Ниже стояло: «Примечание: Вальтера до сих пор не заклеймили знаком «ВП» только потому, что зелёным маскам не удалось застать его на месте преступления. А у нас такое правило — отмечать только тех, кто на наших глазах причинял вред природе».

Некоторое время Гуннар вертел письмо в своих сильных руках. Он был не из тех, кто принимает поспешные решения. Но если уж он принял решение, то не отступал, пока не проводил в жизнь.

— Ах, так! — пробормотал он угрожающе и пошёл к старшей пионервожатой — советоваться.

Вскоре после окончания школьного дня калитка на участке Курвитсов распахнулась, и во двор решительно вошла группа пионеров — Гуннар, Вильма, Калью; старшая пионервожатая Урве Таммик и сам Вальтер. У всех были с собою портфели. Только Вильма вместо портфеля крепко держала подмышкой какой-то длинный, завёрнутый в бумагу предмет. (Девочка успела сбегать домой на последней переменке.)

— Никак не возьму в толк, что вам от меня надо, — ворчал Вальтер. Он беспокоился, — уж очень всё было таинственно. После уроков Гуннар позвал Вальтера на минутку в пионерскую комнату. Старшая пионервожатая сказала, что нескольким ребятам необходимо зайти по делу на участок Курвитсов. Предложила отправиться в путь сразу же. И — больше ни слова. Вальтер, правда, пытался узнать, в чём же, собственно, состоит дело. Но ему не сказали. «Небось, на месте увидишь». Какой же это ответ! В нём даже слышалась угроза. И Вальтера мучило недоброе предчувствие. Поэтому-то его взгляд беспокойно перебегал с одного лица на другое.

— Пошли туда, к малине. Четвёртый куст, — распорядился Гуннар.

Все повиновались.

Гуннар раздвинул руками ветки.

Вальтеру стало ясно: что-то ищут. Но что? Он топтался на месте и заодно со всеми вытягивал шею. Что же в самом деле может быть там, в кустах? Он не помнит, чтобы туда.

Гуннар наклонился.

Когда председатель совета дружины выпрямился, в руке у него были две короткие рейки с оструганными концами.

Он поднёс это «оружие» к самому носу Вальтера, словно спрашивая его о чём-то. Все напряжённо следили за выражением лица Курвитса, за его позой, за каждым его движением.

— Что это такое, Вальтер?

Вопрос был задан спокойным тоном; Вальтер не мог уловить в нём ничего особенного. И всё же он отступил на шаг, словно счёл за лучшее держаться подальше от Гуннара и других пионеров.

— Рейки. Сам не видишь, что ли? — ответил Вальтер с безразличным видом.

— Что ты с ними делал?

— Ах, не разводи историю! Что делал? А что с ними полагается делать?.. Обрезки, остались после стройки.

— А зачем у них выструганы рукоятки?

Вдруг в сердце Вальтера закрался страх. Парень почуял приближение опасности. Куда они клонят? Неужели?..

Он отступил ещё на шаг, метнул исподлобья взгляд в сторону старшей пионервожатой.

Принесла же нелёгкая сюда эту Таммик! А то послал бы всех к чертям!

— Ну… — подыскивал он объяснение. — Ну… устраивали тут с парнями Казе соревнования.

Гуннар смутился. Ответ был простым и казался вполне правдоподобным. Что же спросить дальше? Сразу бросить ему в лицо обвинение?

— А где же третья? — спросила Урве Таммик.

Вопрос был неожиданным и уже не на шутку испугал Вальтера. У него не хватило смелости соврать старшей пионервожатой, будто третьей и не было вовсе. Нет. Им что-то известно!

И он осторожно начал искать лазейку.

— Да кто его знает… Может быть, парни Казе куда-нибудь забросили.

Тут старшая пионервожатая взяла из рук Вильмы длинный предмет, быстро сорвала с него бумагу. И все увидели третью палку.

— Стало быть, ты и раскроил этой самой палкой Пээтеру бровь в городском парке?

Круглое, словно у девочки, лицо Урве Таммик сделалось суровым.

И Вальтеру стало ясно: наступила пора расхлёбывать кашу, которую он сам заварил. Но он не спешил с этим. Ещё чего! Надо быть набитым дураком, чтобы так прямо взять да и признаться: дескать, верно, я раскроил. Ещё можно вывернуться.

