— Вам не понравятся мои вопросы, — заметила я.

— Я люблю рисковать.

Мы смотрели друг на друга через стол, словно два стрелка, вооружённые бокалами вина вместо кольтов.

— Вперёд, — подбодрил он.

— Вы или члены вашей семьи когда-нибудь ломали заклятье с целью обнаружить третью часть артефакта, которая располагалась в статуе в Бридж парке?

Я тщательно обдумала этот вопрос. Именно так заговорщики явили себя в первый раз. Они заключили сделку с мерзавцем-Превосходным по имени Адам Пирс. Пирс хотел спалить Хьюстон дотла, но ему нужен был артефакт, чтобы увеличить силу. Расположение артефакта было строго оберегаемым секретом, доверенным семье Эмменс. Все члены семьи, обладающие этим знанием, имели заклятие на разуме, защищающее от раскрытия секрета. Заговорщики похитили младшего члена семьи и выудили эту информацию из его разума, несмотря на заклятье, так же, как я проделала это со старшим членом семьи, только в моем случае он вызвался добровольно, чтобы помочь спасти Хьюстон.

Правдоискатель взломал заклятье младшего Эмменса, и я хотела знать, был ли Гарен тем правдоискателем. Спрашивать его о семье Эмменса было бесполезно. Ему могли не сообщить имя человека, чей разум заговорщики хотели взломать. Однако, если бы Гарен имел какое-либо отношение к взлому заклятия, он бы знал расположение объекта.

— Не знаю о чем речь, но вопрос очень специфичный. Нет.

Правда. Меня охватило облегчение. Удивительно, я и не осознавала, что в какой-то мере, он мне нравился. Я не хотела, чтобы он был связан с заговором.

Он изучал меня с намёком на хищное предвкушение в глазах. Несмотря на весь свой шарм и обезоруживающую честность, Гарен был Превосходным.

— Мой черёд. Вы действительно внучка Виктории Тремейн?

— Да.

Официант принёс закуски и принял заказ.

— Красный берикс^[4], — сказала я.

— Medallion de Marcassin à l’aigre-doux^[5].

Я выиграла пари. Он сделал заказ на французском.

Официант удалился.

— Продолжим, — сказал Гарен. — Ваш ход.

— Какое значение имеет волнистая линия?

— Я не понимаю.

— Когда вам встречается кто-то с сильной ментальной защитой, и вы хотите ослабить их волю, вместо того, чтобы пробивать её грубой силой, вы рисуете волнистую линию в усилительном круге. Почему люди ужасаются, когда её видят?

Гарен посмотрел на меня с секунду, затем поднял бокал и осушил все вино одним глотком.

— Вы это делали?

— Да. Ответьте на вопрос.

— Они ужасаются, поскольку это заклинание Дома Тремейн. Никто другой его не делает. — Он подался вперёд, сосредоточившись на мне. — Как вы определяете рисунок волн?

— Вы подстраиваете их под особенности защиты человека. По наитию.

— Я так и знал. — Он легонько хлопнул по столу. — Я знал это. Мы годами пытались их воспроизвести. Вы мне покажете?

— Возможно. Ваш черед.

Гарен задумался.

— В вашем офисе, когда я спросил у вас напоследок, единственный ли я ребёнок, вы знали, что я лгу?

— Да. — Я отрезала маленький кусочек гребешка. Он начинал остывать, и выглядел восхитительно. Было бы жаль его не попробовать.

Он откинулся назад на стуле. Его глаза светились, и это было не только от вина.

— Ваш ход.

— Зачем вы пришли сюда, Гарен?

Он помедлил.

— Я пришёл выяснить, что вы та, за кого себя выдаёте.

— Я знаю. Но я не это имела в виду.

— Это более сложный вопрос.

Принесли еду. Красный берикс выглядел божественно, а пах ещё лучше, но я едва это заметила.

Гарен подождал, пока мы снова не остались одни.

— Как я и сказал, я пришёл выяснить, что вы не обманываете. Если бы я уличил вас во лжи или ваша магия была бы недостаточно высокого калибра, я бы уже летел на самолёте домой.

— Но вы всё ещё здесь.

— Да.

Он опустил глаза на мясной медальон на своей тарелке.

— Что это? — спросила я.

— Дикий кабан. Хотите попробовать?

— Нет, спасибо.

— Я понимаю, что у вас с Роганом своя история, — сказал он. — Бурная, жестокая история, очень захватывающая, но полная опасности, страха и неопределённости.

— Да.

— Он запросил ваш профиль?

— Нет.

— Тогда он законченный идиот.

Я попробовала морского окуня, чтобы не отвечать. Он таял во рту.

— Вероятно, мне не стоило этого говорить, — продолжил он, — но теперь уже поздно.

Я улыбнулась.

— Вы боитесь, что он подслушал?

— Нет. Но вы явно заботитесь о нем, и я не хочу вас оттолкнуть. Я сделал несколько запросов. Сожалею насчёт вашего отца.

Что ж, это был поворот на 180 градусов.

— Спасибо.

— Вы взяли руководство над детективным агентством на грани банкротства и спасли фирму. Вы не перенапрягались и не расширялись слишком быстро, нанимая людей, чтобы взяться за максимальное количество дел. Вместо этого вы сосредоточились на качестве. Вы сыграли важную роль в спасении Хьюстона от Адама Пирса, но не оказались в центре внимания. Подозреваю, что негласно быть компетентным более важно для вас, чем слыть хитом сезона. Я прав?

— Да. Мы не нуждаемся в подобного рода внимании. Объёмы нашей работы не велики, но мы прекрасно с ними справляемся. Наш бизнес приносит нам хлеб.

— Вы заботитесь о своей семье. Я делаю то же самое. Я взял на себя бразды правления после того, как моему отцу диагностировали раннюю стадию болезни Альцгеймера.

— Мне жаль.

— Спасибо. Мне было восемнадцать. Когда я закончил проверку и осознал, насколько глубоко лежала проблема, наша фирма оказалась под серьёзной угрозой. Следующие двенадцать лет я жил и дышал «Шаффер Секьюрити». Я точно знаю, чего это стоит. Ты ставишь свою жизнь на паузу, а затем встаёшь каждое утро и работаешь над фирмой, совершенствуешь, возводишь её кирпичик за кирпичиком, дело за делом, клиент за клиентом. Ты ложишься поздно ночью, ломая голову, как будешь оплачивать счета. Для этого нужна самоотверженность и настойчивость. Поэтому когда подходит какой-то идиот с микрофоном и тычет им тебе в лицо, ожидая, что ты дашь ему лакомый комментарий по делу, над которым ты работал восемь месяцев, ты уходишь прочь, ведь твоя работа не для этого.

— «Детективное агентство Бейлор» гордится своей осмотрительностью. Наши клиенты ожидают конфиденциальности.

Гарен кивнул.

— Отправиться на телевидение и запустить ток-шоу может быть неправильно воспринято.

— Да. — Он это понимал. — Вы сохранили вашу компанию?

— Да. Мы вторая по величине охранная фирма в Соединённых Штатах. «МРМ» — третья. Августин Монтгомери в течении долгих лет наступает мне на пятки. — Гарен улыбнулся. — К несчастью для него, его судьба — плестись в хвосте.

Окунь попал не в то горло. Я закашлялась.

Гарен ухмыльнулся.

— Я подумал, что вам это может понравиться. Если серьёзно, то моя личная сеть стоит больше четырёхсот миллионов и продолжает расти. Компания стоит больше миллиарда долларов.

— Зачем вы мне это говорите?

— Потому что мы обещали быть честными друг с другом, и я хочу, чтобы у вас была вся необходимая информация для принятия обоснованного решения.

Я замерла с бокалом в руке.

— В конце всего этого должно быть принято решение?

— Да. Я прошу вас выйти за меня замуж.

Как хорошо, что я не пила, когда он это произнёс.

— Вы меня не знаете, Гарен. Я не знаю вас. Помогите мне это понять.

— Брак — это партнёрство. Думаю, мы будем хорошими партнёрами. Мы похожи. Мы оба ценим семью, честность и знания. Мы выполняем одинаковую работу и посвящаем себя ей. Мы больше заботимся о репутации, а не о славе. Мы оба осторожны, потому что знаем, что поставлено на карту. Я думаю, мы бы хорошо поладили.

— И это никак не связано с генетикой?

Он вздохнул.

— Именно с генетикой это и связано. Если бы вы были взбаламошной авантюристкой, я бы все равно всерьёз рассматривал вашу кандидатуру, учитывая ваш набор генов.