— Уже девять! Хоай Тяу приказал быть в готовности к нанесению повторного удара в одиннадцать. Сигнал к действию — начало атаки на штаб базы.

Чонг молча перекладывал пакеты со взрывчаткой из сумки Выонг Ван Кхиема и Ван Тяна, а когда она наполнилась почти доверху, завязал на ней тесемки и перекинул ее через плечо.

— Ты что наделал? — вскричал Ван Тян, поднимая свою почти пустую сумку. — Ты почему забрал все заряды из моей сумки?

- И из моей! — добавил Выонг Ван Кхием. — Где моя треть зарядов?

Чонг очень спокойно ответил:

— Прошлой ночью, как мне кажется, вы оба уже участвовали в бою, а я отдыхал. Теперь пришла моя очередь.

— Что-то ты стал очень разговорчивым, — улыбаясь, заметил Выонг Ван Кхием.

— Посидел бы сам несколько дней в конюшне, не так заговорил бы. Сегодня я рассчитаюсь с ними за все, а вы мне в этом поможете.

— Ван Тян, ты слышишь, этот парень уже все решил за нас! Хоть бы для приличия спросил бы нашего согласия!

— Пусть отведет душу!.. Ну, пора, наверное, идти.

Обстановка на аэродроме совсем не была похожа на вчерашнюю. Прожекторы были выключены, не слышалось шагов часовых и лай собак. Казалось, на аэродроме все вымерло, а может, американцы решили, что свет прожекторов поможет вьетконговцам выходить к намеченным целям и велели выключить их. Или же они находились в полной уверенности, что на повторную атаку базы сил у противника уже нет, поэтому так спокойно и было в это время вокруг.

Три человека бесшумно и без особого труда миновали несколько рядов колючей проволоки и посты охраны на пути к стоянке самолетов-разведчиков. Помогло им еще и то, что минувшей ночью весь этот путь уже был пройден Ван Тяном, и теперь он вывел группу по одному ему известным приметам точно к цели.

Метрах в пятидесяти от стоянки все трое залегли в высокой траве. Густой и плотный туман укутывал землю, мелкие капельки влаги оседали на головы бойцов, неприятно холодили руки, лица, проникали сквозь одежду, и уже через несколько минут им стало казаться, что лежат они не в траве, а в каком-то водоеме, наполненном очень холодной водой. Северный ветер нес клочья тумана над аэродромом, заунывно гудел колючей проволоке и своими монотонными звуками навевал тоску на замерших в ожидании своего часа бойцов. Изредка с той стороны, где стоял взорванный самолет, взлетали ракеты, которые, описав дугу, падали на землю, не успев погаснуть. В их матовом от тумана свете вырисовывались распластавшие крылья самолеты-разведчики, блестевшие от оседавшей влаги.

Выонг Ван Кхием посмотрел на часы и тихонько шепнул Ван Тяну:

— Почти десять, рано еще. Придется мокнуть минут двадцать.

Ван Тян только кивнул ответ и ничего не сказал. Вынужденное бездействие, как всегда в таких случаях, вызывало у него приятные воспоминания о доме, об отце, который уже несколько лет командовал дивизией в Тайнгуене. Вспомнились слова отца, сказанные во время одной из немногих встреч, прочно удерживаемых памятью. В тот раз отец подошел к столу, возле которого сидел еще маленький Ван Тян перед расстеленной частью страны, долго вглядывался в название городов и сел и сказал сыну:

— В наше время многие даже не видели учебников и карт, не умели читать и писать. А ваше поколение намного обошло нас, стариков. Однажды кто-то сказал, что нам суждено сражаться, завоевывать свободу и независимость страны, а вам придется только строить новое общество. Не могу согласиться с этим. Я, конечно, не хочу, чтобы вы жили так же, как наше поколение, знающее только войну, но я не хочу, чтобы вы знали об этой величайшей по трудности борьбе лишь по книжкам, а о подвигах своих отцов — по фильмам. Каждый должен уметь воевать. Может наступить такой момент, когда вам придется заменить своих отцов, дедов и с оружием в руках защищать право на жизнь, на мирный, созидательный труд, когда в ваших руках окажется судьба родины, судьба армии. И я хочу, чтобы в этот момент не дрогнуло ваше сердце и не был сделан шаг назад перед врагом. К этому тоже надо готовиться смолоду, как и к мирному созиданию. Запомни это, сынок!

