он вытаскивает пачку сигарет из кармана жилета и закуривает. Кончик его сигареты вспыхивает красным. Он делает затяжку, и я отвлекаюсь на его полные губы.
Его губы потрясающие. Соблазнительные. Чертовски сексуальные.
Проклятье! Отвернись.
Слишком поздно. Он поднимает бровь. Я быстро опускаю глаза на свои руки в ожидании, как мне кажется, грядущего допроса. Он не торопится. Я время от времени бросаю на него взгляды, но понимаю, что он заставит меня помучиться в неловком молчании, пока не докурит свою сигарету.
Когда он, наконец, тянется вперед, чтобы затушить ее, то резко спрашивает:
— Что на самом деле привело тебя сюда?
Я решаю сказать правду.
— У меня сегодня были украдены все вещи. Мои деньги. Моя одежда. Мне было больше некуда пойти.
— Думаю, мы оба знаем, что это не то место, где ты должна быть. У тебя есть семья? Почему ты не попросишь помощи у них?
Я неловко ерзаю на своем стуле.
— Они не могут мне помочь.
Он внимательно изучает мое лицо. Возможно, чтобы определить, вру я или нет.
— Почему не могут?
Я обдумываю свой ответ в течение нескольких секунд. Но эти секунды чересчур затягиваются.
— Отвечай на вопрос, Куколка, — он с издевкой произносит слово «куколка», как будто его забавляет мое положение. Ничего нового.
— Моя мать исчезла шесть лет назад и до сих пор считается пропавшей без вести. У меня есть сестра, но она не смогла бы мне помочь, даже если бы захотела. Она с трудом держится на работе и еле сводит концы с концами.
Я не собираюсь говорить ему об Уилл. Он, наверняка, использует мою любовь к ней против меня, если ему понадобится оказать на меня давление.
— А что насчет твоего отца?
Я пренебрежительно фыркаю.
— Не знаю. Какой-то парень, у которого была интрижка с моей матерью. Мне известно только его имя и больше ничего.
Имя довольно распространенное, поэтому найти его будет не так-то просто. Я бы даже не знала, с чего начать.
— Как насчет друзей, бойфрендов?
Я вздрагиваю. У меня в голове проносится образ Уорнера. Каждая мышца в моем теле напрягается.
Мав подается вперед. Его глаза сужаются и бродят по мне.
— Так вот, значит, от кого ты бежишь? Своего мужчины?
Что я могу сказать в свою защиту? Что Уорнер — псих? Жестокий? Следящий за каждым моим шагом? Безумец?
— Всё сложно. Он…
Не успеваю я ответить, как черты лица Мава искажает мрачный взгляд. Внезапно он превращается в Люцифера.
— У него есть какие-нибудь идеи, где ты находишься? Или ты сбежала, не сказав ни слова?
Какого черта?
— Мне пришлось…
— Наверно, он места себе не находит, всюду тебя разыскивая. Задавая вопрос «какого хрена»? А ты тем временем, — он кривит губы, — бегаешь в поисках приятной компании. Избавляешься от своей девственности, только вот зачем? Хочешь, чтобы тебя жестко объездили на стороне, прежде чем устроишь семейное гнездышко и осядешь с милым христианским мальчиком? Хочешь оторваться по полной, прежде чем поселишься в какой-нибудь лачуге и станешь идеальной домохозяйкой до конца своих дней?
Я отшатываюсь назад, как будто он меня ударил, и вскакиваю на ноги. Теперь внутри меня горит пламя другого рода, которое развязывает мне язык. Мои ногти впиваются в ладони до такой степени, что я уверена, у меня пойдет кровь.
Мой разум перебирает варианты ответов, от которых бы у Мава голова пошла кругом.
— Ты не имеешь ни малейшего представления о том, какой ад я пережила!
Он — просто склонный к осуждению козел. То, что бывшая подружка разбила его сердце, еще не значит, что каждая девушка, которую он встречает — точная ее копия. Да, я слышала часть разговора между ним и Дозером. Какая-то рыжеволосая экс-возлюбленная по имени Дана предала его, и теперь он срывает свой гнев на мне.
— Да? Тогда расскажи мне, Куколка, что это за ад такой?
Жуткие воспоминания прокручиваются в моем сознании, словно я наблюдаю, как они сменяют друг друга на большом экране. Мой желудок сводит от тошноты. Я сразу же чувствую себя грязной. Я могла бы сто раз принять душ, но так никогда и не избавиться от грязи, которую оставляли после себя эти воспоминания. Я втягиваю в легкие огромную порцию кислорода и потрясаю своими сжатыми кулаками.
Затем до меня кое-что доходит, и я храбро отвечаю ему:
— Нет.
— Нет? Что «нет»?
Его ненависть так глубоко укоренилась в нем, что, когда он смотрит на меня, он видит не меня. Он видит ее, свою бывшую. Он предпочитает верить этому надуманному, искаженному представлению обо мне, чем слушать то, что я скажу в свою защиту. Я не стану обнажать мою душу и не покажу ему свои наиболее уязвимые места. Так же, как я не заслуживала его гнев, он не заслуживал моих ответов.
— Просто нет, — огрызаюсь я.
— Ты не расскажешь мне? — он склоняет голову на бок. — Ладно. Тогда дай угадаю, — он встает, кладет руки на стол и наклоняется ко мне. Вены на его предплечьях выпирают. — Он не часто приглашал тебя на свидания? Не уделял должного внимания? Но зато тратил на тебя кучу бабла?
Я закатываю глаза.
— Вот именно, — мои слова источают сарказм. — Ты угадал. Он был настоящим джентльменом. Богатым. Красивым. Обращался со мной как с королевой. — Больше, как с рабыней. — И знаешь, что? Мне этого было мало. Потому что я такая же, как твоя бывшая, не так ли?
Лицо Мава темнеет, а его ноздри раздуваются. Он обходит вокруг стола.
Мой пульс учащается. Я пячусь, но внутренней стороной коленей натыкаюсь на стул, который мешает мне убраться от него как можно дальше.
Мужчина хватает меня за подбородок и использует его, чтобы подтолкнуть назад и снова усадить на мой стул. Он рычит: