Глава 13

Мама ещё не скоро должна была вернуться. И вот она, стоит прямо передо мной, и пялится на мой голый член.

- Ну, дерьмо, - бормочу я.

Шокированный взгляд на её лице превращается в чистое отвращение, когда она приближается ко мне. Её губы сжаты, зубы скрепят, пока она идёт в мою сторону, и я быстро засовываю свой член обратно в штаны и застёгиваю молнию, прежде чем она увидит больше моего дерьма и у неё случится сердечный приступ.

Я имею в виду, что ненавижу её за то, что она слишком рано вернулась домой, но я слишком люблю её, чтобы быть виновником её смерти.

Позади меня, Лаура быстро завязывает блузку, пытаясь компенсировать потерянные пуговицы, когда Мама приближается к нам. – Она выглядит расстроенной, - шепчет она.

Я киваю и фокусируюсь на Маме, которая сейчас прямо передо мной.

Откашливаясь, я произношу. – Я думал, что ты была в…

- Грязное животное! – кричит она, ударяя мои руки мини-Библией, которую она вытащила из кармана. – Как ты смеешь?

- Прости, - говорю я, закрывая лицо руками, чтобы защитить себя от её гнева, хотя заслуживаю всего, что она мне делает. – Я не думал, что ты вернёшься так рано.

- Серьёзно? И это твой ответ? После того, как осквернил алтарь церкви этим… этим… - она бросает взгляд на Лауру, затем изрекая, – ладно, - сжимая мою руку.

- Лаура, - произносит она, неловко улыбаясь. – И мне очень жаль, что тебе пришлось это увидеть.

Мама замолкает, но я могу сказать, что она в ярости. И когда она поворачивается ко мне, клянусь, у неё убийственный взгляд. Может быть, я должен медленно отступить, пока она не задушит меня до смерти. Это меня не удивит, после всего того дерьма, что я сделал.

- Ты отвратительная, грязная свинья! – Мама снова бьёт меня Библией.

Лаура медленно отходит от меня. – Да… мне уже пора… - бормочет она, быстро ныряя за Маргарет и бросаясь к двери.

Эта девушка сбежала от неминуемой гибели.

Хотел бы я быть достаточно умным, чтобы тоже сбежать. Но теперь, когда я остался один, она никогда не позволит мне уйти.

Чёрт.

- Прости, - повторяю я.

- Ты осквернил церковь, - шипит она.

- Я знаю, но… я думал, что ты не…

- Я могу прийти домой, когда захочу; это не тебе решать, - вставляет она. – Тебе должно быть стыдно. Развлекаться с девушкой на алтаре. Ты в своём уме?

- Нет, я просто… потерялся в тот момент, - отвечаю я, вздыхая про себя, потому что знаю, я облажался по-крупному.

- Больше похоже, что твой член потерялся в её пизде? – рычит она.

Её слова заставляют меня усмехаться, что я пытаюсь скрыть, но уже слишком поздно. В тот момент, когда она видит это, она снова бьёт книгой по моим рукам.

- Хватит смеяться!

- Извини, это звучит так смешно из твоих уст.

- Мне плевать, какие слова я использую. То, что ты сделал, было неправильно.

­- Знаю, и извиняюсь. Я не мог контролировать себя, - говорю я. – У меня есть потребности. Мне это необходимо. Мама, ты не понимаешь?

- Конечно, понимаю, но есть такая вещь, как «постель», помнишь? – Она наклоняет голову. – И насколько я помню, ты обкуривался и бухал, чтобы забыть свои воспоминания. Это всё внезапно исчезло?

Одно упоминание уже огорчает меня, и вся радость, которую я до сих пор испытывал от моего грязного траха с Лаурой, быстро рассеивается.

- Не сыпь мне соль на рану.

- Это действительно то, кем ты хочешь быть? – спрашивает она.

Скрипя зубы, я отвечаю. – Я не знаю, кем, чёрт возьми, я хочу быть. Я запутался в себе.

- Тогда, может быть, тебе нужно выяснить, кто ты, прежде чем таскать случайных девушек в мою церковь.

- Она не какая-то случайная девушка, - рычу я, чувствуя, как вокруг моего сердца крутится ярость.

