Когда все раны стали чистыми, Анна смогла вздохнуть спокойно — его жизни больше ничего не должно угрожать, если, конечно, температура не будет подниматься. В их доме они могли лишь молиться, чтобы у мужчины не было заражения, потому что антибиотиков у них нет, а вести его в город слишком рискованно. Единственное, что Анна сейчас могла для него сделать, так это не позволять температуре подниматься и менять холодную воду как можно чаще. Сменив воду на чистую и холодную, девушка промокнула полотенце, положив его на лоб мужчины.
Что произошло в следующую секунду, она поняла не сразу — ее тонкое запястье оказалось в железном захвате, оттягивая ее в сторону, отчего она едва не упала на мужчину, столкнувшись с голубыми глазами, наполненными яростью, а губы искривились в злобном оскале.
— Ты за все заплатишь! — Зарычал мужчина, с силой отталкивая Анну от себя. Та не успела даже вскрикнуть, как оказалась на полу. Сила удара оказалась такой, что он вышиб весь воздух из легких, после чего она ударилась о стену спиной и еще долго восстанавливала дыхание, пытаясь понять, что произошло.
Через две минуты в ее комнату прибежала Роза, услышавшая шум. Увидев дочь, стоявшую на коленях у стены, она тут же бросилась к ней.
— Анна, что случилось? — Женщина приобняла Анну за плечи, чувствуя, как та дрожит всем телом. — Что он с тобой сделал? Я же говорила…
— Все в порядке, мам. — она подняла голову, улыбаясь женщине, чтобы успокоить ее. Мужчина на ее кровати уже лежал спокойно, словно ничего не произошло и все это ей показалось. Лишь полотенце упало с его лица и теперь оно вновь покрывалось испариной. — Он находился в бреду и, похоже, перепутал меня с кем-то, а я просто оказалась рядом, вот и получила…
— Будь с ним поосторожней — кто знает, что он еще может сделать. Сегодня он толкнул тебя, а завтра что будет?..
— Все будет хорошо, я обещаю. Вряд ли, сознательно он причинит мне вред.
— Как ты можешь быть так уверена? — Всплеснула руками Роза. — Ты же его совсем не знаешь — кто он? Откуда? Билл сказал мне, что видел его следы из пустоши. Что он мог там делать? Он убегал от кого-то — не иначе. Может, он преступник…
— Да хоть сам Дьявол! — Не выдержав, вспылила Анна. — Этот человек болен и нуждается в лечении! Я не собираюсь оставлять его умирать у себя на кровати из-за какого-то недоразумения.
— Я сейчас не об этом говорю. Он может быть опасен для тебя… для нас.
— Не говори так, пока не узнаешь это наверняка. Ты сама-то много людей знаешь? Откуда такая уверенность, что он плохой? Или ты во всех людях стараешься разглядеть только плохое?!
— Не говори так, Анна… — Голос женщины дрогнул от подступивших к горлу слез. — Будь поосторожней, пожалуйста.
Роза поспешила уйти из комнаты. В этот раз Анна не стала догонять ее — она не чувствовала себя виноватой и не понимала, как можно сразу вешать на человека ярлык «плохой» или «хороший». После этого разговора у нее не осталось желания видеться с матерью, настроение было опущено ниже некуда и, похоже все ее планы стремительно срывались без возможности что-либо исправить. Появление этого мужчины значило, что ей придется остаться как минимум до того момента, пока он не встанет на ноги. Она не могла его бросить, словно чувствуя ответственность, словно он пропадет без нее.
На протяжении следующих четырех дней Анна выходила из своей комнаты лишь для того, чтобы сменить воду и не много поесть. Аппетит пропал и ей приходилось заставлять себя проглатывать безвкусную пищу, чтобы не свалиться в голодный обморок. Сон тоже не шел — на маленьком диванчике ей удавалось вздремнуть лишь по три-четыре часа за ночь — она не могла спокойно спать и просыпалась каждый раз от мысли, что проспала слишком долго и уже ничем не сможет помочь незнакомому мужчине. А тому не становилось лучше — жар не спадал, и он продолжал бредить, постоянно сбрасывая полотенце, служившее ему компрессом и пытался достать невидимых врагов. Несколько раз Анне удавалось вовремя отскочить от резкого взмаха тяжелой руки поэтому она старалась с осторожностью промывать заживающие раны и выступающую испарину на теле и лице. Однако, пару раз она не успела увернуться, за что получила сильный удары по плечу и грудной клетке. У нее не появлялось обиды или отторжения к этому мужчине — только холодная решимость спасти ему жизнь, а пара синяков на теле — это мелочи — они исчезнут через несколько дней. Иногда ей удавалось разобрать обрывки фраз, что он выкрикивал в бреду, но связать их в то, что имело бы смысл, у нее не получалось.
