— Что угодно.

— Что ты делал вчера, когда ушел отсюда? — Я отвожу взгляд, избегая смотреть в ее сердитые карие глаза. — Именно то, что я подумала. Ты пошел домой и напился, верно? — гневно спрашивает она.

— Нет.

— Может быть, закинулся таблетками? Присутствие рядом со мной и Эммой — это слишком для тебя, поэтому ты пошел и вернулся к тому, что давало тебе ложное чувство уверенности?

— Mon chéri, я не делал и этого.

— Тогда скажи мне, какого черта ты делал, что не смог взять трубку, когда я звонила тебе? Или не отвечал на мои чертовы сообщения? Что было важнее того, чтобы поговорить со мной и сказать, что ты знал моего мужа? Что, ради всего святого, скажи мне?! — она кричит на меня, придвигаясь ко мне и тыча пальцем в мою грудь.

— Я всю ночь был на кладбище и разговаривал с Евой.

Холли осматривает меня с головы до ног, замечая грязь и пятна от травы на моих джинсах.

— Вот почему ты в той же одежде, что и вчера.

Я киваю и делаю шаг к ней.

— Пьер, обнаружив проблему, ты не можешь убегать, не поговорив со мной.

— Знаю, и поверь мне, я пожалел об этом сразу же, как вышел вчера отсюда.

— Убежал, — поправляет она меня.

— Oui, убежал. Я был дураком.

— Да, ты дурак, — опять поправляет она меня.

— Я увидел фотографию Стефана и запаниковал. Я испугался и не знал, что делать.

— Ты должен был поговорить со мной.

— Я должен был понять, что происходит в моей голове, прежде чем говорить с тобой об этом.

— Ты понимаешь, что я не могу быть с кем-то вроде тебя? — Она отодвигает стул и садится. — Как мы должны работать над отношениями, если ты сбегаешь каждый раз, когда что-то происходит? В конце концов, ты оставишь нас с Эммой.

— Я не хочу, чтобы это произошло.

— И я тоже. И еще я не могу рисковать, Пьер. Эмма растет слишком быстро, и я не хочу, чтобы ты то появлялся, то исчезал из ее жизни. Ей нужен сильный мужчина, пример для подражания, но я готова быть для нее всем, если это необходимо.

— Пожалуйста, не надо. Я хочу быть с ней, быть ее отцом и твоим мужем.

— Ты понятия не имеешь, каково это. Ты ушел, Пьер. Ты буквально сбежал. Я не могу не думать о том, что ты сделаешь это снова, снова и снова. Мы не можем продолжать эти отношения, потому что я просто не доверяю тебе. — Она встает и показывает на входную дверь, требуя, чтобы я ушел.

— Я не уйду, больше не сбегу.

— Слова, Пьер, это все, что я слышу. Если хочешь, чтобы я поверила тебе, тогда ты должен доказать мне.

— Как? — спрашиваю я, отчаянно желая удержать ее и Эмму. Я сделаю все, что она захочет.

— Не мне говорить тебе, что делать. Ты должен доказать мне, что ты мужчина, который будет рядом и всегда будет поддерживать свою семью. Вступить в общество анонимных алкоголиков было бы неплохим началом.

Конечно, все что угодно. Я посвящу остаток своих дней Холли и Эмме — моей семье.

Глава 35

Холли

— Спасибо, что пришли, — говорю друзьям Бронвин, когда они подходят ко мне и Эмме поцеловать и выразить свои соболезнования.

Люди, которых я никогда не встречала, люди, о которых даже не слышала от Бронвин, пришли попрощаться с ней.

Мы с Эммой стоим снаружи церкви. Казалось бы, наши слезы иссякли, но затем шепот или слово доносится до нас, и мы снова начинаем плакать.

— Пьер, — говорит Эмма. Я смотрю налево и вижу Пьера в идеально скроенном черном костюме, его волосы зачесаны назад, лицо гладко выбрито. Он становится на колени перед Эммой.

— Ma belle petite, я скучал по тебе, — говорит он, обнимая и целуя ее.

— Я тоже скучала по тебе. Я люблю тебя, — говорит Эмма, у нее снова наворачиваются слезы, и она плачет в его объятиях. Он подхватывает ее на руки и крепко прижимает к груди. Она обнимает его, крепко обхватив руками за шею.

