- Ахтунг! - неожиданно вскипел Микола Фёдорович. Он, наверно, считал необходимым повторять любимые словечки дяди Вани.- Ты, того, зубы не заговаривай. Сказано было, твой черёд мериться силами. Выходи в круг.
Азат сперва не понял, о чём идёт речь. Кто и с кем должен мериться силами?
Однако Миша уже отступил на один шаг, расставил ноги, как это делают боксёры, и сказал Азату:
- А ну выходи на середину! Будем бороться.
- Ты что? - пробормотал Азат.
- Давай, давай, нечего канителиться. Или труса празднуешь?
Азату ничего другого не оставалось делать, как выйти из-за стола.
- Подходи ближе, пацанёнок, выбирай себе место, куда хочешь упасть,- задирался Миша.
Наверно, такой обычай у партизанских мальчишек: сперва бороться, а потом уж знакомиться.
«Что подумают ребята, если я им скажу, что тоже не спал двое суток? Пожалуй, не поверят и решат, что я трушу…» - размышлял Азат.
Кому же охота прослыть последним трусом? Каждый порядочный мальчишка знает: такой позор не прощают.
Азат не новичок в вольной борьбе. Мужчины в их роду никогда не отказывались от боевых схваток. Во главе династии стоял сам седовласый бабай. Даже в семьдесят лет он небезуспешно боролся на праздниках-сабантуях. А внуку такого бабая и подавно положено защищать честь батыра.
«Главное - повалить, а припечатать соперника - плёвое дело»,- думал Азат, насторожённо разглядывая Мишу.
Миша показал себя увёртливым соперником, но с самого начала допустил большую оплошность - позволил своему противнику оторвать себя от пола. Азат этим не замедлил воспользоваться: покружил Мишу и, внезапно развернувшись в обратную сторону, повалил его на пол.
Не успел, однако, Азат отдышаться, как вперёд выступил другой боец, Микола Фёдорович.
- Погоди отряхиваться. Дело будешь иметь со мной. Мы так легко не отпускаем своего противника.
- Ну вас! - огрызнулся Азат, еле переводя дыхание.- На кой мне сдались ваши схватки. Надоело мне…
- Надоело, говоришь? - С этими словами Микола Фёдорович стал на место Миши, так же расставил ноги, а потом сказал: - Если ты одолеешь меня, я готов вызвать тебя тысячу один раз, вот сколько. Хоть до самого конца войны будем бороться.
К удивлению Азата, Микола Фёдорович оказался слабаком. Азату почти ничего не стоило подмять его под себя.
- Он после болезни,- немедленно бросился защищать своего друга Миша,- поэтому ты так быстро и положил его на обе лопатки. У него и сейчас температура тридцать восемь! Если не веришь, градусник поставим.
- На этот раз его взяла,- вяло проговорил Микола Фёдорович, неуклюже поднимаясь с пола.- А болезнь не в счёт. Не болтай глупостей.
- Как - не в счёт? - заартачился было Миша, желая во что бы то ни стало выгородить друга, но тот только недовольно отмахнулся.
- Болезнь не в счёт. Сила в счёт.
НЕЛЕГКО БЫТЬ НОВЕНЬКИМ
- Ба, никак, наш новенький всё ещё дрыхнет? - шумно поразился Микола Фёдорович.
В его голосе неприкрытая насмешка. Азат как ужаленный подскочил. Потёр глаза и огляделся:
- Неужели проспал?
- Вон оно, солнышко, куда укатило.
Мельком взглянув на позолоченные макушки сосен, новичок стал натягивать сапоги. Как хорошо, что успел их починить, когда служил денщиком. Без них бы тут, в лесу, считай, пропал.
- Готов! - доложил он, отдав честь по всем правилам.- Может, снова померимся силами? Ты же обещал мне тысячу и одну схватку наперёд, до самого конца войны…
Помощнику дяди Вани, наверно, было не до шуток.
Он лишь головой тряхнул. «Куда там бороться!» - как будто хотел сказать он.
Его почти не видно из-за большой груды грязного белья. Он перебирает и сортирует вещи. Штаны откладывает в одну сторону, рубахи - в другую. По всему видно, что затевает большую стирку.
«Бабьим делом занимается»,- хотел съязвить Азат, но благоразумно промолчал. Другой бы на месте Миколы Фёдоровича от стыда провалился сквозь землю, а этот ещё важничает.
