- Муж ваш на работе? - спросил Антон.
- Отдыхает, - Костырева взглядом показала на прикрытую цветастой занавеской дверь в маленькую комнатушку. - После ночной смены. На железной дороге он дежурным работает.
За занавеской раздался кашель, из-за нее появился крупный, почти под потолок ростом, мужчина, похожий на цыгана, только без бороды и усов.
- Какой тут отдых, - растирая ладонями лицо, сказал он и грузно опустился на табуретку.
- Вот опять из милиции, - виновато посмотрев на мужа, сказала Костырева и уткнулась в передник.
- Теперь мы к милиции привязаны. Нюни распускать ни к чему. Раньше жалеть надо было.
- Разве я не жалела?
- Не с той стороны, видно, жалела, - глядя себе под ноги, хмуро проговорил Костырев и, не поднимая головы, спросил, адресуя вопрос Антону:
- Словили уже воров? - Получив отрицательный ответ, удивился. - Что так долго не можете словить? Третий день пошел… Ну, ничего, словите.
Антон высказал предположение, что, может статься, Федор не имеет никакого отношения к преступлению, но Костырев, в отличие от матери, не стал защищать сына. «Как не имеет! Заодно он с Пашкой. Если Мохов был в магазине, значит, и наш там. Костыревы за чужие спины никогда не прятались. Словите паршивца, дайте на всю катушку. Пусть поймет! Опозорил перед миром. Мать тут расплакалась, с пути сбили, видишь ли, ее сыночка… Порядочного человека никто с пути не собьет. А уж коли сбился, то не человек это, а дерьмо самое настоящее».
- Но ведь Федор уехал из райцентра в пятницу, а магазин обворовали в ночь с субботы на воскресенье, - попробовал еще защитить Антон.
- Верно, в пятницу, верно, - обрадованно подхватила Костырева, но муж оборвал ее:
- Ты провожала? Нет. И я не провожал. Никуда он в тот день мог и не уехать. Для отвода глаз унес из дома чемодан.
Костырев помолчал и, словно между прочим, сказал:
- Говорят, Гогу-Самолета в магазине мертвого нашли.
Антон промолчал.
- Паршивцы не должны бы его прикончить… - Костырев кашлянул, подумал. - Пашка Мохов - трус, а наш на убийство ни за какие пряники не пойдет. В этом ручаюсь.
Слушая, Антон посматривал в окно. На противоположной стороне улицы, у остановившихся рядом с конторой «Сельхозтехники» автомашин, разговаривая, курили шоферы. За конторой виднелся обворованный магазин. Над его крышей безмятежно кувыркались в высоком небе пестрые голуби.
Выяснив, что в последние дни никакие друзья и знакомые, кроме Павла Мохова, к Федору не заходили, Антон поднялся. Костырева вышла проводить. Дойдя до калитки, торопливо заговорила:
- Не слушайте нашего отца. Суровый он. Намедни со Светой поругался из-за Феди. Последнее время она долго у нас не была, экзамены за институт сдавала. А вчера - как снег на голову. Письмо какое-то получила. Тревожная, нервничает. Не поздоровалась даже - и сразу. «Где Федя?» Сказали мы про кепку, не стали скрытничать. Аж вся побледнела, говорит, догадывается, откуда ветер дует, и сразу собралась уезжать. Пообещала всех дружков на чистую воду вывести. А понадобится, на суде в защиту Феди выступит, никого не побоится. Тут отец и напустился. Дескать, Федя не заслуживает того, чтоб его защищать, - Костырева вытерла слезы. - Вы уж, ради бога, поговорите со Светой. Света может рассказать, чего мы с отцом ни сном, ни духом не знаем.
Антон записал новосибирский адрес Березовой и попрощался.
В райотделе его ждала новость. При попытке продать по спекулятивной цене дефицитную женскую кофточку в аэропорту Толмачево задержали Павла Мохова, а вместе с ним и Федора Костырева. В их чемоданах, кроме личного дешевенького белья, обнаружены дорогие вещи с неоторванными фабричными ярлыками, две новенькие, в упаковке, опасные бритвы и билеты на самолет до Якутска.
Об этом сообщил подполковнику Гладышеву инспектор областного уголовного розыска Степан Степанович Стуков, имевший поручение от своего начальства контролировать задержание преступников по ориентировкам райотделов милиции.
