Мои мечты строили прекрасные замки, и в каждом из них был он, его незабываемые темные глаза, притягательные, пухлые губы и самые горячие руки на свете!
Однажды, после очередного свидания, он попросился ко мне. Я не отказала, полагая, что это, возможно, сблизит нас еще больше. Мне хотелось верить ему, и я добровольно велась на его улыбку и сдавалась в плен. Усадив его на диванчик, по-быстрому приготовила кофе и, достав отложенное на вечер овсяное печенье, поставила это все на столик рядом с ним. Он смерил меня довольным взглядом и легонько похлопал по месту рядом с собой. Я немедля устроилась рядом, положив голову ему на плечо и с восторгом вдыхая аромат его цитрусовых духов.
Странный выбор для парня, но я была так поглощена этим человеком, что остальное просто было незначимым. Погрузившись в собственный восторг, я не сразу заметила, как его большая ладонь скользнула по моей коленке, проникая под юбку и касаясь нижнего белья.
Очнувшись, я неловко дернулась, вызвав у него ленивую ухмылку. Его глаза больше не казались романтичными и мечтательными, они были туманными и жаждущими. Мне прекрасно было известно чего он хочет, но я не готова была расстаться со своей девственностью, поэтому, сбросив его руку, поспешно отряхнула одежду и попросила его уйти.
Он быстро встал и подошел ко мне вплотную, накрывая мои губы своим ртом, цепляя зубами нежную кожу и прокусывая ее до крови, отчего на моих глазах выступили слезы. Я пыталась его оттолкнуть, но моей силы было недостаточно для этого, а вот ему хватило полминуты, чтобы завести мне руки за спину, крепко удерживая их одной ладонью. Он шептал, что хочет меня, обзывал недоступной сучкой. Затем, порвав мою юбку и приподняв легкую, белую рубаху почти до шеи, с силой вжал меня в стол, заставляя наклониться и уткнуться лицом в твердую поверхность.
Мое сердце готово было взорваться, слезы беспрерывным потоком устилали глаза, в горле снова встал ком, блокирующий любые попытки выдавить хотя бы звук. Мое безумное счастье в момент превратилось в сокрушительную боль.
Он ворвался в меня быстро и резко, не думая о моих чувствах, будто спешил поскорее получить удовольствие и желаемую разрядку. Именно тогда меня пронзила ошеломляющая боль, от которой тело, казалось, трещало, разрывалось, кроилось на части, которые больше никогда не собрать воедино.
Больше всего в тот момент я хотела умереть, чтобы не чувствовать всего этого. Беспощадного погружения, раз за разом толкающего меня в стол, из-за чего живот врезался в тонкую доску, отпечатывающуюся полосой на чувствительной коже. Его ладонь крепко удерживала мои ослабевшие руки, а вторая оттягивала длинные волосы, намотанные на кулак.
Я слышала его хриплые стоны, а вырывающееся из его склонившегося к моему лицу рта горячее дыхание неприятно лизало кожу, отчего мне хотелось лишь поплотнее стиснуть зубы, не позволяя наполненному болью крику вырваться наружу. Сквозь слезы я видела взгляд моей застывшей на полу кошки, ставшей невольным свидетелем надругательства над своей хозяйкой. Ее чуть влажные, светящиеся в тусклом свете лампы глаза сочувствующе глядели на меня снизу вверх, заставляя чувствовать себя еще ужаснее.
Все закончилось так же внезапно, как и началось. Он отпрянул, отпустив мои руки и волосы, наскоро затягивая ширинку. Его удивленный тон, повествовавший о том, что он не может поверить, что я девственница, иглами прошил мое сердце, пуская кровь по мертвым душам моих чувств.
А потом он просто ушел, даже не удосужившись громко хлопнуть дверью напоследок, словно немного жалея о содеянном.
Монотонное тиканье часов будто погрузило меня в астрал. Я так и продолжала полулежать на столе, как и впервые когда-то оказавшись в этой комнате прислушиваясь к многочисленным посторонним звукам, пытаясь убедить себя в том, что я не сойду с ума. Что это было простое недоразумение, что не все мужчины одинаковые.
