Надо переключиться. Пусть Аррой оседлает своего конька, и примется хвастаться. Тогда он снова станет для Алекса клоуном, актеришкой. Играющим в жизнь, а не живущим в реальности.

- Знаешь, рассказать можно о субботнем пикнике или об отпуске у моря, - Аррой покачал головой, а Алекс вдруг понял, что забыл, как его зовут. Эван? Ивен?.. - Кругосветное же путешествие, да и любой большой путь - это такой сонм ощущений и событий, что рассказывать за раз можно только об одном из них. Причем есть моменты, о которых хочется рассказывать всем и каждому, и о которых мечтаешь забыть навсегда, - он чуть смущенно улыбнулся. - Но если в общих чертах, то это была целая отдельная жизнь. Совсем другая, как в иной реальности. Я сильно переосмыслил многие вещи после нее.

- А зачем ты вообще туда отправился? - Алекс вытащил из кармана сигаретную пачку, но прикуривать не спешил. - Ну, в смысле, ты что, однажды проснулся и решил объехать мир?

Кругосветное путешествие - это не прогулка к речке субботним утром. Парни вроде говорили, что Аррой снимается в кино давно. И, судя по всему, актер не из последних. И что заставило его вылезти из своего чистенького трейлера и решить таскать на себе тяжеленный мотоцикл и валяться в захудалых больничках.

- Ну... - Аррой задумчиво потер подбородок и уселся на любимый подоконник Алекса. - Я всегда об этом мечтал. Хотелось свободы - сесть на байк и ехать, куда глаза глядят, день за днем. Впрочем, я делал это частенько раньше. А потом я снялся в одном очень известном фильме, и свободе вдруг пришел конец - контракты сыпались на голову, что только выбирай, да уплотняй график. Я прожил пару лет, мотаясь с площадки на площадку, и понял, что больше не могу. Физически нужна была перезагрузка. И пара недель, а лучше месяцев, наедине с байком.

- И что, тебя не узнавали? - Алекс взбил подушку и устроился поудобнее. - После известного фильма-то? Невелика свобода, пробираться сквозь строй.

А сам Алекс смог бы так? Провести два месяца в одиночестве? Он задумался, пытаясь представить себе это. Так случилось, что всю свою сознательную жизнь он провел бок о бок со многими людьми. Сначала это был приют, потом военная база, когда Райз взял сироту под опеку, сделав эдаким "сыном полка". Потом учебка, и снова ставшая родным домом часть. С тех пор, как на погонах осели капитанские звездочки, ночевал он не в общей казарме, а в офицерском блоке, но все равно изо дня в день его окружали сотни людей: в столовой, на плацу, в тренажерке и на полигоне. Даже на задания он ходил со своей ротой.

А тут - один. Как с ума-то не сойти от давящей на уши тишины.

- Узнавали иногда, - Аррой пожал плечами. - Но редко. Особенно, когда борода отросла. А в Африке, России и округе вообще не узнавали. Но на самом деле, это дело десятое. Даже приятно, когда тебя за несколько тысяч километров от дома в каком-нибудь африканском магазинчике вдруг узнают, - он тепло улыбнулся.

- Это как сказать, - невесело улыбнулся Алекс.

Джорджа он встретил в одном из первых заданий. В приюте их кровати стояли вплотную друг к другу, и они ночи напролет перешептывались, мечтая о том, как вырастут, как найдут родных, как те будут плакать от счастья, сжимая их в объятиях и рассказывая о нелепых и трагических обстоятельствах, из-за которых им суждено было расстаться. Как потом отыщут друг друга и будут хвастаться фотографиями обретенных родственников. Алексу и в страшном сне не могло присниться, что Джордж подастся в наемники, и хвастаться придется оружием и умением быстрее нажать на спусковой крючок.

Тогда Алекса зашивали в первый раз. Он успел первым, но в агонии Джордж выстрелил, и пуля по касательной зацепила плечо.

Аррой внимательно на него посмотрел и вдруг тихо, вкрадчиво спросил:

- Как тебя зовут? Скажешь?

Алекс уже позабыл, когда его спрашивали об имени. Да еще мужик, вполне себе приятной внешности, совсем недавно терший ему спину и отвесивший шлепок по заду. И теперь сидящий рядом, смотрящий, кажется, прямо в душу невозможными синими глазами и улыбающийся до охуения соблазнительными губами.

