Йо банни роут!!! