Изменить стиль страницы

Только через четыре дня Таис нашла в себе силы выйти из темной комнаты, заняться обычными материнскими и домашними делами. И еще через несколько дней она собралась с духом прочитать письмо Птолемея. Он писал, что все совершилось по его предвидению. На совете диад охов он первый предложил раздел империи и выговорил себе Египет. Заместителем Александра и верховным стратегом Азии назначен Пердикка. Ему вменена обязанность охранять Роксану, беременную от царя на седьмом месяце. Антипатр стал начальником войска в Элладе и Македонии, верховным стратегом стран к западу от Ионии. Начальнику гетайров Селевку досталась Вавилония и Индия, Антигону Одноглазому — Малая Азия, за исключением Ионии и Фракии, отошедшей Лисимаху. Неарх не захотел ничего, кроме флота, получил его и готовился уплыть в Арабию, как и собрался при Александре. Птолемей напомнил Таис обещание ехать с ним в Египет. Ему придется подождать родов Роксаны. Если будет сын — все останется по-прежнему, если дочь — совет диадохов будет избирать царя.

Так приключилась новая удивительная перемена в жизни Таис. У Роксаны родился сын, Александр Четвертый, и Птолемей срочно вызвал афинянку в Вавилон. С отборными, преданными ему войсками он захватил саркофаг с телом Александра и поспешил в Египет. С тех пор Таис здесь, в Мемфисе, царицей сказочной для всякого эллина древней Земли Нила… И вот он, Нил, плещущий едва слышно о ступени храма Нейт.

Глава шестнадцатая

МЕМФИССКАЯ ЦАРИЦА

«Ты будешь править Мемфисом, а я останусь в Александрии», — сказал Птолемей в серьезном споре с Таис. Она упрекала его в нарушении клятвы — не брать другой жены, после брошенной им в Вавилоне Сириты, если Таис согласится поехать с ним в Египет. Теперь он, признанный царь Египта, полюбил Беренику, женился на ней тайно — и в Александрии будет еще царица… А прежде была еще Эвридика, родившая ему сына Птолемея, которую он взял силой еще в Ионии и привез в Персию.

Впервые Птолемей не уступил справедливому требованию Таис. За десять лет победоносных завоеваний с Александром он привык расставаться с сотнями женщин, пройдя полную школу насилия, убийств и немилосердного сокрушения городов и стран.

Как всегда умный и убедительный, он пояснил Таис, что недавно понял всю тщету усилий преобразовать Египет, внедрив сюда дух Эллады и гений Александра.

— Эту глыбу древних верований, обычаев и уклада жизни, подобную скале из черного гранита Элефантины, невозможно изменить иначе, как расколов ее на части. Поступать так не мудро даже для налетом ворвавшегося захватчика. Разрушая, невозможно сразу заменить прежнее новым, и страна останется без закона, обратясь в сборище одичалых негодяев. Я начну с Александрии и превращу ее в город, открытый всему миру, всем верованиям и философам разных школ и прежде всего торговле между Азией и Внутренним морем. Александрия, где я храню в золотом саркофаге тело великого Александра, моего друга детства и сводного брата, станет самым прекрасным из всех городов в ойкумене. Маяк на Форосе будет знаменитее башни Этеменанки, а для философов я построю Мусей. В Библиотеке[246] мной уже собрано рукописей и книг больше, чем в любом из городов Эллады. Я дал приказ, чтобы начальники всех судов, приходящих в гавань Александрии, сообщали мне о новых произведениях искусства, открытиях ученых, прославившихся книгах. У меня достаточно золота, чтобы купить многое, и если бы не война… — Птолемей нахмурился, и Таис сочувственно погладила его по плечу, зная о непрекращавшейся военной борьбе среди диадохов — наследников Александра.