- Александер, - собственное имя царапнуло горло, показалось чужеродным. Так его не называли уже много лет. Райз иногда Алексом звал, командование - по фамилии с обязательной приставкой звания, а сослуживцы давно и прочно прозвали Крюгером.

- О, здорово! - почему-то обрадовался Аррой... Ах да. Пол. - Тебе идет. Победитель.

- Крюгер подходит больше, - хмыкнул Алекс и встал. Бок практически не болел, и это было даже странно, настолько за эти дни стало привычно. - Я причина большинства кошмарных снов на этой базе. Не против, если покурю? - спросил, присаживаясь на подоконник рядом с Полом и вынимая из пачки сигарету.

Аррой лишь отмахнулся.

- Я бросил, - вздохнул он. - Иногда жалею. А про кошмарные сны я уже понял, - он улыбнулся, на этот раз как-то по-особенному дерзко. - Сложно было не понять.

Зажигалка тихо щелкнула. Алекс на секунду задержался, прежде чем поднести пламя к кончику сигареты, глядя на желто-синие всполохи.

- Лучше пусть меня видят и дрочат, представляя, как я проваливаюсь в ад, чем на обрубки своих рук и ног любуются, - проговорил он, выпустив губами струю сигаретного дыма. Еще раз глубоко затянулся и стряхнул пепел в пустой стакан. - Райз как-то пытался заставить меня бросить, - продолжил с усмешкой. - Даже на гауптвахту засадил на неделю. Потом понял, что бесполезно. Хотя на задании я не курю никогда, даже если несколько недель приходится в жопе мира торчать, - в три затяжки прикончил сигарету и затушил окурок.

Сейчас ему тоже было жаль, что Пол не курит больше. Потому что до странного зуда между лопатками захотелось увидеть, как он зажимает сигарету между пальцев, как обхватывает фильтр губами. Как чуть заметно напрягаются щеки, когда легкие протягивают воздух сквозь спрессованное крошево табачных листьев, как дергается кадык. И как Арроевские губы расслабляются, выпуская дым. Самые первые его клочки, плотные, белесые, они текут по губам, скапливаются в уголках, до охуения похожие на потеки спермы...

Наверное, Аррой умел читать мысли. Или совсем наоборот, потому что когда Алекс собрался прикурить вторую сигарету, протянул руку в молчаливой просьбе.

- Я ведь буду тебя играть, - он глубоко и с наслаждением затянулся. Значит, буду курить, - и медленно выдохнул дым вверх.

Блядь. Алекс с силой затянулся, так что на пальцы шмякнулся, обжигая, пепел. Аррой, кажется, издевался над ним, буквально целуясь с сигаретой. И едва ли не впервые в жизни захотелось смять сухие губы поцелуем, провести языком, слизывая свежую табачную горечь, вздрогнуть, когда по собственным губам скользнет теплый, с явственным привкусом только что выкуренной сигареты, язык.

Блядь! Надо бы найти Бланта и спросить, как насчет пройтись после отбоя. Бок совсем не болел, и сил должно хватить. А уж желания столько, что Блант точно не расстроится, что не остался торчать у телека, пялясь в очередной глупый сериал.

Блядь!!! Аррой докурил сигарету до самого фильтра и медленно, явно растягивая удовольствие, выпустил последнюю порцию дыма. Тот тек между расслабленных губ, густой, белесый. Цеплялся за отросшую за день щетину, задерживался на доли секунды, и только потом устремлялся прочь.

- А почему меня-то? - кое-как сосредоточившись на сказанном Полом, спросил Алекс. - Лучше уж Райза сыграй. Он с рядового до генерала дослужился, и ему обязаны жизнью не одна сотня хороших парней. И кстати, за курение на экране тебя заклюет противотабачное лобби. Заебешься иксы рисовать.

- А вот в этом, - Пол повернул голову, посмотрев на него с добродушной насмешкой, - самое большое преимущество настоящей популярности. Сейчас я могу делать все, что хочу. Мне простят.

Что, вот прямо совсем? Курить, выпивать, ругаться матом и даже расхаживать голяком в кадре? Твою мать, однозначно нужно найти Бланта, потому что Алекс ощутил приступ неуютного, непонятного чувства, когда понял, что сожалеет, что в душе был слишком занят своим боком и толком не рассмотрел Арроя. Только наколку и успел заметить.