Я уставился на неё - мои собственные прегрешения забыты.

- Почему?

- Должно случиться что-то страшное. Я боюсь, - она всхлипнула. Её дыхание стало прерывистым, губы беззвучно двигались с тревогой и беспокойством.

- Оливия, слушайте меня. Здесь нечего бояться. Ничто не может навредить вам. Обращайте внимание только на мой голос. Сделайте только ещё один маленький шаг вперёд.

Глубокие борозды появились на её лбу, и тело начало дрожать.

- Пожалуйста, не заставляйте меня идти, - умоляла она.

К моему ужасу, слёзы хлынули из её глаз и полились вниз по её вискам. Я знал, если я буду двигаться дальше, то есть риск произвольного выхода из её гипнотического состояния.

- Всё хорошо, Оливия, - успокаивал я. Мой голос спокойный и размеренный. - Вы не должны идти вперёд. Вам нужно отбросить чувство страха и волнения. Должны остаться только спокойствие и контроль. Я сделал паузу, чтобы дать ей время поглотить мои слова, чтобы на неё снизошло успокоение.

- Сейчас я хочу забрать вас подальше отсюда. Вернитесь назад во времени. Вернитесь на один час ранее. Можете ли вы это сделать?

Она, молча кивнула.

- Что вы делаете?

- Я иду в кровать. Ивана со мной в комнате. Она укладывает меня в постель. “Спи спокойно, милое дитя”, - говорит она, гладя меня по голове и волосам. Она приятно пахнет. Я люблю её. Она хорошо заботится о моей мамочке. “ Ночи, ночи, Ивана”, - говорю я, а она выключает свет и выходит из комнаты. Я засыпаю.

- Вернитесь еще на час назад. Что вы делаете сейчас?

- Я в комнате моей мамы. Я улеглась рядом с ней, и она читает мне книгу “Очень голодная гусеница”. Мамочка пахнет лекарствами, и у неё совсем не осталось волос на голове, она носила шарф, который папа купил для неё в Париже. Тот самый с лошадками. Она была настолько худой, что я чувствовала, как её кости тычутся в меня. А вокруг глаз были тёмные круги. Она притворяется счастливой. Для меня. У её постели поднос с едой. Съедено немного. В комнату входит папа. Он, словно не в своей тарелке, стоит в дверях. Что- то в его поведении заставляет мою маму вцепиться в меня крепче. Её выпирающие кости впиваются в мою плоть. “Как ты сегодня, старушка?” - неуклюже спрашивает он из дверей. “В целом хорошо”, - резко отвечает мама. “Замечательно”, - говорит папа. В его голосе облегчение, но он всё равно чувствует себя здесь некомфортно. “Ну, хорошо. Думаю, мне стоит зайти пожелать спокойной ночи чуть позже”. Мама печально улыбается: “Конечно”. Папа отступает и разворачивается к маме. “Мамочка, ты скоро умрешь?” - мама повернулась ко мне, широко улыбаясь: “Не сегодня”, - сказала она и щелкнула своим тонким пальцем по моему носу. - “ Но завтра ты снова можешь спросить меня”. “Я могу спрашивать тебя каждый день”? “Отличная идея”, - ответила она. А затем за мной пришла Ивана. Пора спать. “Спокойной ночи, мамочка”. “ Увидимся утром, дорогая”, - сказала она и поцеловала меня в макушку. “Я уложу ее в постель”, - сказала Ивана. “Да, сделай это”, - сказала мамочка ровным, невыразительным голосом. У двери я обернулась, и мама уставилась на меня. На лице появилось обеспокоенное выражение. Когда наши глаза встретились, она ярко улыбнулась. “ Сладких снов”, - пожелала она.

Я посмотрел на часы. Её время подходило к концу. Я приказал ей забыть первый эпизод и вывел её из гипноза. Она открыла свои прекрасные глаза и направила их на меня.

- Спасибо, что помогли мне восстановить это воспоминание. Оно для меня очень дорого, - она тронула свои виски. - Я плакала?

- Да, - ответил я, вставая.

- Не помню этого. - её глаза сверкали.

- Всего лишь случайные эмоции, - сказал я, растягивая время, но чёрт, она мне нравилась. Как же она мне нравилась.

Глава 8 

Берилл

Тем, кто не знают доктора Кейна, со стороны может показаться, что он совершенно не заинтересован в леди О. Даже можно подумать, что он по ней не скучает, и не может дождаться, как расстаться с ней поскорее... Но мне-то гораздо виднее. Всё, то время, что я знаю доктора Кейна, а мы знакомы с ним около 18 месяцев, я ещё никогда не видела, чтобы он так смотрел на кого-либо, как на леди О. Он смотрел на неё с такой тоской, словно сходил с ума от чего-то запретного. Касаемо неё, она вспыхивала каждый раз, когда он смотрел в её сторону. Но прошло уже больше месяца, а они все ещё не сблизились.

