– А разве морковка не общая? – удивился Степашка, – я думал она просто так растёт, как всё в лесу.

– Да как же она просто так расти будет. Нужно весной землю перекопать, грядки приготовить, морковку посадить, следить за ней, поливать, сорняки убирать… А ты говоришь, общая, – рассуждал Рэй. – Слушай, Степан, ты посиди тут пока, а я пойду – огород проверю. Ты тоже на огород посматривай, последи… Вдруг вора увидишь. Только сам не высовывайся, меня жди.

«Легко сказать… – переживал зайчонок. – За кем следить-то? За самим собой что ли? Это же получается, что я – вор». Степашке не хотелось быть вором, ужасно не хотелось, поэтому на душе у него похолодело. Он никак не мог найти в себе силы и признаться Рэю, что это он, Степашка ворует морковку с грядки. «Но я же морковку возле леса на полянке нашёл! Она лежала такая… одинокая. Она была ничья. Значит, я – не вор! – успокаивал себя малыш. – Ну, допустим. А остальные морковки?! Я же их сам своими собственными лапками выкапывал! Надо во всём признаться Рэю… Но как? Как ему сказать? Ведь он такой хороший, такой благородный пёс… А я… А я…» – захныкал Степашка.

И в этот момент зайчонок услышал шум. Он поднял глаза и увидел перед собой в лунном свете… обалденную рыжую корову с ромашкой в зубах.

– Эй, раскосый! Тут стадо не проходило?

– Проходило. Три часа назад, – подоспел Рэй, – а ты чего, Матрёна, здесь гуляешь? Уж не ты ли в последнее время на морковку позарилась?

– Ой! Да какой уж там?! Где уж мне?! В поле клевера полно. Нужна мне твоя морковка… Мне и без неё хорошо… Было… А сейчас плохо! Ой, плохо! Не могу терпеть, молока много несу, подоить меня надо! Домой надо! Ой! Боюсь, не добегу! – причитала корова.

– А чего же ты со стадом-то не ушла? Опять, наверное, ромашками залюбовалась? Эх, лирическая ты корова, Матрёна. Ну, давай, беги. Тебе и так дома попадёт, что поздно пришла…

– Да мне-то ничего. А вот пастуха хозяйка моя точно отругает, как он сам говорит, она ему «рога пообломает»…

– Тогда поспеши, не дай мужику погибнуть. Если что – мычи, подскочу. Проводить не могу, извини, у меня своих дел хватает…

– Ну, я пошла.

Зажав ромашку в зубах и кивнув на прощание, романтичная корова решительно понеслась к деревне.

«Вот так всегда, – думал Рэй, глядя вслед удаляющейся Матрёне. – Виновата корова, а накажут пастуха. Виноват один, а накажут другого. Может, и у меня так? Кто-то хочет меня подставить… Свою вину на меня свалить. Но кто?»

Прошлым летом лисица пыталась у деда из курятника курочку стащить. Ну, Рэй ей объяснил, что к чему: шкурку немножко подпортил и кончик хвоста откусил. «А может, это лисица ворует морковку? Злит лесника, чтобы мне отомстить? – рассуждал Рэй. – Или она специально грядки перекопала, чтобы меня отвлечь. Она же хитрющая. Пока я тут грядки буду охранять, она в курятник залезет! Тогда дело плохо. Надо кур проверить. С другой стороны, пока я в курятник бегаю, она может зайчишку моего стащить… Тогда это вообще будет катастрофа! Нужно срочно что-то придумать».

И он придумал. Рэй велел Степашке сидеть в густой высокой траве возле осинового пенька, чтобы его не было видно. А чтобы никакой хищник не почувствовал Степашкин вкусный запах, Рэй завалил зайчонка густыми еловыми веточками.

Правда, Степашкин нос другие запахи тоже перестал чувствовать, но Рэй решил, что нос для зайца в такой ситуации – не главное, поэтому он велел Степашке «поставить ушки на макушку» и слушать изо всех сил:

– Сиди тихо и не высовывайся! Я скоро вернусь. Выслеживай воришек. Если что – стучи лапой по пеньку. Умеешь?

– Умею.

И пока Степашка расправлял свои ушки-локаторы (устройство для обнаружения вражеских самолётов и ракет), Рэй побежал к курятнику. А здесь действительно, как бы невзначай, обмахиваясь хвостиком, прогуливалась лиса.

– Куда направляемся, кумушка?

– Ой, Рэюшка! Приветик! Как же ты хорошо выглядишь! Какой бравый солдатик! А я здесь решила просто прогуляться, – ласковым голоском пролепетала лисица.