Слова отца запали в сердце на всю жизнь. Ему, Ван Тяну, действительно пришлось защищать судьбу родины, судьбу народа с оружием в руках. После победы историки еще напишут о том, что в ожесточенном и решающей противоборстве принимало участие не одно поколение. Выонг Ван Кхием прерал воспоминания Ван Тяна. Легонько толкнув его в бок, он негромко сказал, чтобы слышал и Чонг:

— Пора, ребята! Чонг пойдет первым, а ты за ним. Я остаюсь здесь и прикрою в случае чего.

С быстротой молнии две тени метнулись к стоящим на площадке самолетам. Выонг Ван Кхием перебрался поближе к бетонной полосе, укрылся за небольшим раскидистым кустом и настроил рацию. Довольно быстро он связался с радистами Хоай Тяу и сообщил, что вышли к объектам, приступили к минированию и ждут общего сигнала. Передав первое сообщение, Выонг Ван Кхием выключил рацию и аккуратно закрепил ее у себя на боку.

Вдали послышалось знакомое цоканье подкованных ботинок. Большая группа американских солдат с двумя овчарками на длинных поводках медленно приближалась к стоянке разведывательных самолетов, куда уже проникли Чонг и Ван Тян. Солдаты шли молча, внимательно осматривая каждый куст, каждую неровность за бетонной площадкой. Они подошли уже совсем близко к тому месту, где лежал Выонг Ван Кхием. Один из солдат, наверное старший, дал знак всем остановиться, а затем тихонько что-то приказал. Солдаты мгновенно разбежались и залегли на бетонной полосе метрах в пяти друг от друга, направив винтовки в сторону внешнего пояса заграждений, туда, где лежал Выонг Ван Кхием. «Засада! — подумал он. — Что же делать, как помочь товарищам?» Американцы, видимо, извлекли урок из вчерашнего ночного нападения и решили изменить обычную тактику патрулирования все территории аэродрома и перейти к засадам возле уцелевших объектов. Расчет был простой: если противник попытается проникнуть на аэродром, то нарвется на засаду и будет уничтожен. Если же он уже проник к объектам, то на обратном пути все равно не избежит встречи с патрулем, устроившим засаду.

«Повезло нам, — подумал Выонг Ван Кхием. — Задержись мы где-нибудь минут на пять, нарвались бы на патруль, а теперь Чонг и Ван Тян сумеют выполнить задачу».

Выонг Ван Кхием не первый год служил в частях особого назначения. За это время он научился многому. «Как только будет дан сигнал атаки, нужно сразу же уничтожить залегших янки!» — решил Выонг Ван Кхием. Он прикинул соотношение сил: примерно тридцать против одного! Многовато, конечно, но ведь они явно не ждут нападения с десяти — пятнадцати метров, да и друзья помогут.

Утихали все звуки на аэродроме, потихоньку жизнь замирала. Выключили музыку в офицерском клубе, еще несколько минут слышались пьяные голоса, но вот и они затихли. Порывы ветра доносили резкий запах гари, горелой резины, бензина.

Выонг Ван Кхием осторожно взглянул на часы: одиннадцать часов пять минут. Он посмотрел в сторону штаба: там было тихо. В волнении следил он за стрелками часов. Одиннадцать часов тридцать минут, а сигнала все не было. Прошло еще несколько минут — и вдруг весь аэродром осветила яркая вспышка, последовал сильный взрыв, за ним второй, огромные языки пламени взметнулись к небу.

«Наконец-то! — обрадовался Выонг Ван Кхием. — Молодцы, ребята, склады боеприпасов взлетели на воздух! Но почему же не было сигнала атаки?»

Аэродром лежал перед ним как на ладони. Раздуваемое ветром пламя пожара освещало даже самые удаленные его уголки. Американцы с громкими криками вскочили на ноги и двинулись к офицерскому клубу, стреляя в воздух. Завыли сирены, на летное поле выехали пожарные машины и понеслись к месту пожара.

Выбрав момент, когда американцы повернулись к нему спиной, Выонг Ван Кхием тщательно прицелился и выпустил короткую очередь.

Застигнутые врасплох американцы, явно не ожидавшие нападения, растерялись. Некоторые сразу бросились бежать, но через несколько минут пришли себя, и вот уже над головой Выонг Ван Кхиема засвистели пули. В его сторону ринулась овчарка, вонзила в него свои острые зубы. Выонг Ван Кхием изо всех сил ударил собаку левой рукой прямо между глаз. От удара животное не удержалось на лапах, упало на спину и завыло.