Будильник разлился трелью и, на удивление, я встала очень легко. Просто открыла глаза, и оказалось, что спать я не хочу. Под покрывалом, которым я накрылась с головой, стало жарко. Я вылезла наружу. Из зеркала смотрело… нечто жуткое. Волосы взъерошены, лицо бледное, ссадина на половину скулы, над бровью шов, рука забинтована. Губы потрескались от холода, глазки маленькие и сонные. Ужас, а не девушка! Я, как могла, привела себя в порядок.

Ничего не было сломано, но все тело болело. Я выругалась, осмотрев спину, которая наполовину была синей. И чуть не разревелась от обиды. Мало мне зрения и ноги, теперь я выгляжу, как жертва домашнего насилия. Еще месяц в городе не смогу показываться: худая, бледная, избитая и рядом огромный мужик возраста моего отца. Шикарный повод для сплетен.

Мелькнула мысль спуститься, но вдруг Аластер спит или занят? Есть я не хотела, в ванную тоже — обошлась влажными салфетками и термальной водой. Почитаю немного, может, посплю. Судя по темноте за окном, наступила глубокая ночь.

Но едва я села в изголовье кровати, дверь сама тихо приоткрылась.

— Заходи, я не сплю, — сказала я.

— Привет. Тебя мы разбудили, да? Гремели?

— Нет, — я улыбнулась, — сама проснулась. Полиция уже уехала?

— Да. Подожди минутку, ладно, я сейчас вернусь?

Он исчез, и я слышала его шаги на лестнице. Вернулся быстро, с каким-то бумажным пакетом.

— Меня будут допрашивать?

— Зачем? Все ясно, Ноэль следил за тобой, в один прекрасный день свалился в канаву. Умер он от переохлаждения, так что ты там и рядом не лежала.

Он осекся, но я фыркнула. Тема Ноэля не вызывала во мне панического страха. Просто было… неприятно.

— Значит, все, — вздохнула я. — Кончилось… Ноэль больше никому не угрожает. Он пытался мне что-то сказать…

— Не думай об этом. Ему легче сейчас, он был болен. Сейчас все кончилось и для него, — мягко произнес Аластер. — А я тебе что-то принес. Давай будем отвлекаться от всей этой гадости.

Он вытащил из бумажного пакета два пластиковых контейнера. Один был доверху наполнен моей любимой клубникой, в другом лежали два круглых пончика, покрытых сливочной глазурью. Еще в пакете обнаружился кофе в бумажных стаканчиках.

— Вау, — улыбнулась я, — спасибо. Когда ты успел все купить?

— Отправил Сандерс за кофе, — хмыкнул Аластер. — Она мне должна. Ешь сначала ягоды, а то после пирожных будут кислыми.

— Можно я потом? Я хочу… поговорить.

Аластер кивнул, и угощение перекочевало на тумбочку. Кофе не остынет за час-другой, а я… мне надо поставить точку. Жирную, но очень многообещающую.

— Я… подумала о том, что ты сказал. Я бы хотела учиться. Но я боюсь летать, боюсь, что у меня ничего не получится. Я не виню тебя, я все понимаю. Это не из-за того, что ты говорил, это из-за того, что сделал Ноэль. Я не смогу учиться в Академии, прости. Но я буду готовиться и поступлю куда-нибудь в другое место.

Я взглянула на Аластера. Он внимательно меня слушал.

— Скажи что-нибудь, — попросила я. — Не молчи.

— Ты хочешь быть пилотом?

Я до боли прикусила губу и опустила голову. Некоторое время… несколько дней, может, недель, я действительно верила, что меня ждет космос, и я смогу держать штурвал. Но судьба упорно подкидывала мне доказательства: я для этой работы не подхожу.

— Я тебе помогу, — сказал Аластер. — С учебой. Мы исправим тебе зрение, ты вернешься в академию, я помогу подтянуть учебу.

— Но ты не сможешь за меня работать, — возразила я.

— Если надо, я буду возле тебя стоять каждую минуту всех твоих полетов. Дем, вернись, закончи учебу. Ты столько пережила не для того чтобы учиться на гувернантку или экономку. Ты поступила, неплохо училась, поставила меня на место и спасла всю академию. За первый семестр! Вернись. Попробуй еще раз, преодолей страхи, и увидишь, что выйдет.

Я обняла мужчину за шею и поцеловала. Он растерялся и очень осторожно меня обнял. Я вдыхала полной грудью ставший родным запах и едва не рычала от того, что все могло так глупо закончиться.

