— А кто сильно понравится, они перед этим… ну того… понимаешь? Вот так-то. Это нам ещё повезло, что закрыли вечером дверь на засов. Да долго ли он выдержит.

— А как же рикуты? Презис ведь нас не бросит, Ани, — голубоглазая студентка вопросительно всхлипнула. — Ведь мы им нужны!

Рыжая хмыкнула:

— Они должны были появиться ещё полчаса назад, чтобы нас проводить. Что-то я никого здесь не вижу.

Третья, с аккуратно завитыми локонами, зло сказала:

— Перестань. И без того все на взводе. Зачем ты пугаешь ее? Мало ли почему запаздывают рикуты?

Анна повернулась, едва ли не плюнула:

— Не говори глупостей. Ты прекрасно все понимаешь. Нас бросили тут подыхать. К тому же пара однополосников ничего не сделают — полагаю, у них сейчас не меньше проблем, чем у нас.

Лита переводила взгляд с одной на другую.

Взвихренные пряди волос, испуганные глаза. Встревоженное лицо, губы, плотно сжатые в тонкую хмурую линию у другой. Упрямая, напряженная Анна. И четвёртая — самая молодая, видимо, только приехавшая учиться.

Небо, они же совсем ещё девочки. Примерно столько же сейчас было бы её Шарлотте. И той малышке… ребенку, спасенному Анастасией. Что будет, если эти… доберутся до них?

Лита даже не стала обманывать себя надеждой на появление рикутов. Носящие черно-белую униформу весьма строго следили за временем, и если они до сих пор не появились, значит, и не появятся.

За окном раздался одинокий, плаксивый крик — словно стон падающей птицы. Все, словно по команде, прильнули к окну — сбоку, осторожно, чтобы не шевельнуть лишний раз плотно прикрытых штор.

Там, внизу, в воротах, жилистый мужчина тащил за руку упиравшегося мальчишку. Мальчишка плакал, пинался ногами, выдирал маленькую ладошку. На вид ему было лет восемь, не больше.

— Отпустиииииииите! Отпустите меня! Ааааааа!

Рабочий вытер со лба пот и зло толкнул мальчишку в немедленно образовавшийся круг.

— Это кто еще такой? — заинтересованно спросил кто-то.

— Антарский приплод! — угрюмо ответил пришедший. — Папашу его в соседнем переулке прикопали… а этот, видишь, вырывается!

— Приплод, говоришь? Прибить отродье!

Несколько голосов выразили свое полное согласие, и один даже вызывался сбегать отыскать подходящую веревку.

Лита, дрожа, отошла от приоткрытого окна. Студентки молча переглянулись и каждая — каждая опустила глаза.

— Его же убьют, — растерянно сказала голубоглазая. — Девочки, вы же слышали!

— И что? — огрызнулась рыжая. — Ты можешь как-то помочь? Вперед, героиня! Я посмотрю, как…

— Замолчи, — ровно сказала та, что успела невесть каким образом с утра привести прическу в порядок. — Замолчи, Анна.

И Анна, собравшаяся спорить, замолчала.

Лита нервно сцепляла и расцепляла пальцы.

— Это не дело, — наконец сказала она. — Мы должны помочь. Мы ведь медсестры. Мы должны помогать.

— Еще одна, — фыркнула было Ани, но, остановленная взглядом, утихомирилась.

— У тебя есть мысли на этот счет? — Студентка смотрела прямо в глаза Лите. — Ты понимаешь, что хочешь сделать? Нас здесь пятеро. Он там один. Если ты хочешь помочь — придется открывать дверь. И тогда вместо одной смерти будет шесть. Ты говоришь о долге — что ж, выбирай. Это весьма простая арифметика.

— К тому же он антар, — встряла вездесущая Анна. — Вспомни, из-за кого мы оказались запертыми тут.

На этот раз её никто не оборвал — все подавленно молчали.

Должен же быть способ? Должен быть….

Он там один.

Лита прильнула к щелке.

Рабочий, кричавший про веревку, еще не вернулся. Мальчишка, бледный, как полотно, больше не плакал. Он понял, что его ждет, и только угрюмо смотрел на своих мучителей.

— Ишь, как глядит, волчонок, — процедил стоявший неподалёку мужик. Другой вторил ему:

— Небось, с рождения, вместо мамкиной титьки кровь нашу сосёт! Кровопийца он и есть кровопийца!..

