— Тогда веселее перебирай своими стройными ножками и не задавай глупых вопросов. Женщине говорить вообще не обязательно, она хороша для другого.

Спрашивать для чего — было нельзя, хотя очень хотелось: иначе он бы начал показывать мне это прямо на лестнице. Таким индивидам плевать, смотрят ли на них или нет, есть только он, его желание и время здесь и сейчас.

Мы так быстро поднялись на второй этаж, что я даже не успела высмотреть Веснушку среди отдыхающих: видел ли он наш маневр? При более близком рассмотрении, идея отправиться с рабом в покои к оборотням, уже не казалась мне столь привлекательной. Клейменный раб несколько раз свернул по плохо освещенному коридору и мы очутились в закрытом секторе, где снять себе номер могло позволить себе только очень состоятельное лицо. Это означало, что его хозяин далеко не нищий и достаточно влиятелен в определенных кругах, раз даже Паоло пошел на принцип и решил скрыть от меня его прибытие.

Приложив к одной из красивых резных дверей опознавательный камень, он распахнул её настежь и приглашающе махнул рукой:

— Залетай, птичка. Раздеваться не надо, я предпочитаю снимать одежду сам.

Очень точное сравнение. Именно трясущимся воробьем я сейчас себя и ощущала. Видимо пришло время для новых открытий, а то я слишком уверилась в собственных силах, что грозило большими неприятностями. Несмело шагнув вперед него и получив при этом увесистый шлепок по пятой точке, я оказалась в пустоватой, но даже на беглый взгляд, богато украшенной спальне. Кроме огромной кровати с искусно вышитым красным балдахином и пары стульев с резными ножками в виде змей, низкого прикроватного столика и стоящего в углу темного шкафа с массивными круглыми ручками, здесь больше ничего не было. Шелковые изумрудные обои с золотой нитью резко контрастировали с преобладающим огненным оттенком. Причудливые золотистого цвета барельефы на потолке впечатляли помпезной дороговизной. Интересно, откуда Паоло достал всю эту красоту?

— Какая-то ты не расторопная, птичка, — мужчина, весело насвистывая какой-то мотивчик, прикрыл дверь, отрезав все ходы к отступлению.

Пристально глядя мне в глаза, словно старался меня загипнотизировать, он снял обувь и неслышно заскользил по пушистому, темно-бордовому ковру прямо ко мне. Наклонившись почти вплотную к моим плотно сжатым губам, шепнул:

— Внизу ты была несколько смелее. Но это можно простить, ведь пахнешь ты просто чудесно… Что ты так трясешься? Не похожа ты птичка, на девку с улицы… Либо врешь, либо… — он больно ухватил меня за руки и дернул на себя с такой силой, что не придержи меня за талию, я бы упала на пол.

— Роталия, — зачем-то сказала я название своих любимых духов и разозлилась сама на себя: самом деле, сколько можно трястись!

— Что это? — не понял мужчина, отстраняясь на одно мгновение, правда хватка при этом не стала менее стальной.

— Духи, — послушно ответила я на вопрос.

Клейменный в конец оторопел, отчего я немного развеселилась и почувствовала себя чуть уверенней.

— И? К чему мне это знать?

Я улыбнулась своему идиотскому положению и задала совершенно дурацкий в данной ситуации вопрос:

— А как тебя зовут?

Он долгую минуту смотрел мне прямо в глаза, потом слегка отстранился, видимо думая, что идиотизм заразен и не отправить ли меня обратно пока не стало совсем поздно. Мне это было бы не на руку, поэтому я ту же требовательно ухватилась зa ворот его темной рубашки и затараторила:

— Просто вначале принято представляться.

— Кем принято?

— Людьми, — так же лаконично пояснила я.

— Птичка, ты вгоняешь меня в ступор, — вдруг тихо пробормотал он через некоторое время и недовольно выдал, — Рогнар. Ты всегда спрашиваешь у клиентов имя?

— Ты же мне понравился, забыл? — деловито поправила я его.