— Это значит да?

Вот так номер, со мной не хотят целоваться?

— Ты сказал, что меня любишь, — выдохнула я и отвела глаза.

— Конечно. А как по-другому то? — Он ласково убрал с моего лица прядки волос. — Люблю.

— Как? В смысле… как дочь или по-настоящему?

Аластер… рассмеялся. Не зло, тихо, но все же рассмеялся. Я действительно этого боялась. Не страшно перевести отношения из одного качества в другое. Страшно, когда любят неодинаково.

— Знаешь, детка, люблю — просто люблю. Без деления на то, кто ты для меня. Я просто тебя люблю, и это значит не то, что я хочу с тобой спать. Не то, что я хочу от тебя детей и клятв. Я хочу, чтобы ты была счастлива, даже если это счастье не рядом со мной. Я жизнь за тебя отдам, Дем, но я не знаю, какая это любовь.

— Но, тебе нравится со мной целоваться? — уточнила я, глупо и радостно улыбаясь.

— Но тебе нельзя.

Я не слушала, можно мне, или нельзя, я полезла целоваться. Обычно инициатива исходила не от меня, но в этот раз мне так хотелось ощутить, запомнить каждую минуту близости, что я не могла ждать, когда он решится сам.

— Дем, погоди, — Аластер отстранил меня с явным сожалением, — нельзя, у тебя вся спина в синяках, тебе будет больно.

Я задумалась. Кровь уже кипела, возникшее напряжение я ощущала каждой клеточкой.

— Тогда просто лежи, — хмыкнула я.

Под удивленным и ехидным взглядом Аластера я все-таки заставила его лечь на спину. Наверное, мои указания выглядели смешно. И он мог одним движением меня скрутить, но с любопытством наблюдал, как я неуверенно пытаюсь расстегнуть пуговки на рубашке.

— Еще раз от меня сбежишь, — предупредил он, — выпорю.

— Сбегу, — с улыбкой подтвердила я. — Чтобы проверить, поднимется ли рука.

И тут же взвизгнула:

— Ай!

Потому что рука легонько шлепнула по… ну, в общем, самому мягкому и многострадальному месту.

— Будешь продолжать? — Я плотоядно облизнулась.

— Это были превентивные меры. — Аластер и бровью не повел. — Попробуешь сбежать — узнаешь.

Но вряд ли я собиралась сбегать. Мои побеги закончились сегодня.

— Картошка, фасоль и филе? — Рик поморщился. — Кошмар.

— Жаркое, котлета и пельмени? — Рита в ответ сунула нос в тарелку друга. — И кто из нас псих?

— Всем привет! — выпалила я и закусила губу.

Рита выронила вилку, Рик подавился хлебом. Они оба привстали из-за столика и таращились на меня. Собственно, после звонко упавшей вилки на меня таращилась вся столовая. Я слышала шепотки, но они меня мало волновали. Так здорово было снова оказаться здесь!

Мы приехали к самому ужину, и я разве что успела переодеться в легкое платье и прибежать сюда. Меня почти никто не видел.

— Де-е-ем! — первый опомнился Рик и кинулся меня обнимать.

Я поморщилась: синяки на спине после падения еще не зажили.

— Ты вернулась! Я не знал, как с тобой связаться!

Я села на привычное место, напротив Риты с Риком.

— Знаю, прости. Мне надо было отдохнуть от всего этого и восстановиться. Но я вернулась и уже в ужасе от расписания! У меня пять дополнительных пар в неделю, чтобы я догнала вас. Через три месяца заканчивается год, а я пропустила столько всего… кошмар.

Рик хотел было что-то спросить, но я его перебила:

— Все вопросы потом. Я пошла за едой, иначе останутся одни огрызки.

Немного неловко мне было идти по залу к раздаточной линии, под десятками взглядов. Платье закрывало все синяки, все ссадины, которые не успели зажить, и я это знала, но все равно казалось, будто кто-то увидит. Платье я выбрала нейтральное, но красивое, серого цвета, отороченное кружевом, в меру короткое. Оно мне шло. Аластер подтвердил, а в таких вопросах он, вроде, не лгал.

Мне хотелось съесть сразу все! Котлетку, филе, жаркое и еще посыпать сыром. Но я решила не шокировать народ аппетитами и ограничилась стейком с капустой. Потом подумала и взяла еще овощной салат, пирог с курицей и еще яблоко. Гулять, так гулять, я ведь вернулась после долгого перерыва и должна сожрать все, что пропустила.