– Здесь, наверное, миллион градусов жары.

– Тебя это не смущает.

Мой гнев вышел через жаркий выдох.

– Нет?

Он медленно покачал головой.

– Нет.

Теперь он был ещё ближе. Настолько близко, что чувствовалось будто температура поднялась еще на сотню градусов. Он прижал кончик своей туфли к моей, будто в поцелуе. Я с лёгкостью могла отойти. Позади меня была ещё половина гостиной.

– Они вернутся?

– Не сегодня. Они не переносят жару.

Жара была значительная, но не настолько, чтобы разъединить семью.

– Это не причина.

– Мариссе нужно в школу завтра. Кендра ненавидит большой город. У меня нет места для второй машины. Наши кровати ещё не приехали. Выбирай любую.

Моя грудь вздымалась и опадала. Никто из нас даже не моргнул.

– Тогда где ты спишь?

– На матрасе на полу,– сказал он. –Для меня этого достаточно.

У меня саднило горло. Я поняла, что это продолжалось с того момента, как утром я покинула ванную комнату. Это из–за невыплаканных слёз и невысказанных обвинений. Из–за желания, чистого, неразбавленного и сильного.

– Тебе жарко?

– Невыносимо.

Запись застопорилась. Всё ещё держа руки в карманах, он наклонился вперёд и прикоснулся своими губами к моим. Мы вдвоём застыли, дыша через нос. Этот мужчина хотел меня. Я могла судить об этом по каждому его движению, не важно, что они были немного сдержанными. Я не думала, что был момент, когда бы он не хотел меня. А что насчёт меня? Не мечтала ли я об этих мягких губах? Он дотронулся до моей щеки. Всё ещё с закрытыми глазами, я прильнула к его ладони.

Он отступил, но его рука осталась на моей щеке. Наши взгляды встретились. Он решительно проскользил большим пальцем по моим губам, так что мои зубы царапнули внутреннюю часть нижней губы.

– Сэди,– он произнёс моё имя как какую–то команду. Его не волновало, что я ему не принадлежала. Он не спрашивал моего разрешения.

Музыка продолжала перескакивать с места на место. Дневной свет быстро исчез, как будто закрыл на всё глаза, и позволил сумеркам разбираться с изменщиками.

Финн склонил голову. Мне следовало остановить его. Он рисковал даже больше, чем я, и, отчасти, поэтому я не хотела его останавливать. Нет ничего горячее, когда видишь, что тебя так сильно желают. У меня в животе одновременно были камни и бабочки. Я снова вернулась в девятый класс, в незнакомый сад, где я раздавила красный пластиковый стаканчик, когда меня впервые поцеловали. Почему я почувствовала себя также?

Он обнял меня за шею другой рукой и притянул меня, будто не мог больше ждать ни секунды. Ощущение его губ было в сто раз лучше, моего первого поцелуя. У меня были годы практики после первого поцелуя. Рот Финна был мягким, но жадным. Я старалась не отставать.

Он усилил хватку на мне, а его стон был сладким, как конфета. Я не могла не обнять его в ответ, поэтому вцепилась в его футболку. Твёрдый, готовый он прижимался к моему животу, и бабочки в моём животе просто сошли с ума.

Я не видела член другого мужчины уже семь лет.

Паника зародилась у меня в груди. Моё возбуждение превратилось в пепел, обжигая меня. Я оттолкнула Финна, и споткнулась. Я налетела на деревянный ящик, и проигрыватель полетел на пол. Музыка остановилась.

Я прикрыла рот рукой.

– Мне очень жаль.

Он тяжело дышал, и пристально на меня смотрел.

– Почему?

– Я… не хотела… твой проигрыватель…

– Нет. Почему ты остановилась?

Это должно было быть очевидным, но даже я не могла произнести это вслух. Я боялась зайти дальше. Что если мне это не понравится? Что если наоборот?

– Я испугалась.

Он беспомощно смотрел на меня. Я не смогла понять, он разозлился или успокоился. Наконец, он двумя руками потёр лицо.

– Спасибо за честность.

Я отступила на шаг.

– Мне нужно идти.

Он отбросил слипшиеся волосы со лба.

– Я не хочу, чтобы ты уходила.

– Я знаю.

