— Можно тебя на минутку, Гай? Мне… — это был Питер Риггс.

— Я занят. — Гай пошел следом за Бруно и Энн и крепко схватил жену за левый локоть.

Бруно шествовал сбоку, очень прямо и очень непринужденно, держа перед собой на тарелке нетронутый кусок свадебного пирога.

— Я старый друг Гая. Старый знакомый, — Бруно подмигнул Гаю из-за плеча Энн.

— Правда? Когда же вы познакомились?

— В институте. Старые институтские приятели, — Бруно ухмыльнулся. — Знаете, вы самая красивая невеста, какую я видел за долгие годы, миссис Хейнс. Я так рад познакомиться с вами, — произнес он как бы невзначай, но очень убежденно, отчего Энн улыбнулась вновь.

— Я тоже рада познакомиться с вами, — отозвалась она.

— Надеюсь, мы будем видеться. Где вы собираетесь жить?

— В Коннектикуте, — сказала Энн.

— Чудный штат Коннектикут, — протянул Бруно и еще раз подмигнул Гаю, отвесив грациозный поклон.

— Это приятель Тедди? — спросил Гай у Энн. — Тедди пригласил его?

— Что ты так волнуешься, дорогой? — засмеялась Энн. — Мы же скоро уедем.

— Где Тедди?

Но что толку искать Тедди, какой смысл выяснять, кто кого пригласил, тут же спросил себя Гай.

— Минуты две тому назад я его видела во главе стола, — сообщила Энн. — Вон Крис. Я должна поздороваться с ним.

Гай огляделся, высматривая Бруно, и увидел, как тот накладывает себе яйца-пашот и весело болтает с двумя молодыми людьми, которые улыбаются ему, словно завороженные нечистой силой.

Горькая насмешка, — задумался Гай в машине несколько мгновений спустя, — горькая насмешка заключается в том, что Энн так и не представилось случая как следует узнать его. Когда они только что встретились, Гай пребывал в меланхолии. Сейчас, лишь делая над собой усилие — а делал он его не часто — Гай мог вести себя непринужденно. Может, он и был самим собою только те несколько дней в Мехико.

— Этот человек в синем костюме учился в Академии Димса? — спросила Энн. Они направлялись в Монток-Пойнт. Кто-то из родственников Энн уступил им свой новый коттедж на три дня. Медовый месяц сократился до трех дней, ибо Гай пообещал приступить к работе у Хортона, Хортона и Киза, Архитекторов, меньше, чем через месяц, а до этого срока нужно было выполнить детальные чертежи для больницы.

— Нет в Институте. Какое-то время. — Но зачем он поддержал выдумку Бруно?

— Интересное у него лицо, — заметила Энн, расправляя платье у лодыжек перед тем, как положить ноги на откидное сиденье.

— Интересное? — переспросил Гай.

— Я же не говорю, что привлекательное. Просто очень напряженное.

Гай стиснул зубы. Напряженное? Неужели же она не видит, что Бруно сумасшедший, что это — клинический случай? Неужели же не видит никто?

32

Секретарь Хортона, Хортона и Киза, Архитекторов, сообщил Гаю, что звонил некий Чарльз Бруно, и протянул карточку с номером телефона. Это был телефон дома в Грейт-Нек.

— Спасибо, — сказал Гай и пошел дальше по коридору.

Представим себе, что на фирме фиксируют телефонные звонки. Этого, правда, здесь не делают, но представим себе, что все-таки фиксируют. Представим себе, что Бруно однажды заявится сюда. Но Хортон, Хортон и Киз — достаточно паршивая фирма, и Бруно тут не слишком уж бросится в глаза. И разве сам Гай не по этой именно причине поступил сюда, питая надежду, что отвращение притупит тоску, что существовать станет легче?

Гай зашел в просторную, с верхним светом, с кожаной мебелью комнату для отдыха и закурил. Мейнуэринг и Уильямс — оба из числа ведущих архитекторов фирмы — сидели в широких кожаных креслах и читали отчеты компании. Отвернувшись к окну, Гай почувствовал на себе их взгляды. За ним смотрели постоянно, ибо предполагалось, что он — особенный, что он — гений, о чем младший Хортон охотно сообщал всем и каждому, — и спрашивается, какого черта он тут делает? Он, может быть, более на мели, чем кто бы то ни было думает, и к тому же только что женился, но если отвлечься от этого и от больницы в Бронксе, он слишком явно нервничает, и хватка у него ослабла. Лучшие из лучших порою теряют хватку, говорят, должно быть, друг другу коллеги, так отчего же брезговать столь удобной работой?

