— Это я должна благодарить, — возразила Пайпер. — Если бы ты не вернулся в квартиру… — Она снова посмотрела на Купера. — Кстати, а почему ты вернулся?

Он уронил голову на подушку.

— Хотел с тобой поговорить.

— До утра подождать не могло? — Пайпер крепко обхватила себя руками.

— Важный разговор, — ответил Купер.

Она с недоумением его рассматривала.

Купер выставил подбородок в той упрямой манере, которую Пайпер уже знала.

— Я надеялся, что ты достаточно остыла, чтобы понять, что наш разрыв не имеет смысла. Наоборот, нам нужно запустить механизм. Я планировал об этом поговорить на том ужине в среду, прежде чем ты устроила свое безумное представление. Переехать жить вместе. Ко мне, а не к тебе.

В груди повернулся нож.

— С чего мне к тебе переезжать?

Купер сощурил глаза.

— Хорошо, что у меня раздутое самолюбие, иначе ты его втоптала бы в грязь. — Пайпер проглотила комок в горле, когда он продолжил: — Ты упрямишься безо всякой причины. Это простой здравый смысл.

Он что, в самом деле верил в такие глобальные заблуждения?

— Не знаю, зачем ты это говоришь.

— Я всю неделю много о нас думал. — Краска вернулась на его лицо. — Посмотри мне прямо в глаза и скажи, что это не самые лучшие отношения в твоей жизни, потому что в моей это лучшее, что было.

Его слова повергли Пайпер в полный ступор, и она подавила опасный росток надежды.

— Правда? Если это твои лучшие отношения, то ты серьезно болен.

Пайпер наблюдала, как верх берет его упорство. Упорство, которое отказывалось признать поражение. Это качество сделало его чемпионом, оно же заставляло Пайпер относится к Куперу настороженно. Ей придется что — то быстро предпринять. Окончательное и бесповоротное. Что именно, она знала, однако не была уверена, сможет ли через такое пройти. Пайпер глубоко вздохнула. Ей придется сделать это лишь по одной — единственной причине — она любит Купера до такой степени, что хочет для него лучшего… даже если разобьет тем самым себе сердце.

— Тут такое дело, Куп… — Пайпер судорожно вздохнула. — Как только уляжется пыль, тебе нужно позвонить Дейдре.

Он глубже откинул спинку кровати.

— У меня пропало желание вести с ней дела.

— Она за Ноя не отвечает, и я говорю не о бизнесе. Я говорю о личных отношениях. — Слова с трудом пропихивались в горло. — Она лучше всех. Вы двое идеально друг другу подходите. Она уже наполовину в тебя влюблена. Прошлая ночь преподала нам урок, как коротка жизнь. Если ты будешь продолжать впустую тратить время на других женщин, то есть на меня, то потеряешь шанс найти идеальную пару.

Купер смотрел так, словно у нее выросли две головы и кровать снова подскочила вверх.

— Дейдра Джосс мне не идеальная пара.

Как он не видит столь очевидное?

— Нет, идеальная! Она умная, успешная, красивая. Она из тех женщин, что всегда поддержит. И она без ума от тебя. Милая и порядочная.

— Официально заявляю. Ты не в ладах с головой, — объявил Купер.

— Тебе тридцать семь. Пора уже.

— Давай уточним. Ты пытаешься порвать со мной и свести с другой женщиной в одно и то же время? Я правильно понял?

— Не с любой другой. Вы с Дейдрой подходите друг другу. Я вижу, как ты себя ведешь, когда вы вместе. Ты бы легко влюбился в нее, если бы дал себе хоть полшанса. Если тебе, может, и не ясно, что следует делать со своей жизнью, то мне видней.

— Валяй, не стесняйся, — чуть ли не насмешливо сказал Купер. — Выкладывай. Я же знаю, что тебе не терпится.

— Ладно. Тебе нужно оставить ночные клубы. Это не твое. Купи землю. Засей. Расти какую — нибудь ерунду. И осядь… с правильной женщиной. С такой же ослепительной, как ты. Тебе нужен кто — то эффектный. Кто — то с мозгами, обалденный, успешный, но и основательный тоже. Как ты.

Купер заговорил почти удивленно:

— До чего же очаровательно слушать. Тогда скажи мне… Что мне делать с тем фактом, что я, возможно, может быть… — Его взгляд слегка метнулся в сторону: — …самую малость в тебя влюбился?