- Дали два дня сроку, значит, жди добрую драку,- рассуждал он, стоя на коленях перед железной печуркой и пытаясь разжечь сырые дрова.
Огонь не брался, печка дымила, и глаза у Миколы Фёдоровича отчаянно слезились.
- Мы её, эту битву, за версту чуем,- говорил он, чихая и кашляя, но не отступаясь от печурки.
Затопив чугунку, помощник медика долго колдовал над мылом. Достал два куска, взвесил на ладонях, а потом спрятал один кусок обратно в вещевой мешок. Наверно, решил сэкономить для следующей стирки.
Ему не понравилось, что новенький сидит без дела. Бездельник хуже противника. Хмуро покосившись на Азата, Микола Фёдорович спросил:
- Как поживает твой отец, король французский?
- Он у меня сроду королём не был!
- А я подумал, может, поэтому ты рассиживаешь…
После такой оскорбительной шутки у Азата зачесались кулаки. Но Микола Фёдорович, не отвлекаясь от дела и не обращая внимания на вспыхнувшего обидой Азата, скомандовал:
- А ну мотай к Мишке! Он, должно быть, оставил тебе пожевать. После без задержки топай к командиру. Ну!
- Что «ну»?
- Полагается отвечать по форме.
- Буду я ещё всякому отдавать честь…
Сердито грохнув дверью, Азат направился на кухню. До неё метров сто ходу - рукой подать. После такого отдыха Азат и трёхкилометровку мигом одолел бы. Однако он не стал спешить, а укрылся под деревом, потому что услышал над головой шум мотора. Осторожно глянул вверх: над лесом висит «рама» - немецкий разведывательный самолёт. Не иначе, как высматривает партизанскую стоянку.
«Пусть себе жжёт бензин! - рассудил юный партизан.- Всё равно ничего не увидит».
Ещё он подумал о Мише: «Дуется на меня после вчерашнего или нет? Наверно, дуется».
Самолёт, по-видимому, ничего не высмотрел и улетел. Теперь можно пуститься во весь дух. Но не тут-то было. Не успел Азат сделать и нескольких шагов, как лицом к лицу столкнулся с партизаном в длиннющей шинели. Не вынимая изо рта потухшую трубку, партизан сказал:
- Одобряю!
- Что вы одобряете? - не понял Азат.
- Боевую сноровку. Я наблюдал за тобою: выбежишь ты под немецкий самолёт или нет? Не сунулся на открытое место, правильно поступил. С того самолёта-разведчика можно сфотографировать самую малую букашку.
Азат впервые видел этого человека. Кто он?
Однако расспросить не успел. Партизан с потухшей трубкой исчез так же внезапно, как появился.
Азат подошёл к партизанской кухне.
Миша-поварёнок встретил его не более приветливо, чем вчера. Не обращая внимания на новичка, он хлопотал над огромным котлом, в котором запросто можно было сварить полслона.
- Послушай,- обратился к нему Азат.- Кто у вас тут ходит в длиннющей шинели и с потухшей трубкой?
- Начальник штаба. А что?
- Просто так спросил…
Оба замолчали. Разговор явно не клеился. «Дуется»,- решил Азат.
- Ты чего не вовремя? - заговорил Миша-поварёнок.- Завтракать поздно, а обедать рановато. Проспал, что ли?
- Угу…
Миша-поварёнок, не переставая ворчать, остановился перед ним с половником в руках:
- Живо подавай тару. Мне с тобой возиться некогда, сам видишь.
У Азата аппетит что надо. Тарелки жиденького горохового супа да маленького, с ладонь, куска хлеба точно не бывало. Съесть-то съел, да не насытился.
- Добавки не будет.
- Я и не жду.
- Так чего же сидишь? Сматывай удочки!
Но Азат явно не торопился.
- Понимаешь, надо идти к командиру.
- Ну и иди.
- Я хотел бы с тобой посоветоваться.
- Чего тут советоваться? Вызвали, значит, надо явиться. Самое главное - не робей. Вот тебе и вся наука. А теперь выкатывайся.
Но Азат опять не ушёл. Ему хотелось откровенно поговорить с Мишей.
- Робеть не сробею, но вообще-то никакой я не смелый,- признался он.
- В таком случае, лучше тебе не ходить в командирскую землянку,- сказал с сожалением Миша.- Значит, не суждено тебе остаться в отряде.