С трудом оторвавшись от графических расчетов, я с минуту непонимающе вглядывалась в темноту, вольготно расползающуюся за пламенем нескольких свечей. Они возвышались над столом, прочно сидя в тяжелых витых канделябрах и надежно придерживали развернутую во весь стол карту. Я корпела над ней уже не один месяц, с любовью и маниакальной тщательностью нанося изображения сел, лесов, рек, городов…

— Деда?

— Опять коротаешь время за своими глупыми идеями? — дедушка, высокий и подтянутый седовласый мужчина с ясными серыми глазами, степенно выплыл на свет. Я с наслаждением разогнулась из позы каракатицы и даже причмокнула от удовольствия, когда позвонки, вставшие на место, смачно хрустнули.

— Дедулечка, не такие уж они и глупые, не будь так строг. Благодаря моим стараниям, мы будем знать об окружающем нас мире все-все… И возможно, мы даже сможешь когда-нибудь снова выйти в люди. Это же здорово, согласись!

Не став слушать мою пламенную тираду о блестящих перспективах, дедушка обвиняюще ткнул пальцем в сторону только что нарисованных скал Дивногорья:

— Ты опять ходила за Южные селения к храму Хаоса, хотя я строго-настрого запретил тебе приближаться к нему!

Чувствуя за собой вину, ведь, я, по сути, обманула всех, кто доверял мне, и кто постоянно переживал за меня, смущенно потупилась:

— Прости…

— Зачем ты снова пошла туда? — в ответ дедушка накрыл мою ладонь своими руками и нервно продолжил, — почему ты даешь обещания, которые даже не стараешься выполнить или хотя бы сделать вид, что выполняешь?

Вспыхнув до самых корней волос, поскольку упрек был справедливым, я потерянно прошептала:

— Дед, прости меня, но попробуй понять, я ничего не могу с собой сделать… Мне снова пришел сон, я хотела просто его проверить и тут же вернуться. Не поверишь, но он и впрямь оказался вещим. Как тогда, помнишь?

— Вещим? — как-то странно дернулся дедушка, а я радостно подхватила:

— Я сама не поверила своим глазам, раньше мне никогда не снились такие яркие и четкие сны!

— В чем? — явно напрягшись, полюбопытствовал мрачный родственник.

Не замечая перемен в настроении дедушки, я с простодушным восторгом выдала на едином дыхании:

— Под утро мне приснилась девушка, которую обманом выманили из Южного села, и готовили в жертву. Я пришла в тот заброшенный храм, и она была там. Привязанная к каменному алтарю на манер морской звезды, совсем еще ребенок, ей вряд ли исполнилось четырнадцать лет… Эти звери, представляешь, они хотели напитать ее кровью своих безликих идолов и призвать их в расположенные рядом деревни, где много такой же живой пищи… Прямо у нас под носом и ничего не боясь, им же никто не мешает!

— Звери… — тихим эхом отозвался дед, с каким-то странным выражением лица рассматривая мою сияющую от удовольствия улыбку, — а ты что?

Я зажмурилась на миг, вспоминая все в мельчайших подробностях, как разбегались трусливые прислужники демонов, едва заметив, как одна за другой вспыхивали их мантии. Жаль, но, кажется парочка этих нелюдей, продавших душу тварям из Нижних уровней, все-таки сумели спастись от заслуженной кары.

— Ты ослушалась…

— Да, но дедушка, главное же, что я спасла человека…

— Плевать на людей! — разъяренно рыкнул дед, нависая надо мной во весь свой немаленький рост.

Не ожидавшая ничего подобного, я непонимающе заморгала.

— Мы больше не их хранители, они предали нас, и каждый из них заслуживает оказаться на том самом алтаре, а ты не смеешь вмешиваться в ход Судьбы какая бы она не была!

— Дедушка…

— Вивиана, твой народ обречен на медленное вымирание из-за таких, как та девчонка, с виду еще невинная, но успевшая погрязнуть во всех грехах своих многочисленных поколений! Ты нужна здесь, своей семье, а они пусть сами разбираются со своим Хаосом и Нижними Уровнями, которые пытаются открыть, пусть оно даже сожрут их с потрохами!