Всхлип угрожал вырваться из нее. Пайпер умудрилась превратить его в грубый невеселый смешок.

— Нет, не влюбился.

— Ну, тебе, конечно, видней.

Именно. Так же точно, как ей видней еще кое — что. «Самую малость влюбиться». Будто такое существует. Она перед ним не заплачет. Ни за что.

— Ты чемпион. У тебя это в крови. Так ты мыслишь, и это сделало тебя номером один. Но это жизнь, а не игра. И вместо того, чтобы напускать дымовую завесу, подумай о том, что я сказала. О себе. О Дейдре. Обо всем.

Ее слова разозлили Купера.

— А что будет с нами в таком случае? То есть после того, как я сойдусь с Дейдрой.

— Ничего с нами не будет.

— Ты не хочешь остаться друзьями — приятелями? — От резкого взмаха рукой он поморщился, но, казалось, боль его не волнует. — Собраться и поболтать за парой кружек пива? Сходить в стрип — клуб? Покерок на вечерок? Как у нас, парней, принято.

Пайпер больше не могла вынести.

— Я подожду в коридоре, пока не подъедет Джона.

— Давай — давай.

«Я, возможно, мог бы… самую малость в тебя влюбиться».

Любовь или есть, или нет. Сейчас Пайпер это знала. Впервые, с тех пор как была маленькой, она плакала. Всю дорогу до своей квартиры крупные слезы ручьем лились по щекам и капали на куртку. Слезы без конца и края.

Она слишком долго ждала, чтобы влюбиться. Вот почему так тяжко. Ей следовало познать первую любовь, когда еще была подростком, как всем нормальным девочкам. И парочку — другую раз после. Если бы у нее все было, как у людей, она бы уже имела опыт с разбитым сердцем, но такого опыта у нее не было. Вот почему ее мир разлетелся на куски.

Переднее колесо «сонаты» наехало на бордюр, когда Пайпер поворачивала в переулок позади «Спирали». Нужно упаковать вещи, но она не могла войти внутрь вся зареванная и опухшая от слез. Нельзя никому позволить видеть, как она разбита. Пайпер сдала назад и слепо покатила к озеру. Когда туда добралась, то побрела по траве к тропинке вдоль берега.

С воды дул резкий ветер. Он продувал сквозь толстовку, но слезы продолжали бежать. Все слезы, которые она годами держала в себе, вылились единым махом. Слезы по матери, которую Пайпер не помнила, по отцу, который любил ее и обижал, по куортербеку, который украл ее сердце, не успела она и глазом моргнуть.

Пайпер бросилась бежать. В этой части дорожки бегунов много не наблюдалось, лишь ветер кружил несколько снежинок. Через пару дней наступит ноябрь. А там и зима не за горами. Холодная чикагская зима. Пайпер припустила быстрее, стремясь обогнать свои несчастья.

Навстречу бежала женщина в модной спортивной одежде, толкавшая прогулочную детскую коляску. Когда женщина очутилась ближе, то замедлила бег, а потом и вовсе остановилась.

— Вы в порядке? — спросила она. В коляске мирно спал малыш.

Пайпер знала, что вид у нее, должно быть, безумный. Она побежала медленнее, чтобы выразить признательность за заботу.

— У меня… собака умерла.

Женщина махнула «хвостиком» волос и посочувствовала:

— Мои соболезнования.

Пайпер снова пустилась бежать. Еще одна ложь. Она никогда не была лгуньей, но теперь стала настоящим профи в этом деле. Кругом ложь.

«Чаще отзываюсь на Эсме. Леди Эсме, вообще — то. Эсмеральда — родовое имя… Дело в том… Я ваша ярая фанатка».

Пайпер резко развернулась и припустила за женщиной.

— Я порвала с мужчиной, которого люблю больше жизни, как он меня никогда не любил, и мне так плохо, что я не знаю, что с собой поделать.

По тому, как женщина подняла руку и помахала, можно было судить, что Пайпер услышали.

Пайпер таращилась на озеро, сжав кулаки, стуча зубами, ледяные слезы текли по щекам. Она должна обрести новую себя. Себя нерушимую, которая никогда, никогда больше не позволит, чтобы такое с ней случилось.

Прошла неделя. Пайпер ушла. Будто бы никогда ее здесь и не было. Клининговая команда отскребла кровь Купера со стен его квартиры и вернула мебель на место. Купер зашел туда разок и больше не появлялся.