На сцену выходит Берилл-сваха.

Я добралась до ящика своего стола и выудила оттуда косметичку. Порывшись в её содержимом, изъяла компактную пудру и открыла её. Прошлой ночью я плохо спала и теперь выглядела тускло и бледновато, и мне нужно подчеркнуть себя цветом. Я снова покопалась в сумочке, выкрутила помаду и нанесла свеженький слой “Ягодного Поцелуя”.

- Так-то лучше, - сказала я себе и побросала всё обратно в косметичку. Закрыв её, сунула в ящик и захлопнула сильным нажатием. Затем я сложила руки на столе и снова взглянула на часы. Сеанс должен закончиться в любой момент. Окинула взглядом поднос, красиво сервированный чаем и тарелочкой с нарезанным лимонным тортом. Доктор Кейн, а я это знала, был неравнодушен к пирожным. Мои глаза обратились к красному свету на моей консоли, это означало, что используется кабинет со звукоизоляцией. Я смотрела, пока он не погас. Сеанс леди О. закончился, и они вернулись в его кабинет. Точно. Больше никаких колебаний.

Я привела себя в вертикальное положение, расправила плечи и подошла к двери доктора Кейна. Решительно постучала и ждала. Услышав его голос, повернула дверную ручку и влетела внутрь с широкой улыбкой. Они оба, а особенно доктор, вопросительно посмотрели на меня.

- Моя сестра вчера приготовила лимонный торт. Не хотите ли по кусочку с чайком? - предложила я радостно.

Доктор Кейн с недоверием уставился на меня. Он точно знал, что я задумала.

Не в состоянии выдержать его откровенного взгляда, я развернулась к леди О.

- Вы должны попробовать кусочек. Я вам обещаю, что вы никогда не попробуете ничего вкуснее, - я лепетала, слова вылетали одно за другим. Честно говоря, выражение лица моего работодателя меня нервировало. Быть может это плохая идея.

Леди О. улыбнулась, искренне радуясь. - Это было бы прелестно... если это не сложно, - она сделала паузу и повернулась в сторону доктора Кейна. - И если, конечно, доктор Кейн не против.

- Ах, доктор Кейн любит торт, - сказала я быстро. И это не проблема. Всё готово. Я просто пойду и принесу его.

Избегая его взгляда, я повернулась на каблуках и вышла из кабинета. Поставила чайник, налила в заварник кипятка, поставила на поднос и понесла в офис доктора Кейна. Не спрашивая, куда бы они желали, я поставила поднос на журнальный столик перед диваном. Повернувшись, обратилась к леди О.:

- Я немного опаздываю к моему парикмахеру, быть может, тогда вы сами нальете чаю, не возражаете, леди Оливия?

- Конечно, нет. Спасибо, Берилл, - вежливо ответила она своим совершенно шикарным акцентом.

- Ну, я пойду, - сказала я в никуда и быстро убежала.

Оливия

Вы могли бы услышать, как пролетит муха в тишине, которую оставила после себя Берилл. За несколько довольно неудобных секунд никто из нас не пошевелился. Затем я встала. Внезапность моего маневра побудила невольно скользнуть его взгляд вниз по моему телу и зависнуть на изгибе бедра.

- Как это любезно со стороны Берилл, - прокомментировала я, двигаясь к дивану.

- Да, очень мило, - согласился он сухо. Бедняжка Берилл. Завтра её ждёт нагоняй.

Я сидела со сведёнными вместе коленями и начала наливать чай. Он не торопился присоединяться ко мне и наблюдал из-за своего стола. Мои движения ощущались неуклюжими и дергаными, и я была бы рада ничего не разлить. Поставив чайник обратно на поднос, я посмотрела на него.

- Молока?

- Ага, - сказал он и, встав, направился в сторону дивана. У него реально очень сексуальная походка. Скорее крадется, чем просто идёт. Я отвела от него глаза, а он опустил свое твёрдое мужское тело рядом со мной и откинулся назад, широко расставив ноги. Его обтянутые брюками колени находились в паре сантиметров от моей ноги. Аромат, тёплый мужской. Так странно, мне захотелось закутаться в него. Каждая клеточка в моей голове загорелась от осознания. Его близость, в социальном контексте, заставляла меня нервничать, выбивая из колеи, как в том самом мультфильме, какое-нибудь животное получает удар током, лопаются глаза, а шерсть встает дыбом.