Но для утомленного разума это было уже слишком. Брат не повернул головы.

Сьерры вздохнули и переглянувшись, опустили головы.

- Может, ты мне объяснишь, что с ним такое? – вполголоса спросила Малин у Эйлар, ехавшей рядом, - и вообще, откуда он взялся? Ведь раньше его не было.

- Был. Он всегда был с нами.

- Но как? – недоумевающее нахмурилась наемница.

- Он находился в моей сумке.

Малин посмотрела на нее, как на сумасшедшую.

- Лара, в твоей сумке и карлик не поместится. Это невозможно.

- Это смотря какое проклятие.

Лицо той выразило такое искреннее изумление, что Эйлар сдержала смешок.

- Неодушевленный предмет. Статуэтка. Вот такая, - она показала размер, - в сумке легко умещается.

- Господи. Превратить живого человека в статую?! Кто сотворил такое? Это тот человек, что вас преследует?

Девушка кивнула. Глаза Малин расширились.

- Ну, тогда я понимаю вашу спешку. Не хотела бы я подвернуться ему под руку.

- Ей, - поправила ее девушка, - это она.

Наемница пару секунд переваривала это заявление, а потом отозвалась:

- Ну да. Ясно. И ничего удивительного. Знаешь, порой бабы, то есть, женщины, если их достать, становятся настоящими сучками. Любого мужика переплюнут.

Эйлар знала это не хуже. Хотя весь опыт ее прежней жизни сводился к тому, что не доверять и опасаться следовало именно мужчин. Но были в том мире и женщины. Как раз из тех, с кем лучше было не связываться.

До сих пор в их маленькой компании именно девушка решала, куда им следует ехать. Но как только они очутились на территории Селингера, все изменилось. Теперь командовала Мидара. И не сказать, чтобы плохо. К слову, командовать у нее всегда выходило исключительно хорошо. Единственное, что она усела делать, как следует, по-настоящему.

Они следовали в городок под названием Асмахар. И туда они должны были попасть не позднее, чем через трое суток. Изучив карту, Мидара прикинула в уме и решила, что они успеют оказаться в Асмахаре к сроку, если не будут нигде задерживаться. И будут останавливаться в трактирах лишь на ночь.

Нельзя сказать, чтобы Эйлар не понимала, какую цель преследует Мидара. Все было очевидно. Должно быть, в Селингере она надеется получить помощь. В Асмахаре сьерра назначила встречу с кем-то, кому послала весть. Все ясно. И судя по тому, что Эвианн не задавала никаких вопросов, она тоже была в курсе дела.

Вопрос был в другом. Что следовало делать ей, Эйлар? Она не питала никаких иллюзий насчет того, что сьерры будут благодарны ей до такой степени, что станут заботиться о ней всю оставшуюся жизнь. И поехала с ними отчасти потому, что спасала собственную шкуру, хотя это была, разумеется, не единственная причина. Она могла скрыться из поля зрения владетельницы куда проще и легче в одиночку. Да, скрыться и скрываться до конца дней своих. Без малейшей надежды на нормальное существование, на легальность ее деятельности, на простую возможность быть магом, у которого есть лицензия и полное право на магические действия. Недоучившаяся ученица. На ней можно было смело ставить крест. Так что, побег был попыткой изменить в этом хоть что-то. Сьерры, даже в изгнании остаются сьеррами и у них есть возможности. Может быть, здесь, в чужой стране Эйлар удастся хоть как-то устроиться.

Может быть. Для душевного спокойствия следовало надеяться на лучшее. Но девушка почему-то думала о самом худшем. О том, что их настигнут и кара будет ужасна. О том, что ее просто оставят здесь, в Селингере и позволят жить так, как получится, без помощи и поддержки. Да, Эйлар было не привыкать. Она сумеет и выжить, и устроиться. Но это будет совсем не то, чего бы она хотела и к чему стремилась.

А пока она начала все чаще замечать, как изменились сьерры после посещения мага Мэнфрейда. Странно, неужели только обретение изначального облика повлияло на них столь сильно? До сих пор они вели себя сдержанно, старались уподобиться обычным людям. Но теперь… То ли, близость цели действовала на них подстегивающее? Сейчас они входили в трактир так, словно он принадлежит им, отдавали приказания, а не просили и их слушали, им подчинялись, кланялись, называли господами.

