— Сяохао, — сказала я, — два года назад ты хотел, чтобы я была тебе женой.

Он только улыбнулся, и эта мрачная улыбка выражала смятение. Хонг Сяохао не понимал, что тут делает. Он хотел стать младшим братом Аншень-тонг, и теперь он попал в схемы, которые не понимал. Я раздраженно выдохнула.

Мужчина без косички оскалился.

— Мой Тигриный стиль раздвинет твои Журавлиные ноги.

Том Вонг стукнул его, сбивая оскал с лица.

— Ни за что, — сказал ему Том, — не говори с ней вот так.

Другой мужчина вытер кровь с губ.

— Не понимаю, — сказал он.

Голос Тома был стальным.

— Ты можешь сразиться с ней, даже убить ее, если нужно, — сказал он. — Но не забывай, что она — жена моего друга. Ты будешь выражать к нему уважение. Не делай и не говори того, что заставит Ракету потерять лицо. Ясно?

Мужчина опустил взгляд и кивнул.

Я смотрела на Тома, опешив от напряжения и противоречивости в человеке, который позволял убить меня, но защищал от оскорбления. Часть меня еще заботилась о друге мужа, может, часть в нем переживала за меня. Но дело было не во мне, а в Ракете, моем мертвом муже, важном для него.

— Том, — сказала я. — Отпусти меня. Ты был другом моего мужа.

— Думаешь, я это забыл, Ли-лин? — гнев и боль исказили его красивое лицо. — Я делаю это из-за Ракеты! — закричал Том.

— Что ты говоришь? — у меня кружилась голова. Мне было плохо. Казалось, рану вскрыли, и я могла лишь смотреть, как вытекает кровь, незаметная другим. — Том, — начала я, — если ты думаешь, что мой муж поддержал бы такое, ты его совсем не знал.

— Конечно, он не поддержал бы это, Ли-лин! Он был героем. Но для героев места больше нет, — Том посмотрел на меня с болью. — Ракета был самым сильным. Никто не мог одолеть его в кунг-фу. Это не помогло, никакая сила и смелость не спасла его, когда они выстрелили в него.

Том притих, глядя на меня.

— Мой муж умер, Том. Никто не скорбит по нему сильнее меня, — сказала я. — Я жена твоего друга, я была верна ему, но ты позволил мужчине обнажить мою кожу и резать меня. Как ты можешь оправдать свои поступки?

Глаза Тома опустели от старой боли.

— Все теперь изменилось, — сказал он с горечью. — Когда они застрелили его, все изменилось. И тогда я понял, что старых методов не хватает. Мы не можем жить по старым правилам, Ли-лин. Кунг-фу бесполезно, когда у них есть пистолеты, и магия не нужна, если не использовать ее против врагов.

— Том, — я качала головой. — Ты не знаешь, какие ужасы ворошишь. Оружие хорошее и злое, зависит это от руки, что его держит, но магия так не работает. Магия Лю Цяня грязная.

Чудовищная рука издала скрип, словно металл скользил по кости. Я поняла, что это был смех.

— Хочу съесть ладони малышки, — сказал змей ужасным голосом. Он хотел съесть меня, но сперва искалечить. Я не понимала, откуда такая ненависть.

Губы Лю Цяня дрожали. Он шагнул ко мне и заорал:

— Ты зовешь ее грязной, но она сильнее! После завтрашней ночи все узнают, что моя магия сильнее!

Завтрашняя ночь. Я это запомню. А потом Лю Цянь бросил мне в лицо парализующую пыль.

Я училась, сколько себя помнила.

Женщины учили меня английскому. Они учили меня добавлять, вычитать, умножать и делить, взвешивать, отмерять дюймы, футы и мили. Всему остальному меня учил отец.

Мои глаза инь были результатом дисбаланса, и ему было важно уравновесить инь моим янь. И он научил меня боевым искусствам горы Вуданг и Дао.

Он учил меня, повторяя и ругая. Я изучала книги, пока не смогла назвать восемьдесят тысяч богов и демонов. Я не могла сосчитать часы, что потратила на позы тайдзи или на записи левой рукой с закрытыми глазами, пока я не смогла писать призракописью.

Больше всего я учила тренировки боя. Мне нравилось стоять перед противником, готовой ударить или принять удар. Было что-то в том, когда сталкивался с противником, и пару минут мои навыки и разум сравнивались с умениями другого человека.