— Я буду воевать за Египет, за Кипр, может быть за Элладу, но для свершения всех замыслов мне надо жить в Александрии. Сюда я призываю всех, в ком сильна предприимчивость, кто умеет смотреть вперед, умеет работать, кто талантлив и умен. Верховный стратег Азии, старый сподвижник Александра Пердикка, назначенный советом диадохов управителем царства, пока подрастает сын Роксаны, как ты знаешь, пошел на меня, чтобы взять себе и Египет. Собственные полководцы убили его, едва он достиг Дельты, а войско перешло ко мне. Я пригласил из Вавилона, Сирии, Иудеи евреев жить свободно и торговать в Александрии. На этот способный и строгий народ я возлагаю надежду в умножении богатств и процветания города, так же как и на твоих соотечественников, быстрых в принятии решений и в исполнении их. Правда, иногда афиняне смелы не по силам, но они всегда рискуют и спокойны в опасности. Я умею воевать и строить. В глубине Египта не нужно воевать и нечего строить. Все построено тысячелетия назад, частью уже заброшено и занесено песком. Тебя любит Мемфис, и ты понимаешь египтян, разные верования и тайные учения, посвящена в сокровенные обряды. Будь царицей в Мемфисе, где мы оба венчаны на царство, помогай мне здесь, и я клянусь ненарушимой клятвой Стиксовых вод, что не назову царицей никакую другую, пока ты со мной!

— Пока я с тобой, — медленно повторила Таис, соглашаясь с доводами своего мудрого мужа. И она осталась в Мемфисе одна, если не считать малолетней Иренион, или Ираны, как ее называла Таис на дорическом диалекте. Имя дочери напоминало ей Персию, а сама девочка становилась все больше похожей на Птолемея. Леонтиск находился в Александрии при отце. В мальчике проявилась та же глубокая любовь к морю, какая пронизывала все существо Таис, по насмешке судьбы живущей вдали от его ласковых волн и сверкающей синевы.

Мемфисцы почитали царицу скорее за ее добрые глаза и поразительную красоту, чем за действительную власть, фактически сосредоточенную в руках наместника Птолемея. Таис и не старалась быть грозной повелительницей, взяв на себя дворцовые праздники, приемы послов и храмовые церемонии. Все это очень тяготило живую и веселую афинянку. Египетские обычаи требовали от царицы недвижно восседать часами в тяжелых украшениях на неудобном троне. Таис старалась сделать свои приемы и участие в празднествах как можно короче. Верховые прогулки пришлось ограничить вечерними сумерками или рассветом. Египтяне не могли представить свою царицу носящуюся верхом вместо торжественной и медленной поездки в золоченой колеснице. Салмаах нашла здесь свой конец, и для Эрис пришлось приобрести похожую серую ливийскую кобылу. Боанергос приближался к двадцатилетнему возрасту и, хотя перестал резвиться, был по-прежнему легок и быстр, ревниво не позволяя обгонять себя ни одной лошади. Красавец иноходец, по слухам, купленный у царицы амазонок, всегда привлекал особое внимание мемфисцев, что также не помогало хранить в тайне верховые прогулки. Любимым отдыхом Таис стало вечернее сидение на обращенных к Нилу ступенях храма Нейт, созерцая мутную могучую реку, катящую воды в родное Внутреннее море, и дожидаясь, пока замерцают в реке отражения звезд. Из обязательных знаков власти она оставляла на себе лишь золотую диадему в виде змеи, священный уреос, спускавшийся на лоб. На ступеньку ниже восседала Эрис, косясь на двух застенчивых знатных египетских девушек, с опахалом и зеркалом, обязанных неотступно сопровождать царицу. По реке иногда тянул прохладный ветер, и египтянки, совсем нагие, если не считать поясков из разноцветных бус и таких же ожерелий, начинали ежиться и дрожать. Эрис молча делала им знак, указывая в сторону, где лежало большое покрывало из тончайшей шерсти. Девушки, благодарно улыбаясь, закутывались в него вдвоем и сидели в стороне, оставив свою царицу в покое.

Храм Нейт, где она приняла орфическое посвящение и начала познавать мудрость Азии, издавна стал для Таис родным. Жрецы храма хорошо помнили и делосского философа и афинянку, когда девять лет спустя она снова посетила храм во всем величии прекрасной царицы Египта. С тех пор Таис иногда уединялась в прежней комнате в толще стен пилона и подружилась с главным жрецом богини. Дружба молодой царицы и старого священнослужителя началась с попытки афинянки узнать о судьбе Гесионы и Неарха. Выполняя завет покойного царя и друга, данный ему накануне смерти, Неарх получил весь флот и поплыл вокруг Арабии, чтобы сквозь Эритрейское море продолжить путь в Египет и Нубию.

вернуться

246

Созданное Птолемеем в Александрии хранилище древнегреческих рукописей — знаменитая Библиотека — было крупнейшим в древнем мире.