— Охотимся? — Ну, наконец-то, хоть что-то из уст одного из братьев. Низкий и хриплый голос Нейтона вызывал дрожь по коже.

— Мы научим тебя защищаться, — ответил Райли. — Охота может подождать.

— И снова позвольте отметить, что я считаю это глупым, — добавил Нейтон.

— Она — человек. — У другого брата, Максвелла, голос был гораздо тверже и решительнее. — И к тому же чертовски хрупкая… В отличие от нас.

— Делайте, что вам говорят, — огрызнулся на них Райли.

Мэри Энн съежилась бы от его тона, но он не был направлен на нее, поэтому она воспряла духом. К тому же, никогда раньше он не выглядел сексуальнее. Он был во всем черном, а вдоль предплечий тянулись порезы, будто недавно он дрался с кем-то, у кого были когти.

От этой мысли коленки ее подогнулись; она хотела броситься ему на шею и не отпускать, греясь в его силе. «Вы расстались, помнишь?»

Не реви.

Нейтон покачал головой.

— Она твоя, Рай, и зная тебя, если мы наставим ей синяки…

— Я буду вести себя хорошо, — снова огрызнулся Райли. — Только не царапайтесь и не кусайтесь.

Она обратила внимание, что он не стал разуверять их, что она не его. Что ж, и она не станет. В данный момент она слегка чувствовала себя как сыр в мышеловке.

— Ты прав. Важно научиться сражаться, — начала она. — Но прямо сейчас еще важнее…

— Нет, — прервал ее Райли, не посмотрев на нее, — не важнее. Научите ее защищаться от волков и вампиров. Всему, чему сможете за два часа, потом мы с ней уйдем.

Мэри Энн сглотнула, когда до нее дошло. Он хотел, чтобы она знала, как защищаться от волков и вампиров, даже до того, как спасется от смертельного проклятия. Значит, он предполагал, что они скоро узнают, что она Опустошитель. А значит, думал, что они попытаются убить ее. Мучительно. Он хотел подготовить ее к самозащите.

Накажут ли его за это потом?

По ней пронеслась дрожь, и те слезы, что она сдерживала, обожгли глаза. Она приняла верное решение, прекратив отношения. Она не причинит ему боль. Никогда. Даже случайно. Даже после… своей смерти.

Вот что он сделал — делает — чтобы защитить ее сейчас. Он заслуживал больше, чем она могла ему дать.

— Отлично, — вздохнул Максвелл.

— Конечно. Почему бы и нет? — пожал плечами Нейтон.

Сколько энтузиазма. Впрочем, неважно. Она будет слушать и учиться. У нее никогда не будет другого такого шанса.

— Ты… ты не собираешься помогать им? — спросила она Райли и покраснела от того, что запнулась.

Его взгляд не отрывался от братьев, когда он коротко покачал головой. Она помнила, как однажды сказала ему, что если он будет учить ее драться, то ему придется положить свои руки на нее, и если он это сделает, она захочет поцеловать его, и им будет не до обучения. Он помнил и не хотел почувствовать ее губы на своих?

О, Боже. Она хотела, чтобы он хотел ее, хотела удержать его. Не смей плакать.

Сколько раз она должна была говорить сама себе?

— Начинайте, — произнес он, отступая в сторону. Райли встал, прислонившись спиной к дереву, и сцепил руки на животе с мрачным, предвещающим бурю выражением лица.

— Не вмешивайся, — сказал ему Максвелл, и ткнул пальцем в грудь.

Натан фыркнул:

— Как будто он тебе повинуется. Он всегда делает то, что хочет. Ты это знаешь.

Она согласно кивнула, и оба брата сосредоточились на ней. Ой-ой. Весь этот накал… сомкнулся на ней спереди и сзади. Как она снова согласилась на это?

— Готова, девочка?

— Ты будешь рыдать, как ребенок, если получится немного грубо?

Оба насмехались над ней, и поначалу она взъерошилась. Но потом вспомнила, что говорил ей Эйден. Во время драки эмоции могут тебя погубить. Они лишат тебя дара речи и собьют с толку. Тебе нужно оставаться отрешенной и делать все, что необходимо, чтобы уцелеть.

Я ничего не чувствую. Кроме нервозности. Проклятье! Она подняла подбородок, по крайней мере, притворяясь спокойной.