Но я любила и слушать истории отца. Он рассказывал о бессмертных, о даоши. О смельчаках, умниках и тех, кто желал одолевать монстров. Был там человек, продавший призрака в рабство, а другой поджарил призрака и съел. Он рассказывал, как мужчины женились на лисах, как изгои боролись за справедливость, как бессмертные говорили грохотом грома, как злодеи использовали запрещенный навык прикосновения смерти — удар по пяти точкам, что причиняли мгновенную смерть.

Мне было десять, когда отец рассказал мне об ученом Вань Чжаосу. Вань издавал труды по философии о природе вселенной. Его труды меня не впечатляли. Я помнила, что Вань Чжаосу умел дышать как черепаха.

Он вдыхал и держался так восемь минут. Восемь минут настороженности.

Мне было десять лет, и я вдохновилась этим дыханием. Замедляла дыхание и пробуждала дух. Я тренировалась, когда не видел отец. Я глубоко вдыхала, и воздух наполнял меня. Живое дыхание двигалось во мне током, покалывая на кончиках пальцев.

Двадцать секунд. Тридцать. Девяносто. Я становилась все лучше.

Я дошла до пяти минут. Две с половиной минуты вдоха и две с половиной выдоха.

Лю Цянь выдохнул желтый порошок в мое лицо. Я не успела вдохнуть. И пришлось задержать дыхание. У меня было две с половиной минуты до вдоха.

После стольких лет тренировки задерживание дыхания было простым. Я тут же сосредоточилась, успокоилась и могла принимать решения. Облако желтого порошка парило возле моего лица. Они думали, что я вдохнула его.

Я ощутила радость. Теперь у меня было преимущество.

Я сделала взгляд рассеянным, а позу пьяной. Так выглядело оцепенение? Я обману их? Кто будет действовать первым?

Том. Стоило понять, он должен был показать лидерство. Он вытянул руку и схватил мое левое плечо. Я посмотрела в его глаза и увидела твердость, какой раньше не было на красивом лице лучшего друга Ракеты, и я схватила его за локоть левой рукой и дернула его вперед. К себе. Я выдохнула остатки воздуха, и пыль полетела к нему.

Если повезет, пыль оглушит его, но я не могла ждать результата. Я вытащила дротик с веревкой и взмахнула правым коленом в прыжке с разворотом. Мое колено попало Тому по груди, и я метнула дротик за себя, раскручивая.

Чудовищная рука Лю Цяня бросилась на меня, распахнув пасть, зубы-иголки были острыми и убийственными. Я рухнула на землю, чтобы избежать этого, и пасть щелкнула надо мной. Я откатилась, раскручивая дротик.

Том Вонг наступал. Он не был оглушен. Но я уже не была окружена, за мной никого не было. Напряжение боя вызвало у меня пылающую сосредоточенность. Я знала, где стоят остальные, я знала, где рука Лю Цяня, я знала, что они делали. Я ощущала их присутствие. В моей голове были только я и они.

Я вертела дротик все быстрее. Он был моим барьером, но рука Лю Цяня могла добраться сквозь него. Левой рукой я вытащила свой меч из персикового дерева и держала его как кинжал.

Я выступила против четверых и чудовищной руки. На миг все застыло, как на картине, только кружился дротик на веревке.

Рука Лю Цяня сжалась в тишине, бледная, как мертвец, пасть с иголками-зубами раскрывалась и закрывалась. Три глаза смотрели на меня, не мигая. Глаза были красными, как свежая кровь. Казалось, нет ничего приятнее для змеи, чем заставить меня страдать.

Хонг Сяохао стоял в стороне, смотрел на них и на меня. Я не могла понять, как изогнуты его губы. Он поднял кожаную дубинку, и я вдруг поняла, что означало выражение его лица.

Том повернулся ко мне. Мы оценивали друг друга мгновение, что ощущалось часом. Мой дротик уже мог пробить камень, но Том Вонг был достаточно хорош, чтобы веревка его не остановила. Ему нужно было только подгадать время и поймать веревку.

Он схватил веревку вовремя. Он мило улыбнулся мне и заговорил. Наверное, хотел позлорадствовать. Но Сяохао опустил дубинку на макушку Тома.

С тяжелым стуком Том пошатнулся. Он повернулся к напавшему, и я получила шанс. Я ударила Тома по колену. Попала, его нога вылетела из-под него. Он рухнул на колено, и я обвила веревкой его горло, прерывая доступ к воздуху.