Что если эти выродки, перевернувшие мою квартиру вверх дном знали, где я переночевал, и теперь придут за ней, потому что она меня покрывала.

— С Джейд всё будет в порядке? — спрашиваю я у бревна-попугая-мудилы-полицейского.

— С мисс Прайс? — останавливается он у входной двери, вскинув брови. На улице заметно темнело, поэтому разобрать букет его эмоций было трудно.

— С ней, — отрезаю я, надеясь услышать ответ. Ответ, который должен соответствовать моим ожиданиям.

Поворот ключом. Ещё один, и дверь отпирается.

— Да. Она в безопасности, — отвечает бревно, толкнув дверь.

Смышлёный. Понимает, о чём я.

Если что-то пойдёт не так, и она пострадает, я задушу тебя этим хреновым галстуком.

Захожу внутрь, останавливаясь в проходе, и улыбаюсь сам себе. Да, это место действительно мне нравится, и одна из причин: схожесть с её квартирой. Справа от меня дверь ванной и туалета. Дальше по маленькому коридору, чуть правее, дверь на кухню.

Кухня просторная, а из окон будет виден восход солнца. С левой стороны гостиная, а ещё чуть левее спальня.

— Что ж, — слышу я голос позади себя. — мистер Холланд. Неделю Вам нежелательно выходить из дома. Все продукты в холодильнике.

Нахмурившись, оборачиваюсь к нему лицом, чтобы бросить в ответ какую-нибудь гадость, но он перебивает меня, продолжая:

— Мисс Прайс навестит Вас через неделю и расскажет о дальнейших действиях. Пока что старайтесь придерживаться прото…инструкции, — исправил он себя, а я прищурился, вглядываясь в его нервные попытки поправить галстук.

Прото…что?

Протоколы?

Причем здесь протоколы?

Киваю, лишь бы он быстрее свалил отсюда, и наблюдаю за тем, как он разворачивается и уходит, закрыв за собой дверь.

Протокол.

Слишком знакомое слово. Слишком часто вертящееся на языке. Слишком значимое, до привычки придерживать язык за зубами.

Достаю из кармана сложенный лист бумаги и подхожу к комоду, взяв ручку. Пишу долбанное слово три раза под четвертым пунктом и пытаюсь вспомнить, почему оно так важно для меня.

Смотрю на слова, выведенные разными цветами ручек и думаю над тем, нужно ли мне об этом рассказать Джейд? Нужно ли сказать ей, что я вспоминаю какие-то обрывки? Нужно ли ей сказать о словах, которые почему-то много значат для меня, и о том, что на языке постоянно что-то вертится…какое-то слово. Или их даже два.

Складываю лист и засовываю обратно в карман брюк. Взяв чемодан, за ручку везу его в комнату и оставляю у окна. Темно-синие стены, белый потолок. По обоим сторонам от кровати стоят лампы-светильники в виде вазы с цветами.

Закатываю глаза, подумав о том, что это выглядит довольно мило.

Под ногами ламинат, но у подножья кровати ворсовый ковёр.

Спальня настолько маленькая, что всего этого кажется достаточно.

Скидываю у кровати обувь и падаю на мягкое покрывало, прикрывая глаза.

Неделя. Неделя взаперти. Какой-то хренов бред.

Бред…стоящий жизни?

***

— Это уже четвёртая, — Гэвин тянется к моим ладоням, зажавшим кружку с горячим напитком, и, отобрав её, ставит на стол. — Я звонил Джессике.

Я тут же поднимаю голову, глядя в его покрасневшие глаза. То ли от слёз, то ли от недостатка сна.

— И…что с ним? Он…

— Жив, — обрывает Гэвин. — У него сильное сотрясение мозга.

Мысленно выдыхаю, проведя рукой по лицу и расслабляюсь. Сейчас половина шестого утра, и мы всем штабом ждали новостей от Чарльза о состоянии Уэльса.

— Элизабет будут хоронить сегодня, — выдох. — Его тоже.

Нахмурившись, гляжу на своего напарника, пытаясь понять, не послышалось ли мне.

— Пустой гроб, Джейд. Им нужно сделать вид, что он мёртв, — пояснят Гэвин. Последние слова ему удается выдавить из себя с трудом. Он слишком устал, как и я.

— Ты пойдёшь? — спрашиваю я, подперев голову рукой.

— Мы пойдём, — поправляет Гэвин.

Нет. Нет. Нет.

Я не хочу там быть. Я не хочу видеть лицо Гэвина, когда её тело будут опускать в землю. В этой чёртовой деревянной коробке. Не хочу. И ему не позволю.

Идиотка.

Он пойдёт, и вы оба знаете причину, по которой он это сделает.

— Я не уберёг её, — шепот. Сдавленный, лишенный каких-либо эмоций.

— У неё был защитник, — кладу ладонь ему на плечо.

— И он проебался, — выплевывает Гэвин, и я, поджав губы соглашаюсь.

Почему? Потому что яро ненавидела Остина Уэльса ещё со времен Академии.

Убираю руку от плеча Гэвина и, раздвинув ладони, смотрю на засохшую кровь, смешанную с грязью и шерстью щенка, что мирно спал у моих ног.

Резкий взрыв грома ударяет о барабанные перепонки, и я дёргаюсь.

Нащупав прохладную поверхность под своими ладонями, подношу их к лицу и откидываю влажные волосы с вспотевшего лба. Очередная вспышка грома и молнии заставляет меня вздрогнуть и почувствовать удары сердца где-то в затылке.

Это всего лишь кошмар.

Очередной долбанный кошмар.

Откидываю одеяло в сторону, намереваясь принять душ, но замираю, как только слышу скрип. Неприятный, до дрожи в ногах отвратительный. Словно чем-то острым по стеклу.

Кидаю быстрый взгляд на электронные часы возле кровати, которые указывают на три часа ночи, и встаю на ноги, снова вздрогнув от неприятного звука.

— Губер? — шепчу я.

Но в ответ тишина.

Медленно подхожу к окну, намереваясь задернуть шторы и замечаю, что противный звук исходит от ветки, что бьется об окно. Вздыхаю с облегчением и, дёрнув плотную ткань, погружаю комнату в кромешную тьму.

Подойдя к шкафу, на ощупь достаю оттуда полотенце и направляюсь в ванную комнату, там включаю воду. Пока она нагревается, отправляюсь на поиски золотистого щенка, но нахожу лишь недовольный комок шерсти, что устроился на кухонном столе.

Весь в своего хозяина.

Налив в стакан воды, отпиваю немного и ставлю на стол, прислушиваясь к звуку, что доносится откуда-то снизу. Наклоняюсь, вытянув руку, и пальцы нащупывают что-то мягкое.