Моргаю. Мне нужна секунда, чтобы понять, что он говорит о моей киске. Снова. Я ухмыляюсь.

― А Сэйдж Младший мой? ― Протягиваю руку между нами, чтобы схватить его стояк. Он голый под одеялом, а я хочу все увидеть и попробовать.

― Он принадлежит тебе. Я твой. Мы оба твои. Если... ― Пауза. Мгновение тишины. Потом он заметно сглатывает. ― Если ты хочешь нас.

Звучит серьезно. Очень-очень серьезно. Но я знаю его достаточно хорошо, чтобы признать, что у Сэйджа есть главный недостаток ― он настоящий подхалим. Нужно напоминать себе, что он скажет все, что я хочу услышать, и ему это не составит труда. Сэйдж не думает о последствиях, чтобы получить то, что хочет. По правде говоря, у него никогда не было серьезных отношений, и он никогда не приводил одну и ту же девушку в нашу квартиру дважды. Поэтому напоминаю себе, что это всего лишь игра. Игра, которая закончится в мае, и после этого наши отношения никогда не будут прежними. Сэйджа позовут куда-нибудь в экзотическое место, и он станет неприлично богатым, а я продолжу свою жизнь в маленьком городке в Луизиане. Вероятность того, что все это произойдет, окатывает меня, как холодное ведро льда.

Это все временно.

Реальность такова, что он хочет фальшивую девушку до мая, потому что после он уедет в Бостон или Калифорнию делать карьеру. Ему просто нужен какой-то опыт с девушкой, прежде чем он уйдет, чтобы не чувствовать, что он что-то пропускает.

Будет использовать меня.

И бросит меня.

Он. Забудет. Обо. Мне.

И каждый раз, становясь свидетелем того, как он навещает свою маму на другой стороне дороги на Рождество или День благодарения, я буду помнить, что была всего лишь еще одним трофеем.

Сглатываю, а глаза наполняются невыплаканными слезами.

― Саймон Коуэлл, ― хриплю я, мой голос едва слышен. Его брови потрясенно хмурятся, а губы раскрываются в неверии.

― ДжоДжо?

― Саймон Коуэлл, ― повторяю, мой голос повышается на октаву выше. ― Пожалуйста, уйди, ― добавляю тише.

Он откатывается от меня, опирается головой о предплечье и наблюдает за мной. Мое сердце бьется с перебоями, когда сдвигаюсь на край кровати, бросаясь за своей сорочкой, внезапно забывая об усталости, голоде и счастье, и бреду на кухню.

Не оглядывайся назад, не оглядывайся назад, не оглядывайся назад.

На кухне из морозильника достаю вишневое мороженое «Бен и Джерри». Это Сэйдж тот, о ком мы говорили, а не Брэндон. Он полностью стоит калорий. Я подпираю нижней частью тела столешницу, запихивая ложки мороженого себе в горло, даже не потрудившись толком попробовать. Моя спина повернута к коридору, так что я его не вижу. Но чувствую. Широкие шаги. Идеальное тело. Жар распространяется от него и доходит до меня.

― Какого хрена все это было, ДжоДжо? ― спрашивает Сэйдж.

Голос звучит совсем не раздражено. Просто грустно и... разочаровано. Боже, сама мысль, чтобы разочаровать его после всего, через что мы прошли, не что иное, как мучение. Мы так много обещали друг другу и хорошо выполняли эти обещания. Я не хочу, чтобы это изменилось. Не хочу, чтобы мы менялись.

― Я больше не могу быть твоей подставной девушкой.

― Но…

Оборачиваюсь и встречаю его взгляд. Вижу всю боль, которая плавает в его голубых глазах. Я не хочу этого видеть. Столкновение с ним отменит все логические решения, которые мне нужно принять прямо сейчас. На нем узкие черные боксеры, он словно Адонис со скульптурным лицом, просящий своего смертного друга сыграть в игру, в которой могут победить только боги.

― Саймон Коуэлл, ― говорю я в последний раз. ― Отпусти меня, Сэйдж.

Он качает головой, оборачивается и уходит, делая именно то, о чем я его попросила.

Глава 6 

Сэйдж

На следующий день делаю немыслимое, чертовски неразумное: толкаю товарища по команде, потому что он разминался слишком близко от меня. Да, я не шучу. Квотербеки обычно стараются защитить свои руки и ладони, а не вторгаются в личное пространство других футболистов, чтобы начать драку.

