Изменить стиль страницы

- Ахтунг! - неожиданно вскипел Микола Фёдорович. Он, наверно, считал необходимым повторять любимые словечки дяди Вани.- Ты, того, зубы не заговаривай. Сказано было, твой черёд мериться силами. Выходи в круг.

Азат сперва не понял, о чём идёт речь. Кто и с кем должен мериться силами?

Однако Миша уже отступил на один шаг, расставил ноги, как это делают боксёры, и сказал Азату:

- А ну выходи на середину! Будем бороться.

- Ты что? - пробормотал Азат.

- Давай, давай, нечего канителиться. Или труса празднуешь?

Азату ничего другого не оставалось делать, как выйти из-за стола.

- Подходи ближе, пацанёнок, выбирай себе место, куда хочешь упасть,- задирался Миша.

Наверно, такой обычай у партизанских мальчишек: сперва бороться, а потом уж знакомиться.

«Что подумают ребята, если я им скажу, что тоже не спал двое суток? Пожалуй, не поверят и решат, что я трушу…» - размышлял Азат.

Кому же охота прослыть последним трусом? Каждый порядочный мальчишка знает: такой позор не прощают.

Азат не новичок в вольной борьбе. Мужчины в их роду никогда не отказывались от боевых схваток. Во главе династии стоял сам седовласый бабай. Даже в семьдесят лет он небезуспешно боролся на праздниках-сабантуях. А внуку такого бабая и подавно положено защищать честь батыра.

«Главное - повалить, а припечатать соперника - плёвое дело»,- думал Азат, насторожённо разглядывая Мишу.

Миша показал себя увёртливым соперником, но с самого начала допустил большую оплошность - позволил своему противнику оторвать себя от пола. Азат этим не замедлил воспользоваться: покружил Мишу и, внезапно развернувшись в обратную сторону, повалил его на пол.

Не успел, однако, Азат отдышаться, как вперёд выступил другой боец, Микола Фёдорович.

- Погоди отряхиваться. Дело будешь иметь со мной. Мы так легко не отпускаем своего противника.

- Ну вас! - огрызнулся Азат, еле переводя дыхание.- На кой мне сдались ваши схватки. Надоело мне…

- Надоело, говоришь? - С этими словами Микола Фёдорович стал на место Миши, так же расставил ноги, а потом сказал: - Если ты одолеешь меня, я готов вызвать тебя тысячу один раз, вот сколько. Хоть до самого конца войны будем бороться.

К удивлению Азата, Микола Фёдорович оказался слабаком. Азату почти ничего не стоило подмять его под себя.

- Он после болезни,- немедленно бросился защищать своего друга Миша,- поэтому ты так быстро и положил его на обе лопатки. У него и сейчас температура тридцать восемь! Если не веришь, градусник поставим.

- На этот раз его взяла,- вяло проговорил Микола Фёдорович, неуклюже поднимаясь с пола.- А болезнь не в счёт. Не болтай глупостей.

- Как - не в счёт? - заартачился было Миша, желая во что бы то ни стало выгородить друга, но тот только недовольно отмахнулся.

- Болезнь не в счёт. Сила в счёт.

НЕЛЕГКО БЫТЬ НОВЕНЬКИМ

- Ба, никак, наш новенький всё ещё дрыхнет? - шумно поразился Микола Фёдорович.

В его голосе неприкрытая насмешка. Азат как ужаленный подскочил. Потёр глаза и огляделся:

- Неужели проспал?

- Вон оно, солнышко, куда укатило.

Мельком взглянув на позолоченные макушки сосен, новичок стал натягивать сапоги. Как хорошо, что успел их починить, когда служил денщиком. Без них бы тут, в лесу, считай, пропал.

- Готов! - доложил он, отдав честь по всем правилам.- Может, снова померимся силами? Ты же обещал мне тысячу и одну схватку наперёд, до самого конца войны…

Помощнику дяди Вани, наверно, было не до шуток.

Он лишь головой тряхнул. «Куда там бороться!» - как будто хотел сказать он.

Его почти не видно из-за большой груды грязного белья. Он перебирает и сортирует вещи. Штаны откладывает в одну сторону, рубахи - в другую. По всему видно, что затевает большую стирку.

«Бабьим делом занимается»,- хотел съязвить Азат, но благоразумно промолчал. Другой бы на месте Миколы Фёдоровича от стыда провалился сквозь землю, а этот ещё важничает.