– Постой, – он потянул меня вперёд за бицепс, я оказалась прямо перед ним. Он коснулся своей ладонью линии моих волос, пробежался пальцами сквозь пряди. У меня вспотели руки и местечко под грудью. Он погладил пальцем мою блестящую верхнюю губу, но я не думала, что это могло помочь.

– Он подумает, что ты бежала домой с работы, – сказал Финн.

Я положила руку на его запястье, и он остановился.

– Пока, – сказала я.

Он отпустил меня, я взяла своё пальто и сумочку и вышла из квартиры. Воздух в коридоре, хотя и обогреваемый, был освежающим для моей вспотевшей кожи. Я вошла к себе домой.

В прихожей горел свет. Джинджер не сразу пришла меня поприветствовать, что означало только одно.

– Натан?

– Да.

Я прикрыла рот рукой, повернулась к ближайшей стене и прислонилась к ней лбом. Он не мог быть здесь. Он не мог быть так близко. Просто напротив по коридору, где я позволила Финну прикоснуться ко мне руками, губами, заявить свои права на меня. В паре шагов отсюда я перешла черту, которую я надеялась, что никогда даже не увижу, тем более не переступлю. Но в глубине души я знала правду. Даже если Натан был в соседней комнате, мы никогда не чувствовали себя дальше друг от друга, чем сейчас.

10

– Сегодня много вызовов? – спросил Натан, пока мы пересекали Вильямсбургский мост[5]  такси.

– Ну, – водитель неопределённо пожал плечами.

Прохладный Нью–Йоркский вечер остудил мой жар, и теперь я куталась в пальто. Я подумала о том, что хорошо было бы захватить перчатки. Или шарф, подумала я, в то время как Натан снимал свой с шеи.

Я посмотрела на чёрную гладь реки Ист–Ривер. Я не знала, о чём думала, вызвавшись пойти посмотреть, как Натан играет в боулинг. Он уже был полностью собран и готов выйти, когда я вернулась из квартиры Финна. Я запаниковала, испугавшись, что он увидит доказательство поцелуя Финна на моём лице – мои розовые губы и виноватые глаза. Он не упомянул об этом.

Боулинг – это не моё. Вульгарные песни 80–х, слабое освещение, бакалея, чёрствые, пожелтевшие крендели, вчерашние начо. Натан играл в боулинг уже год, а я ни разу так и не пришла посмотреть. Моё безрассудство с Финном способствовало появлению беспокойства по поводу растущей пропасти между мной и Натаном, поэтому я сама себя пригласила. Он торопился, но не возражал.

Единственное о чём я не задумывалась до теперешнего момента, это как добраться до Бруклина. Натан проводил там много времени.

– Разве ты обычно не на метро ездишь? – когда я отвернулась от окна, то заметила, что Натан смотрел на меня через плечо.

Он снова повернулся вперед.

– Да, но я уже опаздываю, – после короткого замешательства он передал мне свой шарф.

Я обернула его вокруг шеи, сразу согревшись. Он пах Натаном. Этот жест не заставил бы меня задуматься о нём дважды ещё два месяца назад, но сегодня для меня это было лучше, чем букет роз.

– Сколько стоит такси?

– Сэди, не выноси мне мозг.

Я немного покачнулась назад от потрясения.

– Я и не думала.

Водитель сузил глаза на меня в зеркале заднего вида, быстро ополчившись против придирчивой жены. Когда я передвинулась в кресле, кожа скрипнула.

– Ты думаешь я бы предпочла прокатиться на метро? Мне просто было любопытно.

– Это намного дороже билета на метро.

– Мы ведь едем аж в Бруклин, – проворчал водитель.

Они обменялись взглядами и пожали плечами, как старые приятели. Замечательно. Натан был более общительным с водителем такси, чем со мной.

– Как дела на работе? – спросила я, предлагая более нейтральную тему.

– Дел по горло,– он откинул голову на сидение со вздохом. –Ты знаешь, как это бывает перед праздниками.

Места дислокации Ассоциации Добрых Семей становятся переполненными в это время года, особенно когда выпадает снег. Он собирает деньги в главном офисе и не видит и половины того, что происходит в приютах, но в любом случае он предотвращает раздоры в них. Я восхищаюсь его приверженностью, несмотря на то, что не всегда его понимаю.