- Мне всё равно, кто она. Ты сделал кое-что непростительное. Ты можешь сожалеть о своём поступке, сколько хочешь, но единственный, у кого ты должен просить прощения – это Бог. – Она указывает на статую позади меня, и мои глаза следуют в том направлении и падают на статую Иисуса Христа и его беспощадный взгляд, когда он судит меня сверху.

И я чувствую внезапное желание упасть на колени и умолять.

- Почему? – спрашиваю я со слезами в глазах. – Почему ты не можешь дать мне одну вещь?

- Я не могу дать тебе то, что ты хочешь, - шипит мать. – Ты должен принять то, что произошло, и двигаться дальше.

- Я пытался! С ней! – кричу я.

- После траха с этой девушкой ничего в тебе не изменится. – Она ткнула в мою грудь своим указательным пальцем, но давление ощущается, как тонна тяжести, лежащей на моём сердце.

Я отбрасываю её руку в сторону и прохожу мимо неё.

- Куда ты идёшь? – кричит она, когда я направляюсь к двери.

- Наружу.

­- Ты собираешься снова увидеться с ней, не так ли?

- Оставь меня в покое, - воскликнул я.

­- Это не поможет. В конечном счёте, ты всё равно проиграешь. Сопьёшься до смерти. – Её слова ранят, как нож. Мама знает меня слишком хорошо… так что она причиняет мне боль, как никто другой.

Ярость внутри меня достигает точки кипения, и я не могу остановить себя от поворота головы и кричу в ответ. – Просто заткнись!

Она замирает, её рот раскрывается, но она не издаёт ни звука.

Момент полного молчания проходит, и я знаю, что я сделал что-то хуже, чем просто трахнул девушку на алтаре. Я показал Маме, как выглядит настоящая ненависть. И не только это. Я вручил её ей на чёртовом блюдце, как это было с самого начала.

Пока сожаление льётся, я предпочитаю не отвечать на мгновенную боль. Я поворачиваюсь и выхожу за дверь, захлопнув её за собой.

Откровение 21:4 – И отрёт Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее прошло.

С бутылкой виски в руке я прогуливаюсь по кладбищу, облокотившись на какой-то камень, чтобы остаться в вертикальном положении и не упасть. В темноте две лампы освещают мой путь к камню, который сокрушает мою душу каждый раз, когда я вижу его.

Тем не менее, это влечёт меня сюда, в это убогое место, куда я бы никогда не пришёл, если бы не она.

Когда я стою перед ним, тяжесть её смерти тянет меня к земле, и я падаю на колени. Я вытираю сопли, которые текут из моего носа, фыркаю, когда смотрю на камень передо мной и землю под ним.

- Я облажался. Я так сильно облажался. Это всё моя вина, - пробормотал я, снова шмыгая носом. – Я признаю это сейчас. Нет смысла ходить вокруг да около. Я причина. И всегда ею был.

Я отпиваю ещё виски прямо из бутылки и сажусь на холодную, твёрдую землю, не заботясь о том, что мои штаны испачкаются. – Я всё это заслужил. Поделом мне. Но ты не заслужила смерти за это. Только я, - я ударяю себя в грудь, как будто это поможет. – Я должен был умереть вместо тебя.

Я смотрю на небо, удивляясь, почему всё это произошло. – Господи, почему? Скажи мне почему. Неужели ты так меня ненавидишь? Я знаю, что я был дерьмовым проповедником, но почему ты забрал её? Почему ты заставил меня страдать? А?

Слёзы скатываются по моим щекам, и я вытираю их бутылкой, всё ещё находящейся в моей руке. – В моей голове беспорядок. Я никогда не поступал правильно. Я не понимаю. Почему? – Я кричу на камень, как будто он вдруг начнёт говорить со мной. – Какого хрена ты вообще вышла за меня?

Позади меня я слышу чьи-то шаги, и я поворачиваю голову на звуки. Что-то позади дерева… или, скорее, кто-то.

- Лаура…? - бормочу я в замешательстве, не зная, почему она здесь.

Она облизывает губы, как будто думает о том, что сказать. – Я… я не хотела подкрадываться к тебе. Я просто… - она глотает. – Прости, если помешала.

Я вздыхаю и поворачиваю голову назад к камню, не зная, что ей сказать. Я пьяница, блядь, который сидит на кладбище. Я имею в виду, это о многом говорит. Тем не менее, я не был готов к тому, что она увидит меня здесь.