Но как, же комично получается, что я самостоятельно порчу, оскверняю и ломаю свое счастье, свою любовь. Получается, что мне самой не нужно знать о своем же счастье? Да, эти мысли определенно приведут меня к шизофрении. Или может мне уже давно пора выписывать свою колонку в газете под названием «записки шизофреника».

К сожалению, эти мысли не привели меня к разгадке моего запутанного дела, а лишь склонили в сон, от которого я пробудилась лишь утром под звон свирепого будильника.

И на протяжении всего учебного дня меня не отпускали эти злосчастные мысли о счастье, любви и правильных поступках. Я не могла сосредоточиться на чем-то конкретном, сбиваясь. Везло, что хоть никто не замечал моей рассеянности, и вечно приставучая Вероника сегодня была занята совершенно другими делами, которые носили название «у Юлии Ахиевой появилась новая жертва». Об этой новой жертве я узнала из краткого сообщение Дианы, пришедшего мне через полторы минуты после того, как у подруги закончились пары.

«Тимофей миловался с Ахиевой.

Я не знаю в чем дело, но попытаюсь разобраться».

Я едва ли не задохнулась от ревности, сжимая телефон в руках до беления пальцев. Хотелось заплакать, разорвать Юлию на куски и высказать всю свою гневную триаду Тимофею. Ведь только вчера он выворачивал передо мной всю свою душу, а сегодня уже красуется перед другой девушкой.

Но я ничего не сделала из вышеперечисленных слов, оставив выплеск отрицательных эмоций на первый рабочий день. Я жаждала момента, когда смогу освободиться от мыслей, от чувств, от эмоций через танец, и пусть это будет прилюдно, и пусть что о моем душевном состоянии может догадаться проницательная Инга, мне это было необходимо. И когда настал тот момент, мне было уже не остановить.

Мы с Ингой стояли в гримерной комнате, нанося последние штрихи в макияже. Девчонка весело о чем-то болтала, даже не обращая внимания на то, что я её практически не слушала. Она лишь отвлекла меня однажды, сказав, что первый рабочий день всегда сложный, а дальше все пойдет, как по маслу. Но по её глазам я прочла, что она не это имела в виду. Оставалось лишь подивиться её проницательности и умении поддержать в трудную минуту.

Мы вышли на сцену, когда софиты погасли, и первая молодежная толпа кричала от нетерпения. И как только наш ди-джей Савелий запустил первый клубный альбом, толка оживленней вскричала, а мы с Ингой начали наши танцы.

Я первый раз слышала эту песню, но это было уже не важно, когда она пошла сквозь меня, окутывая и соблазняя начинать движения. И я, прикрыв глаза, моментально одобрила её порывы.

Мы танцевали в клетках, что было непривычно, сковывающее, но порывающее делать такие соблазняющие движения, что голова начинала кружиться не только у нас, но и сторонних наблюдателей.

Я словно горела от прикованных взглядов. Они обжигали меня, заставляя раскрепощаться на полную катушку, и не раскрывать глаз. Может, с закрытыми глазами мне было не так неловко, не так страшно. С закрытыми глазами мне было всё нипочем.

Я двигалась то плавно и нежно, то резко и дерзко. Я не знала, зажигает ли это толпу, но в этом случае надеялась на Ингу, которая точно знала, что делать. Я просто забывала, что нахожусь на работе, стараясь получить от происходящего наслаждение. Или я просто привыкла думать, что работа не может приносить удовольствие.

Плавно проведя руками по телу, я скрестила их над головой, делая поворот, на миг, открывая глаза, мгновенно попадая в плен безумно диких изумрудных глаз. Не сдержав удивленного вздоха, я силовой воли заставила себя танцевать дальше.

Мысли в голове спутались вновь, меня мучило столько вопросов одновременно. Я не понимала. Что здесь делает Март, и как, среди такого количества народа, я наткнулась именно на его взгляд. Может, он меня словно магнитом притягивал, я не знаю.

И черт меня дернул танцевать, продолжая смотреть в глаза Тимофея, который сидел на диване в компании своих друзей. И танец уже больше не был простым освобождением эмоций, он был посвящен Тимофею, отдан в его покорное пользование. Подписываюсь под этими словами едва ли не кровью.