― Какая, черт возьми, у тебя проблема? ― спрашивает Майкл, бросая шлем на траву и толкая меня в грудь.

Я просто ищу предлог, чтобы разукрасить лицо какого-нибудь первого встречного идиота. Так что этого достаточно для меня, чтобы нарушить его личное пространство и прорычать:

― Ты напросился на это, ублюдок!

Я уже практически наношу удар, зная, что это выставит меня в очень плохом свете, понимая, что скауты[5] рыщут на тренировочном поле, и могу слить все свое будущее в унитаз, когда чувствую, как большая рука оттаскивает меня прочь от Майкла. Том и Дре толкают Майкла в другом направлении, пока Марк держит меня поперек живота и тащит на другой конец поля. Мои ноги чертят две линии в грязи. Я всегда был агрессивным игроком. Это из-за того, что во мне живет огромный ребенок с чертовой кучей проблем. Вообще-то, я должен был стать аутсайд лайнбекером[6] . Но так получилось, что мой первый тренер сказал, что я слишком умен, чтобы не быть квотербеком, и вынудил меня занять эту позицию. Сегодня же чувствую себя особенно агрессивным. Таким мудаком, которого можно бросить в один ринг с Конором Макгрегором и Флойдом Мейвезером, и он все еще сможет выйти оттуда невредимым.

― Ты пытаешься обосрать все свое будущее? ― Марк рычит сквозь зубы, прикладывая меня о стену спортивного зала.

Пожимаю плечами, снимаю шлем и запускаю пятерню в свои длинноватые волосы. Обычно прошу Джоли подстричь их для меня, но я был слишком занят в последнее время, пытаясь залезть к ней в трусики, чтобы попросить ее позаботиться об этой херне.

― Все в порядке. Он не скажет ни слова тренеру Дрешеру, ― отмахиваюсь от Марка.

Он упирает руки в бедра и встает передо мной, как раздраженный родитель. Позади него мои товарищи по команде спорят и кричат, и я виноват в этом. Осознание сложившейся ситуации оставляет горький привкус во рту.

― Не имеет значения, бро. Ты все еще ведешь себя, как Король-Придурок в стране Кисок. И тебе нужно покончить с этим дерьмом, прежде чем попадешь в черный список. Просто не можешь себе этого позволить. Не тогда, когда ты так близок, чтобы попасть в драфт [7] .

Я знаю, что он прав. Понимаю, что весь день веду себя как мудак, и это не похоже на меня. Нужно, чтобы голова сосредоточилась на игре, но это трудно, когда постоянно думаю о том, что ДжоДжо недалеко от меня, продолжает заниматься своими делами после того, как вчера растоптала мое чертово сердце на кухонном полу.

― Таким образом, я не должен вести себя как самый большой членоголовый, даже если мой член огромный. Попался, ― киваю я, пытаясь поднять настроение.

― Что на тебя нашло? Что-то не так? ― Марк поднимает голову и бросает на меня серьезный взгляд.

Можно подумать, я бы сказал ему.

― Ничего не случилось. Все так здорово и чертовски правильно, что мне хочется станцевать, ― сарказм так и сочится из меня, словно слюни на подушку.

Но правда в том, что я знаю ― у меня большие неприятности. С ДжоДжо. С ошибкой, которую я совершил. Со всем.

― Да? Так это не имеет ничего общего с тобой и Джоли? ― Он выгибает одну бровь.

Лишь одно ее имя на его губах заставляет меня хотеть пробить стену, а затем пробежать гребаный марафон, чтобы выплеснуть всю накопившуюся агрессию, распространяющуюся по телу.

― Между мной и ДжоДжо все замечательно. И, пожалуйста, больше не произноси ее имя.

Марк ошарашено смотрит на меня. Улыбка появляется на его губах. Мы не очень близки, Марк и я, но знаю, что он хороший человек. Парень родился и вырос в приличной семье южан, где люди много обнимаются, говорят о чувствах и занимаются прочей ерундой. Иногда мне неуютно рядом с ним из-за такого поведения. Как будто он насквозь видит меня. Видит те стороны, которые мне комфортно обсуждать только с ДжоДжо.