– Ты мне своими маслеными речами уши-то не замасливай! Это ты, что ли, рыжая пакостница, в огороде грядки с морковкой «перепахала»?

– Ой, больно мне нужно в этой вашей грязи копаться!

«И правда, не будет такая чистюля об грязную морковку свой «маникюр» портить», – подумал Рэй и продолжил:

– Давай-ка, кумушка, гуляй в сторону леса. Там твоё место. Нечего вокруг дедова курятника разгуливать, а то я тебе хвостик-то ещё укорочу. Сделаю прямо по последней моде, – ухмыльнулся пёс.

– Ну что же ты, Рэюшка, так волнуешься? Я уже ухожу. Уже ухожу, – и лисица, обмахиваясь хвостом, «продефилировала» к лесу.

Глядя на уходящую лису, охранник-пёс облегчённо выдохнул: «Вора не поймал, зато хоть куры целы».

Рэй немного расслабился… Он услышал умиротворяющие трели сверчка и … истошный стук заячьей лапы по пеньку. Несколько прыжков сквозь кусты, и Рэй оказался рядом с зайчонком.

– Что?! Где?! Кто?! – озирался Рэй по сторонам, но никого, кроме испуганного зайки, не было видно.

– Оно… Оно та-а-ам, – прошептал Степашка, скосив глаза на лопух.

Рэй потянул носом, заглянул под лопух и опешил с вытянутой от удивления мордой.

– Это?! Это оно? Так это же сверчок. Он же безобиднее моли. Это он тебя так напугал?

– Он стра-а-ашный! Он громкий! Он мне прямо в ухо так сильно заскрипел! – жаловался Степашка.

– Вот чудак. Ты чего, сверчка не видел? Хотя, как бы ты его увидел… Он пиликает только по ночам, а ты в это время в норке спишь.

Зайчишка успокоился. А Рэй фыркнул на сверчка своим блестящим чёрным носом:

– Ты давай, скрипач, скачи отсюда со своим скрипом, не мешай нам вора ловить.

– Ничего вы не понимаете в классической музыке, – пробубнил обиженный сверчок и направился в сторону леса.

Рэй тоже решил немного пройтись. А Степашка вдруг начал сильно чихать, пытаясь избавиться от резкого запаха ёлки, и хлопать ушами, стряхивая с них последствия «классической музыки». К тому же, зайчонка что-то больно кольнуло в бок. «Наверное, я на еловые иголки налетел», – решил Степашка. Но иголки зашевелились и сами стали нападать на зайку.

– А-а-а! Живая ёлка! – завопил Степашка.

– Сам ты – ёлка. Я – ёж местный, Егор. Ишь ты… Разлёгся тут.. Развалился тут… Ходят тут всякие, – бурчал Егор, отпихивая Степашку от пенька.

– Что вы меня колете?! Не пихайте меня! Рэй! Рэй! – пищал зайчишка.

– Что тут у тебя стряслось? – примчался на помощь Рэй.

– Он… Он…Он под меня копает!

– Он, похоже, под морковку нашу копает! – вспылил пёс.

– Не нужна мне ваша морковка, я вообще за подосиновиками пришёл, мне грибы возле пенька собрать надо. А вашу морковку я не могу своими маленькими лапками копать. Да к тому же, я хоть и ночной зверёк, но ничего никогда не ворую.

– Это правда! Ну, ладно тебе… Не обижайся, Егор… Извини. Погорячился я. Уже полночи караулим вора морковного, никак поймать не можем, вот нервы и сдают.

– Меня моя ежиха без еды домой не пустит. Сейчас я грибы быстренько соберу и потихоньку домой пойду.

– Да какое тут «быстро»! Ты тут полночи провозишься, да ещё и грибницу повредишь. Давай-ка я грибок для тебя сам сорву и на спину тебе прицеплю. Так быстрее будет.

– А мне-то что нужно делать?

– Стой на месте, только напыжься, колючки расправь и гриб лови.

Для Рэя грибы пахли ужасно невкусно, но, что ни сделаешь ради хорошего ёжика… А Егор был хорошим. Поэтому Рэй задержал дыхание, поджал губы, чётким движением откусил грибок и бросил его ежу на спину.

– Ну, всё, можешь идти домой. А завтра приходи за новым грибом. Похоже, утром дождь будет, а после дождя на этой грибнице новые грибы моментом нарастут. Кстати, там у деда на капусте какие-то слизни появились. Так ты уж приди, по-соседски помоги с ними побороться.

– С удовольствием, – ответил ёжик. И это была правда. Для ежей эти слизни, вся эта гадость – самая вкуснейшая кулинарная прелесть.