Боясь пошевелиться, я пыталась понять, куда исчез всегда такой понимающий и справедливый дедушка Тифон, любивший рассказывать мне об особой роли драконов в мироздании и что когда-нибудь, однажды наши боги обязательно вернуться. А мы будем продолжать служить своему делу и тогда они оценят эту верность по достоинству… Но служим мы не надеясь на награду, а потому что по другому не можем. Хранить — сама наша суть… И сейчас я должна забыть про все, чему меня учили, за что погибла почти вся наша семья, зная исход, но не отступив?

— Когда ты успел так измениться, дедушка? — едва слышно прошептала я, на корточках отползая к стене.

Нащупав ладонью шершавую горную поверхность, я медленно поднялась на ноги, не сводя при этом глаз со старшего в семье. Тот, глядя на мои жалкие манипуляции, горько усмехнулся:

— Я просто перестал мечтать в пустоту, когда понял, что многие из нас начали быстрее стареть. За год я схоронил несколько десятков своих собратьев… Ты не знаешь, что это такое. Ты же ни разу так и не пришла на церемонию, предпочитая носиться со своими любимыми людьми, не достойными даже рядом стоять с нами!

— Кроме фантазий у нас все ещё остается наша правда, и если мы откажемся от нее, то погибнем ещё быстрее, — упрямо заявила я, даже не думая отводить взгляд.

Черт возьми, я не могу вот так взять и отказаться от всего, с чем ушла за Грань моя семья! Пусть те, кого мы призваны оберегать, далеко не совершенны, так значит мы плохие учителя, раз до сих пор не смогли привить вкус жизни и ее ценность!

— В ответе за тех, кого приручила? — прошипел дед, зло сверкая глазами, — хорошо рассуждать, когда тебе есть куда приходить и есть те, кто тебя ждет. Ты избалованная девчонка, которую холили и лелеяли всю жизнь… И вместо благодарности, ты стала беситься с жиру и мечтать о том, о чем и понятия не имеешь! Ты ничего не теряла в своей жизни, чтобы учить меня!

— Может и так, — не согласилась я, уже предчувствуя, что просто так этот разговор не закончиться, — но зато я точно знаю, что терять не хочу — свою веру и знание, что мир можно и нужно менять и меняться самим… Я не хочу стать тем, чем нас пытаются изобразить. Мы лучше и выше этого. Или боги не зря лишили нас благословения?!

— Что ж, мне жаль, но ты не оставила мне выбора… — решившись на что-то, как-то слишком спокойно проговорил дед, — твои действия и слова слишком опасны для неокрепших умов подрастающей молодежи. Я знаю, что они стали вслед за тобой лазить по окрестным деревням, так скоро кто-нибудь и за горы попробует прорваться, и я боюсь даже представить, что с ними там станет, когда люди поймут, что они уничтожили не всех драконов…

— Что, хочешь меня изгнать? — теперь уже я горько улыбалась.

Вместо того чтобы попытаться найти общий язык и договориться, дед как всегда решил рубануть с плеча. Но я когда-то уже один раз приняла решение и с годами оно только крепнет.

— Ты сама уйдешь, — качнул головой дед, — добровольно откажешься от фамилии, от прав наследовать старшинство рода, право говорить от моего имени, от права пользоваться поддержкой всего рода… Ты потеряешь все.

Он ненадолго замолчал, силясь собраться с мыслями и вздохнув, все же продолжил дальше:

— Тогда ты может поймешь, что с нами сделали люди, когда тебя слабую и никому ненужную они погонят куда глаза глядят, но вот идти тебе будет некуда… Так когда-то поставили нас боги перед выбором и мы так же не знали, от чего отказываемся ради неблагодарных свиней.

Ощущая острое сожаление, что меня не понял мой самый близкий и важный друг и сейчас совершает, наверное, самую большую ошибку в своей жизни, я сняла с шеи родовой кулон в виде рубиновой слезы. Он достался мне от отца и, вложив его в протянутую руку деда, молча вышла из грота, прихватив карту, над которой работала практически каждый день…»

— Алексия, ты нас слышишь? — на ухо закричал Дилан, усиленно тряся меня за плечи.

Вынырнув из неприятного омута воспоминаний, я стукнула приятеля по загребущим рукам:

— Что вы уселись? Эльфийская граница сама к нам не придет. Если я правильно понимаю, то мы где-то в сутках пути от цели…