Из мыслей меня вырвал стон Тая, он всё ещё держался за голову. Посмотрела на бульдога, он напрямую воздействовал на Тая. Если его отвлечь, чтобы он перевёл взгляд, может, это помогло бы.

Пульнула в него, как из пушки, сильной струей воды. Его отшвырнуло в реку.

Тай отдышался и стал подниматься, пока наш учитель копошился в реке.

Значит, это помогает. Сделала воронку из воды, где внутри находился наш любимый учитель, поменяла структуру и заморозила его внутри, чтобы не выбрался.

– Тай, ты как? – пытаюсь ему помочь, а у самой грудь болит так, что хочется выть.

– Лейра, беги, – он отталкивает меня.

Уставилась на него.

– Это нападение, ты им не нужна, уходи.

Хотела ответить, но услышала, как трескается лёд. Моя ледяная воронка рассыпалась, из неё вышел взбешённый враг, и это не экзамен, это бой на выживание. Наши шансы невелики, это если мягко сказать.

Ну что ж, будем держаться до последнего.

Мысли прервала зверская боль в ногах, упала от боли хотелось не плакать, нет – выть. Стиснула зубы так, что послышался треск и глухо завыла от нестерпимой боли. Пытаюсь превозмочь боль, громко дышу. Спина вся взмокла от холодного пота. Сосредоточилась и запустила в него огненный шар. Услышала, как Тай вздохнул с облегчением. Значит, не зря потратила силы.

Встать не выходит, ноги болят так, что не могу ими и шевельнуть. Что делать? Ответ, конечно, простой – надо спасаться, вот только как? Если не можешь взять силой – используй ум. Мысли крутятся в голове, но нет ни одной хорошей.

Тай атаковал учителя, дав мне время придумать план. Мы не можем его победить, значит, самое время убегать и прятаться. Возвела вокруг нас ледяную стену, доползла до Тая.

– Мы не победим. Нам надо спрятаться.

– У тебя есть план?

– Сделаю большой ледяной пузырь, ты позаботишься о циркуляции воздуха, пузырь помещу в реке, вон около того свалившегося в воду дерева, там можно спрятать его среди веток, – говорю очень быстро, всё посматривая на ледяную стену, она долго не задержит бульдога, – теперь атакуй ты, я делаю пузырь. Ты бежишь к нему и делаешь циркуляцию, я отвлекаю его внимание на себя. Затем атакуешь ты, я к тебе присоединяюсь.

Тай кивнул, и мы начали воплощать план в действие. Так как речь шла о наших жизнях, атаки были не академические. Тай атаковал, используя полную мощь.

Я поменяла структуру воды, сделала подход Таю, теперь его очередь. Отвернулась к нему, он кивнул. Я плеснула водой в бульдога и пустила везде густой туман.

Тай добрался до нашего убежища, теперь его атака, а я бегу, ну, то есть ползу до реки.

Страх и адреналин в крови позволяют превозмочь боль в ногах. Упираясь руками, пытаюсь волочь всё своё тело и мысленно благодарю физрука за его старания, потому что сейчас всё зависит от физподготовки.

И тут я упёрлась головой в чей-то сапог. Медленно поднимаю глаза, надо мной навис и ехидно улыбается толстяк со щеками бульдога. Брат, что ли? Он без зазрений совести наступил мне на кисть руки своей твёрдой подошвой и, ехидно смотря в глаза, надавил, ломая мне кости. От острой боли из глаз посыпались искры. Стиснув зубы, взвыла, как раненый зверь, но не сдаюсь. Сосредоточиться чертовски сложно, в голове пульсирует единственная мысль – БОЛЬНО. Понимаю, что должна превозмочь боль, но понимать и сделать – совершенно разные вещи. Потому что с каждым стуком сердца в голове отдаётся единственная мысль – БОЛЬ! БОЛЬ! БОЛЬ! Спасение рядом, надо избавиться от этого урода, который всё топчется на моей кисти. Тяжело дыша, в мыслях держала единственный образ – острые ледяные копья рядом с лесом – и изо всех сил пустила их в него. Не видела, что произошло. Глухой звук – и на мою руку закапала горячая кровь. Только успела откатиться в сторону, как на моё место упал толстяк, из его спины торчали два тающих копья. Я в ужасе от того, что сделала, от всей ситуации; на локтях из последних сил ползу, ведь убежище уже недалеко.

Я почувствовала сотни уколов в спину и замерла от боли, морозящей душу. Горячая кровь заливает живот. Подняла взгляд и встретилась с полным ужаса взглядом Тая. Тяжело соображая, развернулась на спину и бросилась в последнюю атаку, вкладывая в неё всю боль, все силы, все несбывшиеся мечты и бесконечное желание жить.

