- Вызову врача, - развернулся Хаски, чтобы покинуть комнату.
- Нет! - вырвалось с ужасом. Остановился послушно, а я глаза сразу опустила. - Со мной нормально. Просто полежу...
Прошла к кровати, стала разуваться из этих ужасных капканов на огромном каблуке, отвыкла от десяти сантиметровых шпилек.
- Значит к вечеру надеюсь на жизнеспособную любовницу, - дверь громко захлопнулась. Вот и вся арифметика. Он заботился о моем здоровье только для себя чтобы я была полезна ночью. Только для этого.
Да что же его заклинило? И как долго будет наказывать? Итак, восемнадцать долгих, мучительных дней я пленница его эгоизма.
Лежала в мягкой кровати. В ней хотелось утонуть, нырнуть с головой и забыться безмятежным сном, но это не про меня. Сны не снились в последнее время. Мало спала. Ночью сколько позволял господин, а днем не могла - не засыпала, пялилась в потолок.
В каюту зашла молоденькая официантка - Бастард очень настойчиво пыталась уговорить меня покушать, видимо, наказ сверху. Я заказала зеленый чай с жасмином, любила в прошлой спокойной жизни его запах.
Нашла пульт от телевизора в тумбочке и сидела посматривала по интернету некогда любимый сериал, а сейчас хотелось смеяться над слюнями главных героев.
И вот на третьей серии в начале видео пошла рекламная пауза шампуня. Девушка и парень на фоне океана, бегали по песку, держались за руки, плескались в воде. Юноша улыбался, как с картинки мальчик, и в груди сердце на долю секунды потеплело, будто его накрыли уютным коконом и согрели заботливо. Шмонт Леонид.
Шмонт нашел меня умершей и до сих пор уверен, что я мертва. Поставила на паузу и поднялась с кровати, пытаясь разглядеть в любимом отличия.
Легкая сексуальная бородка, которая вечно кололась, с Ленькой не возможно было долго целоваться, оставлял на коже покраснения. А уж молчу, когда он пупок целовал, смеялась знатно, прямо вовремя секса, помню он тогда психанул, и мы поссорились на несколько дней. Мой волосатый брюнет - полная противоположность Хаски. Подвеска покачивалась на голой груди друга, ту которую подарила на последний Новый Год.
Заставить рекламу крутиться дальше не могла этот маленький кадр связал меня и семью. Ту некогда Анну Вильмонт и сегодняшнюю девушку, подарив радость от мысли о семье. Того, чего у Бастарда Ананиной нет и никогда не было.
- Заинтересовал? - как так бесшумно опять подобрался? Я посмотрела на щеку мужчины, куда-то потом на телевизор. До сих пор на паузе стояла реклама, быстро выключила и швырнула пульт на кровать.
Хаски отвернулся и начал скидывать футболку:
- Помнится твой бывший жених тоже брюнет, теперь это пугало?
Прошел к кровати и присел на ее краешек мужчина, а я отвернулась от обнаженного тела перед глазами.
- Ананина я заколебался, выжат и мне нужна подзарядка. Иди сюда, - не получив ответа на предыдущее замечание по поводу Лёни, Хаски заговорил уставшим обычным голосом, которым всегда разговаривал. Безэмоциональным, бесчувственным, отдающим глухие приказы. Опять. Опять. Я надеялась, хотя бы сегодня пожалеет.
- Я не была в ванной, - с небывалой скоростью пролетела в соседнюю комнату, чтобы Аристократ не успел воспрепятствовать действиям по бегству.
А теперь буду тянуть время до бесконечности, может заснет. Очень медленно раздевалась для душа и... Я в жизни не радовалась месячным, считала проклятыми днями. Забыла, что такое регулярный цикл и как назло за время плена с Хаски их не было, а тут счастье привалило на блюдечке. Настроение резко вильнуло вверх, как будто подарили долгожданный подарок иксовую вешку, замечу, что ее еще не закончили конструировать.
Мистер чистюля, господин недотрога не станет трогать такую. Редко, кто готов. Быстро напялила платье обратно и решила сообщить приятную новость. Хаски обнаружился на кровати полураздетый, в джинсах, но без футболки. Не смотреть. С планшетом в руках, весь в работе. Третий взгляд за сегодня подарила Дмитрию, а улыбка непроизвольно вырвалась на уста, на что Хаски отреагировал, явно заметил. Запоздало попыталась скрыть радость.