Словно собираясь пуститься наутёк, Вальтер отступил ещё на один шаг. Но Гуннар сразу же шагнул следом за ним, — в каждой руке он держал по палке.

— За что ты избил Пээтера?

Вальтер вновь сделал шаг назад. И Гуннар снова шагнул вперёд.

— Так разве я… Парни Казе. Я удерживал их. Я не ударял. Ни разу. Честное слово!

До чего противно было на него смотреть! Как метался из стороны в сторону его взгляд, останавливаясь то на Гуннаре, то на Урве Таммик, то на Калью! Какое приниженное и плаксивое выражение появилось у Вальтера на лице! С какой готовностью сваливал он вину на своих приятелей!

— Вальтер! Не ври!

В голосе Урве Таммик слышалась угроза. Казалось, старшая пионервожатая хотела предупредить его: «Не ступай на эту дорогу, — завязнешь ещё глубже».

— Я… не вру, — гнусавил Вальтер. — Это они…

— Замолчи! — вновь перебила его Урве Таммик. — На палке, которую швырнули в голову Пээтера, выжжены твои инициалы. Ты что, забыл об этом?

Старшая пионервожатая поднесла палку к лицу Вальтера. На конце рукоятки ясно выделялись буквы «ВК».

Вальтер стоял опустив руки. Ветер трепал полу его серого плаща. В воздухе кружились сорванные с деревьев листья; беспомощные, они были во власти ветра, словно подбитые птицы.

Гуннару стало до боли стыдно, что в его дружине есть такой пионер. Председатель совета дружины многое отдал бы за то, чтобы все происшедшее оказалось лишь дурным сном. Но — чудес на свете не бывает.

И Гуннар отвернулся от Вальтера, ещё раз приподнял рейки, с отвращением на них взглянул и бросил через плечо назад, в кусты.

Урве Таммик выжидательно смотрела на пионеров. Как поведут они себя дальше? Какие чувства испытывают они к Вальтеру, — жалеют его или презирают?

Она ни о чём не договаривалась с ними заранее. Здесь присутствовали председатель совета дружины, председатель совета отряда и звеньевая. Кому же, как не им, решать!

Гуннар, Калью и Вильма некоторое время стояли в задумчивости. Затем все трое, словно сговорившись, медленно направились к калитке, не произнеся ни слова. Слышался только шелест осенних листьев у них под ногами.

Урве Таммик пошла следом за своими пионерами. Пионервожатая была рада, что они закончили разговор с Вальтером именно так.

Хлопнула калитка.

Вальтер остался один; он всё ещё стоял среди заваленного строительным мусором двора.

Через несколько дней состоялся сбор отряда.

Пионеры расселись за длинным столом, покрытым зелёной материей. У большинства лица были серьезные и решительные и лишь у некоторых — выжидательные: дескать, посмотрим сначала, что скажут другие.

Но про себя каждый рассуждал примерно так:

«Мало ли какой поступок можно совершить. Можно сделать глупость, вести себя по-дурацки. Иной раз бывает и такое, что не хочешь, да причинишь кому-нибудь неприятность. Это совсем другое дело. Это не подлость. Но использовать форму зелёных масок для того, чтобы отомстить Пээтеру, избить свою звеньевую… Бросить тень на чужое имя! А самое ужасное — мучить животных. Какая гнусность! Фу! Когда подумаешь об этом, по телу пробегает дрожь отвращения, словно ты дотронулся до чего-то омерзительного и липкого».

Учитель Норман сейчас среди своих учеников. Поглаживая рукой подбородок, он задумчиво переводит взгляд с одного на другого.

Рядом с ним, опираясь локтями о стол, сидит старшая пионервожатая.

Гуннар познакомил собравшихся с обстоятельствами дела, подчеркнул, что отряд должен сказать своё веское слово.

— Пусть сначала выскажется Пээтер! — потребовали ребята.

— Он знает больше всех!

Пээтер поднялся с места.

— Чего тут много говорить. Вальтер хотел отрубить собаке хвост. Напал на Вильму. И… и на меня тоже. Всё и так ясно. Где это видано, чтобы пионер так поступал! Взбучку хорошую ему следовало бы дать. Разговоры на него не действуют — как с гуся вода. Его ведь предупреждали.