- Дали два дня сроку, значит, жди добрую драку,- рассуждал он, стоя на коленях перед железной печуркой и пытаясь разжечь сырые дрова.

Огонь не брался, печка дымила, и глаза у Миколы Фёдоровича отчаянно слезились.

- Мы её, эту битву, за версту чуем,- говорил он, чихая и кашляя, но не отступаясь от печурки.

Затопив чугунку, помощник медика долго колдовал над мылом. Достал два куска, взвесил на ладонях, а потом спрятал один кусок обратно в вещевой мешок. Наверно, решил сэкономить для следующей стирки.

Ему не понравилось, что новенький сидит без дела. Бездельник хуже противника. Хмуро покосившись на Азата, Микола Фёдорович спросил:

- Как поживает твой отец, король французский?

- Он у меня сроду королём не был!

- А я подумал, может, поэтому ты рассиживаешь…

После такой оскорбительной шутки у Азата зачесались кулаки. Но Микола Фёдорович, не отвлекаясь от дела и не обращая внимания на вспыхнувшего обидой Азата, скомандовал:

- А ну мотай к Мишке! Он, должно быть, оставил тебе пожевать. После без задержки топай к командиру. Ну!

- Что «ну»?

- Полагается отвечать по форме.

- Буду я ещё всякому отдавать честь…

Сердито грохнув дверью, Азат направился на кухню. До неё метров сто ходу - рукой подать. После такого отдыха Азат и трёхкилометровку мигом одолел бы. Однако он не стал спешить, а укрылся под деревом, потому что услышал над головой шум мотора. Осторожно глянул вверх: над лесом висит «рама» - немецкий разведывательный самолёт. Не иначе, как высматривает партизанскую стоянку.

«Пусть себе жжёт бензин! - рассудил юный партизан.- Всё равно ничего не увидит».

Ещё он подумал о Мише: «Дуется на меня после вчерашнего или нет? Наверно, дуется».

Самолёт, по-видимому, ничего не высмотрел и улетел. Теперь можно пуститься во весь дух. Но не тут-то было. Не успел Азат сделать и нескольких шагов, как лицом к лицу столкнулся с партизаном в длиннющей шинели. Не вынимая изо рта потухшую трубку, партизан сказал:

- Одобряю!

- Что вы одобряете? - не понял Азат.

- Боевую сноровку. Я наблюдал за тобою: выбежишь ты под немецкий самолёт или нет? Не сунулся на открытое место, правильно поступил. С того самолёта-разведчика можно сфотографировать самую малую букашку.

Азат впервые видел этого человека. Кто он?

Однако расспросить не успел. Партизан с потухшей трубкой исчез так же внезапно, как появился.

Азат подошёл к партизанской кухне.

Миша-поварёнок встретил его не более приветливо, чем вчера. Не обращая внимания на новичка, он хлопотал над огромным котлом, в котором запросто можно было сварить полслона.

- Послушай,- обратился к нему Азат.- Кто у вас тут ходит в длиннющей шинели и с потухшей трубкой?

- Начальник штаба. А что?

- Просто так спросил…

Оба замолчали. Разговор явно не клеился. «Дуется»,- решил Азат.

- Ты чего не вовремя? - заговорил Миша-поварёнок.- Завтракать поздно, а обедать рановато. Проспал, что ли?

- Угу…

Миша-поварёнок, не переставая ворчать, остановился перед ним с половником в руках:

- Живо подавай тару. Мне с тобой возиться некогда, сам видишь.

У Азата аппетит что надо. Тарелки жиденького горохового супа да маленького, с ладонь, куска хлеба точно не бывало. Съесть-то съел, да не насытился.

- Добавки не будет.

- Я и не жду.

- Так чего же сидишь? Сматывай удочки!

Но Азат явно не торопился.

- Понимаешь, надо идти к командиру.

- Ну и иди.

- Я хотел бы с тобой посоветоваться.

- Чего тут советоваться? Вызвали, значит, надо явиться. Самое главное - не робей. Вот тебе и вся наука. А теперь выкатывайся.

Но Азат опять не ушёл. Ему хотелось откровенно поговорить с Мишей.

- Робеть не сробею, но вообще-то никакой я не смелый,- признался он.

- В таком случае, лучше тебе не ходить в командирскую землянку,- сказал с сожалением Миша.- Значит, не суждено тебе остаться в отряде.