Кусая свои губы, я грубо схватилась за золотистые металлические оковы, что окружали меня, и продолжила танцевать. Я наклонилась, насколько это позволяла сделать клетка, тряхнув волосами, после чего выпрямилась, сделав всем телом волну. Разгоряченной ладонью схватилась за пересохшее горло, повела раскрытую ладонь до ремня на шортах, где её и остановила. Тимофей закипал и злился, сжимая и разжимая кулаки, не обращая внимания на своих друзей и девушек, что пытались привлечь его.

И я не знаю сколько это безумие длилось. Просто в один момент почувствовала, что наши клетки спускаются, и поднимаются новые. Это означало, что сейчас три часа ночи и смена подошла к концу.

Едва выскочив из клетки, я попала в цепкие объятия Инги, пищавшей что-то неразборчивое.

— Это было круто, Танька, — оторвавшись от меня, прокричала девчонка. — На меня практически никто не смотрел, все взгляды были уставлены на тебя.

Мы рассмеялись и поплелись в свою «каморку», сняв каблуки, от которых жутко болели ноги. Хотелось скорее попасть домой, принять душ и лечь спать.

И когда до заветной двери оставалось лишь пару шагов, руки, неожиданно обвившие мою талию, резко дернули мое тело назад. Я с визгом прижалась к разгоряченному телу, моментально успокаиваясь, узнавая Тимофея.

Инга повернулась, собравшись, было кричать, но лишь взглянув на Тимофея, подмигнула мне и скрылась в гримерной комнате.

Март, развернул меня, прижав к стене, обхватив мою шею одной рукой, почти так же, как сделала это я немного ранее. Изумрудные глаза пылали дикой яростью, что я чуть вздрогнула.

— Поменяла балет на стриптиз?

Я оторопела, не зная, что сказать. Да, и боялась, что скажи я хоть слово, ладонь парня точно сожмет мою шею сильнее. Тимофей продолжать осыпать меня вопросами.

— Я тебе спрашиваю, что ты здесь делаешь? Поиграть захотелось, или что? Отвечай мне, Таня.

Я дрожащими руками обхватила руку Тимофея, что продолжала удерживать моё горло.

— Тим, я переоденусь, и мы поговорим, — жалко прошептала я, сама от себя не ожидая своих плаксивых эмоций.

С минуту посмотрев мне в глаза, Тимофей отступил, пропуская меня в комнату, где только что скрылась Инга.

Немедля, я забежала в гримерную, прижавшись к двери. А Лебедева, смывающая макияж, отложив ватный диск, сказала.

— А в сказках всё сказано иначе. На самом деле монстр — это не человек, а его чувства.

Я не нашла, что сказать, молча согласившись. Я уже хотела начать собираться, но испугалась неподвижности девушки, которая смотрела на стол стеклянным взглядом. Всхлипывая, Инга сумела ровно выдавить из себя слова, чуть не заставившие меня заплакать.

— Все мы думаем, что повстречав какого-то определенного человека, мы будем жить как в конце сказки. Всё будет хорошо, замечательно, а в действительности получается, что ты словно чудовище, который в конце сказки должен умереть.

Растерев руками щеки, Инга продолжила собираться, как ни в чем не бывало, с улыбкой глядя на меня. Я тоже решила, что нужно поторопиться со сборами.

Тимофей всё так же ждал меня около гримерной, прислонившись спиной к двери. И что покоробило и меня, и Ингу, так это то, что напротив Тимофея стоял Ринат в точно такой же позиции.

— Ин, — прошептал бармен, отрываясь от стены, и делая пару шагов к нам на встречу.

Инга, сжав ладони в кулаки, сбежала из коридора, заставив Рината бежать за ней. Мы с Тимофеем остались одни.

— Отвези меня домой, — отчего-то тихо попросила я, приближаясь к парню.

— Поехали, — вздохнув, ответил Март, и приобняв меня за плечи, повел в сторону своей машины.

Всю дорогу до моего дома мы молчали, не смотря друг на друга. Тим следил за дорогой, а я обдумывала свои оправдания. Врать ему не хотелось, поэтому я выбирала доводы, способные разумно объяснить сложившуюся ситуацию.