Дышать с каждым вздохом становилось тяжелее. Не соображая, что происходит, посмотрела на свои окровавленные руки, во рту вкус металла, стала кашлять. Изо рта потекла кровь. Перед глазами, как кадры кинофильма, пробежала вся моя недолгая жизнь, замедляясь на особенных событиях: вот я с мамой в парке, катаюсь на своём первом трёхколёсном велосипеде, я безумно горжусь этим умением, а мама светится гордостью и счастьем. Вот я в садике, знакомлюсь с Радой. Первый поцелуй с Виталиком. На лыжах в горах. Вот я в Риме, другой мир, Рейнольд, наше свидание, взгляд Рейнольда, полный нежности. Хочется остановить и насладиться теми приятными моментами по дольше, ещё и ещё. Всё исчезает осматриваюсь, я захлёбываюсь собственной кровью, поднимаю глаза на Тая. Уши закладывает, я его не слышу. Время останавливается. Понимаю, что сил не хватает. Падаю в забвение и успеваю по губам Тая прочитать – НЕТ!

Глава 26

Веки налиты свинцом, просто неподъёмные. Прикладываю немало сил, чтобы открыть глаза. Яркий свет ослепляет так, что больно. Хочу отвернуться, но что-то мешает. Поморгала, привыкла к свету, падающему из окна. Осмотрела потолок, потому что его лучше всего видно – там трещина на весь угол, тут по лампе ползает муха. Потолок и стены белые, я укрыта белой простынёй, около меня много пищащих и мигающих аппаратов, от них идёт множество проводков, и все ко мне. Изо рта у меня торчит трубка, к катетеру забинтованной руки подключена капельница, другая рука в гипсе. Осторожно поворачиваю голову, насколько позволяют провода и трубки. Около кровати в кресле дремлет мама. Её усталое, потемневшее лицо выдаёт пережитый стресс.

Мам, как я соскучилась. Глаза наполнились слезами. Горло неприятно сжимает спазмом. По щеке потекла слеза. Я мамина головная боль, опять заставила её волноваться. Почему не могу быть нормальной, как все? Она достойна самой лучшей, а не такого горюшка, как я.

Попыталась пошевелиться, тело не слушается. Мои неудалые движения только рассердили и без того нервно пикающий аппарат, он стал пикать громче и интенсивнее. Его звук и разбудил дремлющую маму.

Когда она увидела, что я очнулась, её глаза засветились радостью, по лицу прошла волна облегчения. Она встала и погладила меня по голове, как когда-то в детстве. От такой материнской ласки, на глаза навернулись слёзы. Всё вокруг стало расплываться. Она взяла мою руку и ладонью прижала к своему лицу, расчувствовавшись, расплакалась.

– Лейра, Лейра, как ты нас всех напугала, – еле выговорила она сквозь слёзы. – Мы так волновались.

По ее щекам катятся слёзы, а в усталых глазах безграничная любовь. Хотела привстать и обнять её, но едва пошевелилась, как тело молнией пронзила боль, чуть глаза на лоб не выскочили. Замерла. Аппараты нервно запищали.

В палату вбежала медсестра, проверила данные, едва взглянув на меня, выбежала. Я вопросительно глянула на маму. Она не успела ничего ответить, как в палату вошёл солидный мужчина, нисколько не напоминающий добродушного Кустодия. Я только глазами следила, что он делает.

– Здравствуй, Лейра, я твой врач, Кирилл Фёдорович, – представился он, проверяя показания аппаратов. – Я вытащу изо рта трубку. Вдохни, – он вытаскивал, я кашляла и чувствовала, как трубка царапает горло. Откашлявшись, вдохнула и сморщилась. – Может быть неприятно, но теперь ты можешь дышать сама, – сообщил он мне хорошую новость. – Добро пожаловать назад с того мира, – поздравил, отключая уйму проводков с моего тела.

– Что значит «с того мира» – переспросила, скрипящим голосом, не поняв, что он имеет в виду.

– Лежи, сейчас сделаем обезболивающий укол, – доктор вколол лекарство в капельницу. – Тебя нашла твоя подруга, чуть живую, в музее античных развалин. Медики тебя едва вырвали из рук смерти, ты уже одной ногой была на том свете. Когда твоё состояние стабилизировалось, тебя перевезли в Москву, ты пробыла в коме восемь дней, – объяснял он, а у меня от его слов глаза на лоб лезли. Какая кома? Я была в другом мире! И что значит «добро пожаловать домой»? Я не хочу! Меня там Рейнольд ждёт. Кустодий давно бы меня на ноги поставил.