Хуже всего это отразилось на Малин. До сих пор ее присутствие было самим собой разумеющимся. Ей позволялось участвовать в обсуждениях, вставлять слово в разговоры, задавать вопросы. Теперь же сьерры брезгливо морщились, когда наемница оказывалась слишком близко, заявляли, что от нее разит потом, что физиономия этой простолюдинки действует им на нервы. Она не должна сидеть с ними за одним столом, она не должна входить в их номер, не должна ехать рядом, только позади, не должна задавать вопросы и вмешиваться в беседы вышестоящих.

Малин не сразу осознала всю глубину этой перемены, за что и поплатилась. Ей в ясных и недвусмысленных выражениях указали на нее место. А ведь она всего лишь посоветовала ехать более длинной, объездной дорогой, поскольку у нее было подозрение, что короткая заключает в себе опасности в виде грабителей и бандитов всех мастей.

- Не смей мне указывать, ничтожество, - холодно и презрительно припечатала Мидара, - ты должна открывать свой рот лишь тогда, когда тебя о чем-нибудь спросят.

Лицо Малин стало отрешенно-замкнутым. Она плотнее сжала губы, так, что они превратились в прямую линию и придержав повод, отстала, пристраиваясь позади.

- А когда отвечаешь, не забывай добавлять: «ваша милость» и низко склонять голову, - проговорила Эйлар неожиданно.

Она вовсе не собиралась вмешиваться, но ее язык отреагировал быстрее головы.

Обе сьерры повернулись в ее сторону. На их лицах было написано искреннее изумление.

- Что с тобой, Лара? – спросила Эвианн.

Мидара сощурилась.

- Кажется, она хочет сказать, что мы не правы. Не так ли, Лара?

- Я всего лишь хочу сказать, что у вас короткая память. Малин охраняет нас и к ее советам относительно дорог следует прислушиваться. Вы ведь помните, что случилось, когда мы встретили грабителей? Малин спасла если не жизни наши, то наши кошельки и содержимое наших сумок. К тому же, те подонки хотели и лошадей отнять.

- Она служит нам за деньги, - отрезала старшая сьерра, - за то, что рискует своей шкурой. Это ее работа.

- Но никто не платил ей за то, чтобы помочь нам тогда… и в Хаере. А теперь вы вдруг вспомнили об ее месте.

- А тебе не кажется, что ты слишком много себе позволяешь? – прошипела Мидара, - ты позабыла, кто мы?

Эйлар взглянула ей прямо в глаза.

- Я помню, кто вы. Вы – преследуемые беглецы, обвиненные в оскорблении государственной власти. Вы хотите и мне указать на мое место, госпожа сьерра?

- Перестаньте, - вмешалась Эвианн тихо, - прекрати, Мид. Ты не права.

- Неужели? Я не права? Разве мы опустились до такой степени, что нас уже не следует уважать?

- Я помогала вам по собственной воле, - продолжала Эйлар свистящим шепотом, - вы умоляли меня о помощи, госпожи сьерры, и я согласилась на это. Согласилась, нарушив приказ владетельницы. А теперь мое уважение измеряется в количестве поклонов, вежливых слов и почтительных титулованных обращений? Может быть, вам следовало прихватить не меня, а одного из придворных?

- Я ценю все то, что ты для нас сделала, - Мидара вскинула голову, на ее щеках проступил румянец, - и я помню, чем мы тебе обязаны. Но я не люблю, когда об этом напоминают… в такой форме.

- Я не напоминала вам об этом, госпожа сьерра, и не собиралась напоминать. До тех пор, пока мне не указали на мое место.

- Она просто вспылила, - вставила Эвианн, - не надо сердиться, Лара. Мы и не собирались тебя задевать. Но эта наемница не должна вести себя с нами, как равная.

- До сих пор вы на этом настаивали. И ее замечание было дельным. Мы не должны ехать по этой дороге. Это может быть опасно.

- Но здесь короче.

- У нас нет отряда вооруженных до зубов воинов. К тому же, мы можем попасть в ловушку, которой не ожидаем. В конце концов, вы платите Малин за собственную безопасность. Она всего лишь выполняет свою работу.