Гай глядел вниз на неразбериху грязных манхэттенских крыш и улиц, и все это представлялось ему настольной моделью, демонстрирующей, как город строить нельзя. Когда Гай обернулся, Мейнуэринг, как провинившийся школьник, опустил глаза.

Все утро Гай с прохладцей занимался работой, которую тянул вот уже несколько дней. Спешить не нужно, сказали ему. Единственное, что требуется, — сделать проект, угодный заказчику, и поставить свое имя. Работа эта представляла собой универмаг для процветающей маленькой общины в Уэстчестере, и заказчику было угодно здание в стиле старого особняка, сочетающееся со всем архитектурным обликом городишки, но вместе с тем и чуть-чуть современное — понимаете, что мы имеем в виду? И заказчик специально затребовал Гая Дэниэла Хейнса. Снизойдя до уровня подобной задачи, в общем-то до смешного элементарной, Гай мог бы тут же выдать проект, но здание все-таки предназначалось для универмага, что предполагало решение некоторых функциональных проблем. Все это утро он чертил, стирал и точил карандаши, предполагая, что таким образом пройдет четыре или пять дней, половина следующей недели, пока он не произведет хоть что-нибудь, хоть грубый набросок, который можно будет показать заказчику.

— Чарли Бруно тоже придет сегодня, — вечером крикнула Энн из кухни.

— Что? — Гай вышел из-за перегородки.

— Так ведь, кажется, его зовут? Того парня, который был у нас на свадьбе? — Энн резала лук на деревянной доске.

— Ты его пригласила?

— Он, кажется, где-то об этом услышал, позвонил и как бы пригласил сам себя, — отозвалась Энн с такой небрежностью, что от дикого подозрения, будто она его испытывает, мурашки побежали по спине.

— Хейзел, не надо молока, ангел мой, в холодильнике полно сливок.

Гай смотрел, как Хейзел ставит бутылку сливок рядом с миской тертого сыра горгонзола.

— Гай, тебе неприятно, что он придет? — спросила Энн.

— Да нет, что ты, но он мне вовсе не друг, ты знаешь, — Гай в смущении направился к шкафам и вытащил коробку с обувными щетками. Как помешать Бруно? Должно же быть какое-то средство — но, лихорадочно соображая и прикидывая, Гай уже знал, что никакие средства ему неподвластны.

— Тебе неприятно, я вижу, — с улыбкой сказала Энн.

— Думаю, он скользкий тип, вот и все.

— Не пустить кого-то на новоселье — дурная примета. Тебе это известно?

Бруно явился с налитыми кровью глазами. Каждый из прочих гостей считал своим долгом высказать что-то о новом доме, но Бруно прошествовал прямо в кирпично-красную и лиственно-зеленую гостиную, словно был тут уже тысячу раз. Или попросту живет здесь, подумал Гай, знакомя его с собравшимися. Восторженно ухмыляясь, глаз не сводя с Гая и Энн, Бруно едва отвечал на приветствия, — два-три человека вроде бы его уже знали, показалось Гаю, — и только с миссис Честер Болтиноф из Манси-Парка на Лонг-Айленде Бруно раскланялся и схватил ее руку обеими руками, словно нашел союзника. И Гай с ужасом наблюдал, как миссис Болтиноф одарила Бруно широкой, дружелюбной улыбкой.

— Ну, как делишки? — спросил Бруно у Гая, налив себе спиртного.

— Прекрасно. Просто прекрасно. — Гай заранее решил, что будет спокоен, даже если для этого придется искусственно притупить чувства. На кухне он уже пропустил две или три рюмки чего-то неразбавленного. Но теперь помимо своей воли убегал, ретировался к вертикальной винтовой лестнице в углу гостиной. Только на минутку, подумал он, только чтобы собраться с силами. Он взбежал наверх, проник в спальню, приложил ко лбу холодную ладонь и медленно провел ею по лицу.

— Извините — я все еще изучаю дом, — раздался голос с другого конца комнаты. — Это просто потрясающе, Гай, — ну прямо переносишься в прошлое столетие.

Хелен Хейбёрн, подруга Энн по Бермудскому колледжу, стояла у комода. Где лежит маленький револьвер, вспомнил Гай.