***
Однако больше я не верила никому. Любой мужчина, который осмеливался флиртовать со мной, каким бы привлекательным он ни был получал твердый отпор, сопровождаемый улыбкой, не выражающей ничего, кроме отвращения. Я убедила саму себя, что все еще могу работать и обслуживать посетителей, будь то женщины или мужчины, но в отношения со вторыми никогда и ни за что не вступать.
Эти настроенные мной функции позволяли мне продолжать жить как раньше, и, к счастью, тот мужчина больше никогда не появлялся в нашем магазинчике. Казалось бы, все наладилось, возвратилось на свои места, и я была рада, что мое сознание не сошло с ума.
Я много думала, возникла ли во мне какая-нибудь психологическая травма? Но, кроме безграничной ненависти к сильному полу, больше ничего меня не пугало. Мне не снились страшные сны об изнасиловании, не мучили и другого рода кошмары. Все было обыкновенно, как до того происшествия. Возможно моя ненависть и стала этой самой травмой, но я не желала избавляться от нее, потому что четко решила для себя: никогда не зависеть от мужчин.
Таким образом, я стала своего рода феминисткой, отстранённой и слегка фригидной. Меня не интересовал секс и вообще мало что возбуждало. Моя жизнь совсем не изменилась из-за этого, она по-прежнему больше напоминала выживание и погоню за средствами для этого.
Но судьбе было мало моих страданий, и она сделала мне еще один, а точнее даже два неприятных подарка.
Однажды зимним вечером после рабочего дня начальник позвал меня к себе в кабинет и, усадив в глубокое кресло, сел напротив, опираясь локтями о поверхность письменного стола.
Он долго смотрел на меня, словно перебирая в уме фразы, готовящиеся сорваться с его потрескавшихся, полных губ. Я же просто рассматривала его глубокие морщины на лице, тонкими линиями прячущиеся в редких седых волосах. Его пальцы украшали различные перстни, и самым красивым среди них был широкий серебряный перстень с ядовито-красным обрамленным камнем.
Я поспешно отвела взгляд от украшения и посмотрела на него, предчувствуя что-то явно нехорошее.
- Госпожа Ван, - начал он низким, тяжелым голосом, – вы прекрасно знаете, что в магазинчике сейчас не лучшие времена. Покупателей стало значительно меньше, и товар не продается, оставаясь пылиться на полках.
Как только он это произнес, я сразу же осознала, что мужчина хочет меня уволить. Нервная дрожь принялась беспощадно колотить мое тело, даже зуб на зуб не попадал. Никогда бы не подумала, что у меня возникнет подобная реакция из-за простого увольнения, но именно в этот момент, казалось, это лишит меня возможности выжить в этом мире.
Без высшего образования я мало что умела, и найти работу было в разы труднее, а то и вообще невозможно. И теперь моя последняя надежда ускользала из рук как мыльный пузырь, готовый вот-вот лопнуть, осыпав меня ворохом влажных капель.
- Как вы уже поняли, финансирование магазина значительно ухудшилось, и поэтому я не смогу выплатить вам последнюю зарплату. Вы же понимаете, что это значит? Пришло время нам с вами распрощаться. Мне очень жаль, госпожа Ван. – Холодность его голоса означала только одно: сделай я хоть какую-нибудь попытку уговорить его оставить меня еще на некоторое время, она совершенно точно не увенчается успехом. Уголки его губ были решительно опущены вниз, и последние слова провели четкую черту между нами. Я больше не была его подчиненной.
На негнущихся ногах я покинула его кабинет и, не глядя перед собой, просто шла туда, куда несли ноги. А вынесли они меня на крышу нашего десятиэтажного здания, откуда был прекрасно виден ночной Сеул.
Разноцветные огни, словно кругляшки и гирлянды, украшающие елку, рассыпались по многочисленным городским зданиям, освещая улочки, забитые вечно спешащими куда-то людьми. По трассам разъезжали машины абсолютно разных марок, из окон некоторых доносилась громкая музыка, сливаясь с привычным городским шумом и разговорами журчащего живого потока.
Я сделала глубокий вдох и, закрыв глаза, выдохнула полной грудью. Несмотря на то что больше у меня не было работы, жизнь продолжалась, и я вынуждена была найти выход из сложившейся ситуации.