— Я не буду плакать, если и ты не будешь.

Удивление мелькнуло в глазах обоих парней, и Максвелл даже выглядел, так будто боролся с ухмылкой.

— Дух, — сказал он. — Посмотрим, как быстро мы его сломим.

В мгновение ока, они были на ней, бросая ее на землю, как куклу, теперь их острые, длинные зубы были возле ее шеи. Она была слишком шокирована и напугана, чтобы двигаться или даже блокировать их. Они так быстро накинулись на нее, что ее взгляд не смог отследить их.

Они медленно попятились от нее, стоя над ней и глядя вниз. Что-то нужно отметить: они не тронули ее лицо.

— У нас по горло работы, — проворчал Нейтон и предложил ей руку, чтобы помочь подняться.

Коленки не держали девушку, когда она попыталась поймать равновесие.

— Вампиры и волки быстрее, чем любой другой человек, которого ты можешь себе представить, — сказал ей Максвелл. — Очевидно, что ты гораздо медленнее.

— Да, только что поняла, спасибо.

И они оба рассмеялись.

— Вампиры жаждут твоей крови, и пока они не погрузятся за ней в твою шею, именно это они и будут пытаться сделать. В этом случае людям сложнее их оттолкнуть. Плюс жертва быстрее слабеет.

— В общем, мы для них как коровы, — сказала она сухим тоном.

— Если не считать того, что коров убивают. Вампиры просто выпивают и выбрасывают свою еду, дав ей пинка, когда закончат. — Нейтон пожал плечами. — По большей части.

По большей части. Какое приятное дополнение. Мэри Энн поджала губы, когда вспомнила то исключение из «большей части». Она видела, как несколько вампиров пытали и убили парня по имени Оззи. Они распластали его на столе — и Такера тоже — и использовали в качестве аперитива на своей вечеринке до тех пор, пока жизнь не вытекла из него.

Либо волки читали ее мысли, либо ее перекошенное выражение лица выдавало.

— Да, мы слышали об этом, — сказал Максвелл. — Как люди, есть хорошие и плохие вампиры. Хорошие и плохие волки тоже.

— Кстати, волки не едят людей. — Нейтон подхватил урок, дополняя его. — Если волк нападает на тебя, этот волк просто хочет твоей смерти. Его когти могут уничтожить тебя в секунды, так что твоя главная задача, когда дерешься с оборотнем — избежать ранений.

— Я никогда бы не догадалась, — сказала она, закатив глаза. — Так как именно, я должна это делать?

— Мы покажем. Просто постарайся не отставать.

За каждую минуту из отведенных Райли двух часов, ребята работали с ней. Они бросали ее вниз; даже в деревья. Из нее выбивали дыхание, чуть не сломали ей запястья, и, безусловно, она подвернула лодыжку, но все же она сопротивлялась. Снова и снова она заставляла их идти на нее.

Ее многому научили. В основном тому, что она не могла спрятаться от них. Их обоняние было в двадцать раз сильнее человеческого. Их слух был сорок раз лучше. Кроме того, им нравилось, когда она бежала. Она становилась игрой, призом, и их сердце колотилось быстрее от вызова, потребность выиграть усиливалась.

Если волки приближались к ней стаей, она должна была помнить о том, что у них есть своя территория и очень жесткая внутренняя организация, в которой всегда есть лидер. Всегда. Этот лидер контролирует действия всех остальных. И если она сможет победить его, то сможет победить всю стаю. Если, конечно, лидер не прикажет стае схватить ее.

Предупреждающий знак приближающегося захвата — вздыбленная шерсть. Они оскалят зубы и зарычат.

Каждый раз, когда Максвелл и Нейтон демонстрировали это и в человеческом и волчьем обличье, ее страх переходил на новый уровень. Они чувствовали этот страх и становились еще голоднее, приумножая свои преимущества над ней. Ей придется научиться контролировать свои физические реакции, чтобы не показывать страх, как уже говорил ей Эйден.

Как? Можно скрыть выражение лица, но невозможно заставить сердце биться медленней.

В то же время она теперь знала, что у них куда более чувствительные носы, чем у людей, так что если она сможет ударить по нему, то выиграет себе несколько драгоценных секунд, чтобы найти оружие. Палку, камень, все, что могло бы помочь.