Вечером четвертого дня дверь в комнату Анны приоткрылась с тихим стуком, и девушка увидела на пороге своего отца. Его взгляд тревожно метался от кровати к Анне, он явно был чем-то обеспокоен.
— Можно с тобой поговорить? — решив не ходить вокруг, да около, спросил Билл, стоя на пороге.
— Да, конечно. — Кивнула Анна, отходя от кровати. — Тебя что-то беспокоит?
— Меня беспокоит Роза, Анна. Что у вас такого произошло, из-за чего она уже четвертый день ходит сама не своя? Да и у тебя такой вид, что я начинаю серьезно опасаться за твое здоровье.
— За меня переживает не нужно — со мной все в порядке. А с мамой мы не много поспорили. Она утверждает, что этот мужчина, — Анна задержала взгляд на кровати и продолжила. — он заведомо плохой и опасный, хотя она ничего о нем не знает. Все, что он делал, было в бреду — он не отдавал себе отчета, что делает.
— А что он сделал? — Спросил мужчина и Анна поняла, что отец ничего не знает о том случае.
— Он толкнул меня… не сильно. Из-за этого мы с мамой и поругались — она не верит мне и считает, что этот человек опасен для нас.
— Может, твоя мама и поторопилась с выводами, но я считаю, что если он причинил тебе вред один раз, то может сделать это снова. С ним действительно нужно быть поосторожней.
— И ты туда же?! — Анна почувствовала злость и горечь обиды на родителей. — У вас обоих нет сердца! Вы готовы отвернуться от человека лишь из-за того, что он ПОКАЗАЛСЯ вам не очень хорошим! Почему же ты тогда подобрал его на дороге и принес в дом? Чтобы потом обвинять?! Поговори с мамой и успокой ее — как только он очнется, то уйдет, а о моем здоровье не переживай — со мной все хорошо! Поэтому прошу тебя, оставь меня! Уходи!
Анна с трудом сдерживала себя, чтобы не сорваться на крик и не могла остановиться. Ошеломленный отец предпочел скрыться за дверью, решив больше не спорить с дочерью — ее сейчас не переубедить, как и ее мать — в своем упрямстве они обе были очень похожи. Но раньше, какими бы громкими у них не были скандалы, они всегда мирились в тот же день или на следующий. А в этот раз все было иначе — Анна отказывалась идти на разговор, предпочитая отсиживаться в комнате, не принимая ни каких извинений или попыток помириться. Ночевать на диване она совсем перестала, не желая отходить далеко от больного, поэтому спала прямо за письменным столом — ведь это были лишь временные трудности, которые можно перетерпеть.
========== Глава 5 ==========
Прошло пять долгих дней, Анна уже начала терять надежду, что мужчина придет в сознание. Он постоянно бредил, на всякие попытки дать ему хоть немного воды, он отмахивался и не пил ни капли. Его состояние никак не изменилось за эти дни, хотя девушке иногда казалось, что температура его тела поднимается, становясь почти огненной. Только сделать с этим она ничего не могла, кроме холодных компрессов. Полотенца нагревались за считанные минуты, а через полчаса высыхали вовсе. Она почти перестала отходить от кровати, вздрагивая от каждого шороха, хотя в не услышать их казалось намного страшнее.
Крестиан находился в своем личном аду. Ему казалось, что он проиграл свою битву и все-таки попал в чистилище, где все его тело было охвачено огнем, опаляя кожу, заставляя вскипать кровь в венах. Иногда он видел Алекса, его холодные голубые глаза и обжигающе-ледяные прикосновения к его коже. Тогда он испытывал неконтролируемый всплеск ненависти — ему хотелось самолично спустить предателя в пропасть и смотреть, как тот летит в самые глубины преисподней. Но каждый раз тело подводило его, не подчиняясь хозяину. Становясь вялым и немощным, Крестиан вновь и вновь оказывался пораженным, охваченным огнем, от которого не находилось спасения. Сколько времени он провел в этой агонии, он не мог даже предположить — она казалась ему бесконечной.