- Эммм, - замялась. - Не получится сегодня.
- Почему? - хороший вопрос. Большой мальчик должен понять, долго созревала с ответом.
- Ммм месячные, - очень медленно Дмитрий отложил планшет на покрывало и привстал.
- Тогда переместимся в другое место. Раздевайся, - его голая грудь напротив моих глаз. Перекатывающиеся мышцы при ходьбе и движениях приковывали затравленный взгляд.
- Что? - не поняла. - Я не могу...
- Можешь... - не подготовилась к такому ответу.
Рукой Дмитрий пережал мою шею сзади при обнимая и приближая к себе явно с целью завладеть губами. Второй рукой бахнул по двери в ванную, от чего она распахнулась послушно. Дополнительный свет озарил нас.
Теперь до конца сообразила, что произойдет с минуты на минуту. Вырвала лицо из поцелуя плена, подтолкнула мощную, мужскую грудь прочь, но тщетно. Слишком тяжелый, не шелохнулся от легкого удара. Наоборот как волк, которого цапнули решительно рыкнул и подхватил меня под попой и потащил добычу в розовое предательское в цветочек убранство ванной. Опять под контролем.
- Нет..нет, - забарабанила легонько по его плечам. Но в решительно смотрящих прозрачно-голубых глаза не было милости или сомнений. - Отстань от меня. Нет, говорю.
Поставил на холодный пол босыми стопами возле душевой кабины. Одной рукой расстегнул ширинку джинсов. Мои слова как бесшумный ветер не имели силы и эффекта воздействия. Ноль изменений. Глухая к чужим мольбам решительность.
- Быстро, Ананина, не беси, - полыхнули его глаза неприятным холодком. - У меня плохое настроение, не сопротивляйся.
Обреченно опустила руки, вспомнив такую же пылающую решительность в момент смерти Ивана. Не послушными руками развязала бантик под грудью. Очень медленно стала снимать платье, пряча глаза. А мужчина обнажился полностью и зашел в душ, включая воду.
Глаза Хаски сжигали кожу, всюду куда смотрели оставляли немедленные ожоги. Не видные, но ощутимые внутри. Мужчина, в чьих объятиях я горела. Маленькая картонка под прикосновениями, полыхала ярко-ярко каждый раз, проклинала бессильную судьбу, что свела нас.
Скоро ли я перестану полыхать для него?
Ты ненормальный. Больной. Так не должно быть. Между нами родилось что-то необычно- ненормальное, больное. И оно причиняло всегда изнуряющую муку и иногда бешеное удовольствие, не сравнимое ни с чем. Не похожее ни на одно из ощутимых прежде радостей в жизни. Ни радость любви, ни радость секса, ни радость богатства, ни радость силы, ни радость успеха.
Это не то. Это гораздо сильнее. И оно внутри нас обоих.
Мое тело не мое, оно чье-то другое. Больше не мое. Ненавидела и себя, и мужчину перед собой. За то с какой легкостью через сопротивление и не желание заставлял кончать, крепко сжав челюсть, чтобы не простонать. Ненавидела эти оргазмы, мощные, не контролируемые, от которых глаза прятались за пленкой предательских слез. Хаски заставлял всегда вовремя секса смотреть в глаза, чтобы прочесть что-то. Читай.
Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу.
Ненавижу тебя, мой мучитель.
Хаски не заснул, пока не упала рядом на кровать, отвернувшись на бок. Привычно за восемнадцать дней подтянул дрогнувшее тело к себе.
Почувствовала и желание избавиться от тяжести сзади, и посильнее спиной вжаться в его живот и грудь.
Мужчина рукой обнял мою грудь, не сжал, а опустил на нее ладонь. Носом уткнулся в шею, и дышал в ухо равномерно. Между нами нет слов, абсолютная тишина, ни доброй ночи, ни пожелания хороших снов.
Мы незнакомцы, никто друг для друга. Любовники, какое холодное слово, бесчувственное. Люди, которые занимаются сексом и любви между нами не было и быть не может. Никогда.
***
- Подъем, полдень. Вставай, - за плечи потрепали слегка не сильно, чтобы прогнать сонное состояние.
Глаза с трудом открылись, было темновато в помещении.
Обнаружила рядом с кроватью мучителя, поправила простынь, стремясь скрыть за тканью тело. Слишком много смотрела ему в глаза за выходные. Не успела проснуться, а недовольство прочитала.