«Не совсем», — сокрушённо ответил он.
«Но палата сенаторов, очевидно, простила вас, если даже приняла в свою программу поддержки. При случае, вы обязательно должны показать мне вашу новую лабораторию. Но сейчас у меня, к сожалению, нет времени, я у драконов.»
Я приземлилась на плато и ко мне тут же подошел Грегор Кёниг.
«Сельма, пожалуйста…», — это были последние слова, которые я услышала, прежде чем закрыла свои мысли. Парэльсусу придется подождать.
— Хорошо, что ты здесь, — сказал Грегор Кёниг, пожав мне руку. — Мы сейчас начнем тренировку. По всей видимости, новый примус не будет долго раздумывать и скоро включит соревнования драконов в повестку дня. Он должен завоевать любовь людей, а что притягивает их больше, чем соревнования драконов?
— Понятно, — ответила я и быстро поприветствовала остальных членов гоночной драконьей команды.
Вскоре началась тренировка, Грегор Кёниг усадил нас на драконов, чтобы мы сделали первые круги для разогрева.
История Парэлсуса
Я осторожно открыла деревянную дверь и вышла на яркое солнце, которое было в Беларе вездесущем. На одно мгновение, ослеплённая им, я закрыла глаза и прислушалась к незнакомым звукам. Тёплый ветер тихо напевая, проносился по крышам глиняных домов, касался пальм, в которых галдело много маленьких птичек, а потом направляясь в пустыню, ласкал дюны и перегонял песок то в одну сторону, то в другую.
В Шёнефельде окончательно пришла зима, и были сделаны первые приготовления к приближающемуся Рождеству. На улицах висели сверкающие гирлянды, а в окнах светились рождественские украшения. Даже Лоренц украсил свой маленький домик рождественским убранством и самоотверженно посвятил себя безвкусице и коммерции. Мне понадобилось какое-то время, прежде чем я смогла снова ступить в дом в Глиняном переулке, и мне всё ещё не нравилось туда ходить.
Я могла жить свою жизнь, пока принимала эссенцию колючей функии и не слишком много думала об Адаме. Это была пустая жизнь, в которой больше не было место радости, и которая больше не согревала моё сердце любовью, но я функционировала, а это было самое главное. Всё, что я делала, было продиктовано лишь одной подгоняющей мыслью: где может находиться Иерихонский эликсир?
Это было жалко, я и сама знала. Но именно благодаря этой мысли я находила силы вставать каждое утро, посещать лекции и продолжать жить дальше.
К теоретической части занятий я была хорошо подготовлена, только практические упражнения давались мне с большим трудом. Ни один из профессоров не был мной доволен, но мои академические достижения не особо меня сейчас волновали, потому что мыслями я всё время была в Беларе.
Вместе с Ширли и Лоренцем я обыскала одно здание за другим, ощупала и осмотрела каждый камень. Но мне не открылось никаких тайных пещер, не встретилось никакой скрывающийся магии. И всё же я чувствовала себя хорошо в Беларе, подальше от Шёнефельде.
В маленьком пустынном городке у жизни был совсем другой ритм, спокойный и мирный, определяемый лишь монотонным завыванием ветра. Седони рассказала, что прошло уже много лет с тех пор, как в Беларе было полно людей. На самом деле, это было время, когда появились слухи об Иерихонском эликсире. Но люди снова уехали из города, после того, как атмосфера золотой лихорадки схлынула, и никто не нашёл эликсира.
С тех пор здесь стало тихо, многие двухэтажные дома из глины были пустыми.
В центре Белары бил небольшой родник, который поддерживал жизнь этого места и обеспечивал водой несколько пальм и небольшие огороды. За городской стеной, которая в основном предназначалась для того, чтобы удерживать ветер, непрестанно задувающий на узкие улочки песчинки, Белара была прямо-таки окружена песчаными дюнами. Никто не находил сюда дорогу, да никто и не хотел навещать это место, кроме пары торговцев, которые прибывали через крошечную официальную дверь, связывающую Белару с внешним миром.
Эти двери вели в том числе в Южную Африку и к островам Гиннинг и были установлены в маленьком кафе возле родника, где жители часто встречались за чашкой кофе или чая.
