Раздался грохот. Ведьма выбила дверь в убежище. Часть обломков прилетела в спину ученого, приблизив его к лезвию еще сильнее.

Пот бежал по лбу и заливал глаза. Такого сильного напряжения Теодор Кительсон давно не испытывал. И даже в таком, казалось бы, безвыходном положении, когда собственное тело стало врагом, «прекрасный и ловкий ум», продолжал искать выход. И нашел его. Прямо перед собой. Рукой, что осталось подвластна, он держал кисть, в том самом месте, где близко к коже шли сухожилия мышц, а самое главное нерв, что ими движет. Ученый сдвинул послушную руку, чуть выше к лезвию, обнажив тем самым нужное место. В следующий миг, он ослабил хватку и вцепился зубами в руку с кинжалом, лезвие которого все-таки достигло шеи. После укуса пальцы разжались, и кинжал упал в снег, оставив красную струйку среди белизны. Ученый схватился за шею. Крови мало, ранение пустяковое – крупный сосуд не задет.

«Жить буду», - подумал он.

Миг спустя, самострел, так предусмотрительно заряженный, был в руках ученого, а сам он бежал наверх по холму. Он стряхнул снег с окна. Сквозь заиндевелое стекло он увидел, как за спиной Златовласки стояла ведьма наперевес с ржавым тесаком.

- Только бы не промазать, – сказал Теодор Кительсон и приготовился стрелять.

Златовласка достала из кармана стеклянный флакон и поставила поверх книги. Тот самый флакон, что он подарил. Флакон, в котором спала ползучая роза.

- Этого не может быть, - тихо сказал он. – Это же неправда.

Прежде чем он выстрелил, ведьма обрушила на Златовласку тесак, но промахнулась. Девушка увернулась, каким-то неестественным, кошачьим движением и вся мощь удара пришлась на флакон. Стекло треснуло.

- Нет! – вскрикнула ведьма, увидев, как расползается трещина.

- Красиво, – сказала Златовласка.

Болт пробил окно и со свистом влетел в пол, пролетев между лапами ведьмы. Паучиха успела поднять  удивленные глаза, прежде чем в один миг выросший осколок минерала размозжил ее голову, а второй прибил дергающееся тело к стене.

Теодор Кительсон скатился с холма, который следом покрылся бледно-розовыми, местами красными иглами, подобно сказочному ежу. От распирающего нутра холм увеличился в размере. Ученый закрыл голову руками, но холм лишь треснул в нескольких местах, ухнул и замер.

«Погибла, - понял он, - бедняжка погибла».

Горячая слеза покатилась по щеке.

Трещины в холме засияли так, словно, солнце взошло внутри. Раздался еще одно громкое «ух», отчего через щели полетел золотой пепел. Холм подпрыгнул, а через разбитое окно что-то взлетело и приземлилось неподалеку от ученого.

- Златовласка! – крикнул он и попытался подняться, но рухнул без памяти.

***

Олег добежал до околицы и закрыл нос платком. Он прошел через заставный двор, где застал спящего Прохора и побежал к усадьбе. Улицы, дворы, крыши домов - все плыло в призрачно-голубом пепле, застывшем в воздухе. Неподалеку от центра деревни, где величаво стояло сон-древо, Олег заметил ноги, торчащие из-за забора.

- Кузнец! – узнал Олег любителя поспать в снегу.

- Зврвре, - пробормотал Горан в ответ, надувая губы.

- И тебя спасать надо. Давай, руки, дотащу до дома.

Кузнец досмотрел волшебные масляные чары сна-древа на ковре из медвежьей шкуры, заваленный горой теплой одежды, на полу кузницы.

Олег забежал в свою избу, чтобы как следует обработать рану. Однажды, когда Леший еще не принял форму человека, ученый попросил несколько капель его крови, чтобы сделать эссенцию живицы духа. Получилось всего три флакона. Олег, после боя с Остроглазом, использовал один из них. Плечо зажило на глазах. Олег осторожно вытянул руку вперед.

- Как новая, - обрадовался он и побежал в усадьбу.

Первое, что бросилось в глаза Олегу, в комнате Бокучара – это пустая бутыль дурман-травы.

- Что же ты наделал?

Олег оглядел комнату. Тут и там на полу пестрели багровые пятна, едва различимые на темном ковре.

«Сколько же крови он потерял? - ужаснулся Олег, - человек бы уже лежал без сознания. А вдруг и он лежит без сознания среди полей?».