В этот же день Антон срочно выехал в Новосибирск.
6. Разговор в «Космосе»
Электричка бойко постукивала на стыках рельсов. Мимо мелькали подступающие почти вплотную к железнодорожному полотну березки, лениво тянулись просторные ярко-зеленые поля. Глядя в окно, Антон перебирал в памяти обстоятельства дела. В общем-то, если бы не труп Гоги-Самолета, оно не представляло большой сложности. Ревизия установила недостачу в три с половиной тысячи рублей. Сумма не ахти какая. По вещам и опасным бритвам, обнаруженным у Мохова и Костырева, можно наверняка доказать причастность их к преступлению. К тому же - отпечатки пальцев Мохова на разбитом стекле прилавка и на обрубке металлического прута, которым был выдернут дверной запор, - улика серьезная, и отрицать ее бессмысленно. Труднее установить связь преступников с погибшим электромехаником Лаптевым.
«Так ли уж обязательна эта связь? - задал себе вопрос Антон. - Преступники могли воспользоваться отсутствием электроэнергии, скажем, заметив, что погас свет в районе магазина». Мысли вернулись к Гоге-Самолету.
И опять закружились в голове вопрос за вопросом. По сговору с Лаптевым действовал Гога или по случайности? Заодно с Моховым или самостоятельно? Как попала в магазин сигаретная пачка ростовской «Нашей марки»? Каких друзей собирается вывести на чистую воду Светлана Березова?
Чем дольше размышлял Антон, тем больше и больше возникало вопросов. «Прежде всего надо встретиться с Березовой», - в конце концов твердо решил он, за размышлениями не заметив, как в дороге прошло время. Электричка уже отстукивала в черте Новосибирска. Слева тянулась широкая Обь с маленькими издали, будто игрушечными, катерами. Мелькнула пристань «Октябрьская». Нырнул под железнодорожный виадук нарядный Красный проспект, заполненный встречными потоками автомашин, троллейбусов и пешеходов. Город с почти полуторамиллионным населением жил обычной размеренной жизнью.
Дом Березовых Антон отыскал сравнительно быстро. Уже по внешнему виду кирпичного особняка, обнесенного свежевыкрашенным высоким забором, можно было догадаться, что живут Березовы в достатке. Едва только Антон взялся за ручку калитки, как во дворе, по проволоке заскребла цепь и послышался грозный собачий лай. Появившаяся на высоком крыльце женщина прикрикнула на здоровенного пса:
- Дозор! На место!
Пес послушно прогремел цепью и настороженно лег у конуры. Антон вошел в ограду, поздоровавшись с женщиной, спросил:
- Могу я увидеть Светлану Березову?
Женщина посмотрела на него строго. Прежде чем ответить, подумала.
- Света в институте, - сказала она. - У вас к ней дело?
- Да. Служебное.
- Вы Светин знакомый? - Женщина придирчиво разглядывала Антона. - Учитесь с нею вместе?
«Воспитанные люди вначале приглашают сесть, а уж затем начинают задавать вопросы», - с какой-то неожиданной неприязнью подумал Антон и ответил:
- Я из уголовного розыска. Надо поговорить со Светланой об одном ее знакомом.
Женщину словно подменили.
- Извините, на вас гражданская одежда… - смущенно проговорила она и протянула руку. - Мы не познакомились. Я Светина мама, Нина Михайловна.
- Инспектор Бирюков, - сухо отрекомендовался Антон.
Лицо Нины Михайловны еще более подобрело:
- Проходите в дом, пожалуйста.
- Спасибо. Подожду, как говорят, на свежем воздухе.
- Как вам будет угодно, - быстро согласилась Нина Михайловна и тут же спросила: - Извините за любопытство, кто этот знакомый, которым уголовный розыск интересуется?
- Федор Костырев. Знаете такого? С его родителями вы когда-то по соседству жили.
- Конечно! Чуть ли не с грудного возраста знаю Федора. Больше двух десятков лет прожили с Костыревыми в соседях. Мы ведь только в прошлом году из райцентра в Новосибирск переехали, мужа повысили по работе, - последнее Нина Михайловна вроде бы даже подчеркнула. - Интересно, что же натворил Федор?