Хотя магия в Беларе была вездесущей, но не бросалась так очевидно в глаза. Глиняные здания спокойно выдерживали ветер, и Седони смеясь, заверила меня, что они стоят уже много столетий. Вода из родника текла сама по себе к огородам, которые снабжали город свежими фруктами и овощами, и я иногда наблюдала за тем, как огороды поливаются сами по себе. Родник тоже весело бил ключом, ни песок, ни ветер не мешали ему, и, вероятно, делал это уже с самого основания Белары.
Кошки были в Беларе излюбленными домашними животными, их спокойствие и невозмутимость хорошо сочетались с мирным настроением города. Поразительно было только то, что здесь кошки достигали необычных размеров. Их спины доставали мне почти до колен, а они сами были слишком тяжёлыми и большими, чтобы забраться на пальму и поймать маленьких птичек, на которых они всегда с жадностью смотрели. Но больше, чем одним взглядом они их не одаривали, затем гордо и с поднятым хвостом шагали мимо пальм и делали вид, что птиц не существует.
Немногие жители были дружелюбны. Они ценили одиночество и монотонную безмятежность забытого городка и нашли здесь покой. Я хорошо могла их понять, потому что идея была заманчивой. Удалиться в этот мирный пустынный город, сидеть в дюнах и наблюдать, как вездесущий ветер перегоняет песчинки от одной жёлтой дюны к другой.
Дома меня ничего не держало. Хотя Скара и её подруги оставили меня в покое, однако я не знала, что об этом думать. Казалось, Скара просто отвергает правду, погрузившись во все развлечения, которое принес с собой её новый статус дочери примуса. Гизелла Верпочи сделала Скару новым лицом своей весенней коллекции, и, видимо, это было ответом Скары на страх, что Бальтазар может её похитить.
Она погрузилась в бессмысленную работу, позволяя всем обхаживать себя. При этом она постоянно окружала себя кем-то, кто должен был заботиться о её безопасности, а это чаще всего были Торин, Леннокс или Рамон. Они сопровождали Скару между лекциями, а также патрулирующими возле дверей во время трапез.
Они постоянно напоминали меня о том, что одного брата не хватает, и каждый раз, когда я проходила мимо, тупая боль разрывала сердце. Я попыталась поговорить с ними и попросила дать мне хоть один раз увидеть Адама.
Однако Торин с сожалеющим взглядом и горечью на лице рассказал, что его мать практически круглые сутки следит за Адамом и испытывает ко мне какую-то необъяснимую ненависть. Он сказал, что проникнуть к Адаму абсолютно невозможно, хотя он с радостью сделал бы мне это одолжение. В конце концов, я перестала спрашивать Торина о нем, и мы ограничились тем, что приветствовали друг друга проходя мимо, так как больше обсуждать было нечего.
Журналисты разных газет по-прежнему ни словом не упоминали дракона Латориоса. Я написала им всем, однако ни «Мир Черной Гвардии», ни «Хроника Короны», ни «Мир драконов» не заинтересовались.
Вместо этого меня навестил секретарь из бюро Ладислава Энде и потребовал прекратить распространение лживой информации, что окончательно убедило меня в том, что после выборов нового примуса в Объединенном Магическом Союзе ничего не изменилось. Изменилось лишь лицо, улыбающееся с обложек, когда примус появлялся в обществе, например, чтобы поприветствовать первых жильцов только что отреставрированного Глиняного переулка.
После нашего разговора в ноябре, Парэльсус вдруг ощутил потребность облегчить совесть. В наших отношениях все стало наоборот. Когда я просила его что-то рассказать мне, он отказывался добровольно поделиться своими знаниями, а теперь, когда мне в принципе было все равно, он уже сам хотел практически навязаться и обязательно поговорить со мной.
Однако я избегала его и закрывала мысли, чтобы никто не мешал мне думать, где в Беларе я еще не искала эликсир. Место, которое я рассматривала на данный момент, было давно высохшим источником, где, согласно бумагам Нурии, еще могли сохраниться остатки воды, в которых мог быть растворен эликсир.