— Я так тебя люблю, — говорит он, целуя ее щеку. Пьер стоит передо мной, такой гордый и уверенный в себе, что я не могу сдержаться и распадаюсь на части, как только заглядываю в его серые глаза. Правой рукой он притягивает меня в объятия, не задавая вопросов. — Я люблю тебя, — шепчет он, когда я утыкаюсь лицом ему в шею.

— Спа-па-сибо тебе, чт-что пришел, — говорю я между всхлипами. Я ощущаю, как его рука согревает мое тело.

— Не держи все в себе, ангел, — говорит он, а я чувствую его горячие, влажные губы на виске.

Я делаю шаг назад и смотрю на него.

— Почему ты назвал меня ангелом? — спрашиваю я, недоумевая, почему он не назвал меня «mon chéri».

Он наклоняет голову в сторону и гладит волосы Эммы, пока она продолжает прижиматься к нему.

— Потому что ты спасла меня и вернула к жизни, когда все, чего я хотел, это лечь и умереть.

Последние несколько дней я держала Пьера на расстоянии вытянутой руки, не позволяя ему вернуться в нашу с Эммой жизнь и опасаясь, что он сбежит, когда настанут трудности. Он постоянно звонил или отправлял мне сообщения, и каждый вечер привозил ужин для нас с Эммой, а затем уезжал.

— Ангел? — спрашивает он, пока я вспоминаю все то хорошее, что он сделал для нас с Эммой с тех пор, как мы в последний раз разговаривали с ним у нас дома. — Положись на меня. Позволь заботиться о тебе, когда будет трудно. Обещаю, я больше никогда тебя не оставлю.

— Не надо, Пьер. Не обещай того, чего не сможешь выполнить.

Люди начинают расходиться, остается только несколько друзей, которые дожидаются своей очереди выразить нам свои соболезнования.

— Я буду любить тебя, и я уже люблю тебя, — шепчет Пьер, наклоняясь и завладевая моими губами. Он не ждет, когда я скажу «да», он просто клеймит то, что ему принадлежит. Он еще раз обнимает нас на несколько драгоценных минут, тем самым защищая близость нашей семьи. — Мы семья, и я был придурком, когда ушел. Ты нужна мне, Холли, как вода, чтобы утолить жажду, и мне нужна Эмма, нужна как воздух.

— Пьер, — говорю я еще раз, качая головой, не желая ему верить. — Ты можешь причинить нам боль, — тихо вздыхаю я.

— Больше никогда. — Отпустив Эмму, он поворачивается ко мне и нежно обхватывает мое лицо своими теплыми ладонями. — Никогда больше я не причиню тебе вреда. Ты владеешь мной, каждой частью меня. Я дышу только для тебя и Эммы. Четыре года назад я потерял женщину, которую любил, и я не позволю тебе ускользнуть сквозь мои пальцы только из-за моей глупости. Я никогда не перестану любить тебя.

Я не могу больше прятаться за воздвигнутыми мной стенами, не буду позволять им контролировать меня из-за страха страданий.

— Впусти меня, — умоляет он, притягивая меня для обжигающего поцелуя и запутываясь пальцами в моих волосах. — Прости меня, — говорит он напротив моих губ.

Все его тело излучает силу, его объятия защищают меня.

Тихий вздох исходит из глубин моей души, и это не сексуальный стон удовлетворения, а больше признание того, что я впускаю Пьера в свой мир раз и навсегда.

— Я не могу сделать это в одиночку, не могу пройти через это снова.

— Я стою в свете моего ангела, которого больше никогда не хочу видеть грустным. Твоя яркость направит меня, и я буду любить тебя до последнего вздоха. Ты единственная, кого я хочу. Клянусь, я больше никогда не подведу вас с Эммой, — обещания стремительно слетают с его губ.

Я снова киваю и смотрю вниз, не способная выдержать пронзительный взгляд серых глаз. Не из-за его страсти или яростного огня, горящего в их глубине, а из-за того, что построенные мною стены рушатся, рассыпаясь осколками вокруг меня, обнажая мою хрупкую любовь.

— Давай, позволь мне отвезти моих девочек домой. У вас был тяжелый день, и я хочу позаботиться о вас.

— Подожди, мне нужно поговорить еще с несколькими людьми.

— Я присмотрю за Эммой, иди.

Я приподнимаюсь на носочки и целую Пьера.

— Спасибо.

Он протягивает Эмме руку, а я иду поговорить с несколькими оставшимися людьми до того, как мы отправимся на кладбище.