И не удержавшись от соблазна, провела пальцем по глубокому вырезу на его рубахе, замерев на миг от нахлынувшего тепла. Сильное тело тут же отозвалось на несмелую ласку и стало горячей, словно подбадривало действовать смелее. Рогнар с любопытством отследил маршрут, который выводила моя обнаглевшая конечность, и одним движением сбросил ненужную деталь одежды в сторону. Как мужчина, он был просто великолепен, крупный, сильный, с рельефным телом и не малым достоинством, которое сейчас рвалось наружу. С трудом отведя взгляд от этой поистине важной детали человеческого тела, я начала тонуть в пламенеющих глазах мужчины. Бережно придерживая меня за шею и поддаваясь моим чувствам, он хрипло шепнул на ухо:

— У тебя есть последняя возможность сознаться, зачем ты оделась, как шлюха, иначе потом я тебя не отпущу…

Спросить почему, я не успела. Некстати проснувшаяся внутренняя самка, иначе назвать это я просто не могу, поломала все мои представления о жизни: было все равно где, что и как, главное почувствовать его, пережить в себе, впитать запах, втереть в кожу вкус. Я хотела этого мужчину, которого не знала и получаса, и мне было все равно, что он прислуживает двуликим, которых я ненавидела еще с прошлой жизни больше всего на свете. Наверняка он стал рабом не по своей воле, такие не умеют покоряться и сдаваться. С ним я готова была забыть обо всем на свете.

Его запах уже не просто сводил с ума, он требовал окунуться в него с головой и плевать, что будет потом, когда уйдет это наваждение, заставившее кровь в жилах течь быстрее, толчками, от которых тело заводилось еще быстрее. Как никто я знала, что мы живем всего лишь раз, а остальные перерождения это все потом, не сразу. Неужели я не заслужила немного удовольствия, о котором смогу вспоминать потом, всю жизнь и радоваться, что оно вообще было?..

Прости Дилан, тебе придется меня немного подождать.

Подхватив на руки, он как наивысшую драгоценность пронес меня до кровати, не переставая покрывать лицо торопливыми поцелуями, за которыми скрывалось с трудом сдерживаемая мужская агрессия, которая всегда хороша в постели. Просто полежать на простынях я ещё успею.

Только очутившись на твердой поверхности, действия Рогнара перешли в требовательную фазу. Он не был ласков и нежен, да и не обещал этого вначале, и прекрасно чувствуя его внутреннего зверя, я сама на это согласилась. Уверенная в себе женщина хотела, чтобы с ней действовали так же смело и не спрашивали, чего она хочет. Я признаю только силу, осторожно гладить мне плечи есть кому и без этого, но мне хотелось другого, настоящего, кому я нужна вся и он готов взять и не оправдываться.

Высвободив из блузки мою затвердевшую от колоссального напряжения грудь, он склонился над ней с жаром неутомимого исследователя, играя, вобрал в горячий рот острый сосок и соединил мои руки над головой. Отпустив мою плоть, покорно плавящуюся под его отяжелевшим взглядом, он чуть отстранился, плотно сжав губы. Поддаваясь властному взгляду, я слегка выгнулась и обняла его подтянутые бедра ногами, кончики пальцев подрагивали. Короткая юбка задралась, обнажив соблазнительную широкую резинку у самых ягодиц. Зарычав, он с силой сжал бедра, заставив меня застонать от боли, которая тут же сменилась сладким послевкусием. Его пальцы бесстыдно поползли по обнаженной коже к сокровенному женскому месту, вцепились в полоску ажурных трусиков.

И вдруг вся сказка прекратилась. Резко. Я в совершенно пьяном состоянии от происходящего, с недоумением открыла глаза пытаясь понять, почему он остановился на самом интересном месте. А Рогнар тем временем напряженно смотрел на мои оголившиеся запястья. Некогда черные ажурные линии родового знака, сейчас пылали алым цветом! Это было довольно странно, потому что в зависимости от моего эмоционального состояния эти татуировки могли «расти» и покрывать большую часть тела, но чтобы менять цвет — такого ещё не было.

Но главное другое: сегодня уже никто не разбирался в таких знаках, тем более что мой народ считается вымершим и про него никто не вспоминает, но я готова была поклясться, в глазах моего раба мелькнуло узнавание! На побледневшем лице застыла маска безграничного удивление и… чего-то сильно напомнившего мне омерзение. С таким видом смотрят на разлагающийся труп или раздавленную мокрицу. Понятное дело, я себя ничем подобным не считала, и меня это сильно задело.