И тут Литу осенило.

В её комнате окно было закрыто не цельной решёткой, а маленьким амбарным замочком, стягивавшим между собой две грубоузорчатые половинки из крашеного чёрным металла. Если отыскать ключ, то тогда не придётся открывать входную дверь, чтобы впустить ребёнка — можно будет забраться через окно.

И она поторопилась к себе.

— Эй! Куда ты? — донеслось вслед.

Соседки так и не поняли, что она не студентка, а уже медсестра, и продолжали ей “тыкать”, несмотря на чины и должности.

Кудрявая догнала её, и Лита нехотя рассказала о своих мыслях.

— Ну а как ты его собралась вытаскивать оттуда? — поинтересовалась та. — Ты видела, сколько там человек вокруг собралось? Да они тебе голову раньше десять раз открутят!..

Лита хотела возразить: мол, придумаю что-нибудь на ходу, но не смогла. Самой очень уж не верилось в это “что-нибудь”.

Кудрявая неожиданно сказала:

— Ладно. Но если за вами кто-то пойдёт и вы не успеете улизнуть — можешь даже не возвращаться. Закрою решетку на замок, поняла?

Вас двое — а нас четверо. Простая арифметика!

Лита обрадованно кивнула внезапной поддержке.

Утро в Анарео сразу не задалось.

Большинство жителей и не думало, как обычно, отправляться на работу. Мужчины прихватили бутылки с горючей смесью, изготовленные загодя, топоры, широкие тесаки, лопаты — всё, что могло послужить оружием. Женщины несли самодельные факелы — деревяшки, обмотанные домашним тряпьем, смоченные в спирте и в любой жидкости, которая только могла гореть.

Прежде чем солнечный луч попытался пробиться сквозь угрюмые свинцовые тучи, нависшие над городом, эта разношерстная армия подошла к стенам антарской резиденции.

Резарта подняли с постели ни свет ни заря. Слушая нехорошие новости, он между делом клял последними словами тот день, когда ему в голову взбрело занять место презиса.

…Стоя на ступенях лестницы, ведущей к центральному зданию локуса, он словно слышал свой надтреснутый голос со стороны.

— Это война. В наших же интересах сохранить самое ценное…

Антары внимали молча, прощаясь со своими детьми. Женщины, державшие на руках совсем маленьких, заходили внутрь вместе с ними.

Они были готовы к этому едва ли не с рождения.

Резарт ещё раз оглядел собравшихся. Да, их меньше в разы; но у его народа осталось ещё немного магии — пусть и не у всех она боевая. Стражи отразят первую волну нападающих; тем, кто все же просочится внутрь, придётся нелегко. Большая часть антарских особняков хорошо укреплены и имеют довольно прочные двери. С нахрапа их так просто не возьмёшь; людям придётся попотеть. Да и каменный забор, ограждавший локус, тоже не стоит сбрасывать со счетов.

Прыжок вышел неудачным: Лита едва не пропорола ногу острым щебнем. Хромая, она оглянулась: в окне торчала кудрявая голова.

Девушка махнула рукой: мол, поторопись.

Лита дошла до угла и выглянула.

От ворот шёл весьма довольный собой рабочий, помахивавший крепкой, длинной веревкой. Остальные, на время бросившие таран и сгрудившиеся вокруг мальчишки, одобрительно загудели, заметив товарища.

Медсестра видела, как по бледным щекам потекли слёзы. Ребёнок дернулся, потом замер, не отрывая взгляда от шедшей к нему смерти.

Она лихорадочно обернулась в поисках того, чем можно было бы отвлечь такую толпу.

И в этот момент наверху распахнулось окно.

— Эй, вы! — крикнул сверху самоуверенный женский голос. — Стадо бездельников! Трусы, вот кто вы, трусы, способные убивать только женщин и детей!

Мужчины разом оторвались от мальчишки. Лита мысленно пообещала себе по возвращении расцеловать соседку. Только бы парнишка посмотрел в её сторону!

Она подхватила маленький камешек и легонько бросила вперёд, к маленьким босым ногам. Ребёнок снова вздрогнул и обернулся.

Ну, вот же я! Посмотри сюда!

Сестра взяла ещё один камешек и примерилась. Девушка сверху нагло и презрительно расхохоталась.