Олег схватил записку, и прочитал заветные слова.

***

- Авдей! Придумай, что-нибудь, ты же с псоглавцами воевал, – сказал один из мечников.

Под одобрительный гул, Авдей обратился к наместникам, что сидели на полу у дальней стены зала.

- Господа, тут меня в главы всех мечников выдвинули. Что скажете?

- Делай, что знаешь, - сказал один из них.

- Прекрасное напутствие. Итак, тот несчастный, что лежит теперь с пробитой головой сказал, что на холме, с солнечной стороны стоял мужик и махал руками. Полагаю махал он не нам, а стрелкам. А те уже притаившиеся на том же холме вели обстрел, - сказал Авдей.

- Стрелки? Ты погляди на копье - почти с меня ростом! Кто таким выстрелить сможет?

- И хоть, ты и не самый высокий, но все же прав. Такие снаряды могут лететь только из пороков. Похоже, на холме баллиста. Как еще расположились-то, собаки...

- Как, Авдей? Расскажи.

- Так, чтобы мы против солнца оказались. Сейчас солнце еще выше будет и вообще никого на холме не увидим. Надо действовать сейчас, либо ждать пока солнце уйдет за полдень.

- Против кого воюем то? Кто сгубил уже четверых наших, да еще плечо вон разорвал Карташу.

- Собака драная! Вот кто! – сказал Карташ.

Авдей осмотрел пику, на которую нанизало мечника.

-Древко и наконечник сделаны очень плохо. Почти не обработаны. Наконечник заточен наспех, видно по царапинам. Это успокаивает. Скорее всего, на том холме не настоящие солдаты.

- А кто, Авдей, кто? – спрашивали мечники.

- Может быть, тот самый Бокучар из Лысовки, раскошелился на баллисту и пригнал ее сюда, чтобы нас перебить? – обратился он в свою очередь к наместникам.

Те не ответили.

- Сколько у нас самострелов?

 Кто имел самострел, поднял руку.

- Пятнадцать, - сосчитал он. - Значит так, есть у нас несколько путей. Мы можем подняться на второй этаж и вести ответную стрельбу из окон, но вариант плохой. До холма слишком далеко и солнце не даст прицелиться, считай, зря снаряды переведем.

- А какой еще путь? – спросили мечники.

- Второй путь – это выйти на улицу и штурмом брать холм.

Недовольный шепот прошел по рядам мечников.

В этот момент из кухни выбежал мечник по имени Ухай с радостным лицом.

- Мужики! Есть еще выход. На задний двор, а там чуть выше лес начинается, – затараторил он, - Путь есть, можем бежать!

- Во! – закричали одни.

- Это дело, – подхватили вторые.

Наместники самыми первыми забежали на кухню. Двое из них застряли в двери, не желая уступать дорогу. Наместник Полпути оказался сильнее наместника Зеленого Яра, и выбежал на улицу. Оглядевшись по сторонам, он ринулся к деревьям.

Ворон на крыше постоялого двора каркнул, дав сигнал. Глазами ворона Леший увидел бегущего наместника. Когда до деревьев оставалось два шага, пика пробила спину наместника и прибила к сосне.

Наместники и мечники, что следили за ним через окна кухни, с ужасом отвернулись.

- Боги, он еще жив! Как же он кричит. Душа рвется.

Глава мечников Полпути, – мужик суровый и неразговорчивый, - выхватил у одного из своих самострел и выстрелил. Болт попал в затылок наместника. Крик оборвался.

- Это же убийство, - тихо сказал наместник Зеленого Яра.

- Спасение, - буркнул в ответ глава мечников Полпути.

- Вернемся в зал, - сказал Авдей, - надо хорошо все обдумать.

***

Леший простоял неподвижно какое-то время. Никто больше не появился у окон или во дворе. Пару раз ему показалось, что тряпки, которыми завешали окна второго этажа, пошевелились, но тратить снаряд он не стал. Тем временем тень Лешего становилась все короче.

- Я ожидал битвы, а получил что? Пора заканчивать.

Леший знаком позвал Черноклюва.

- Вот, возьми этот мешочек и брось его в ту дымящую трубу. После этого, ты можешь лететь.

Ворон вцепился клювом в узелок и взлетел. Сделав несколько кругов над постоялым двором, он приземлился на крышу, и вприпрыжку добежал до дымохода, куда и сбросил мешочек.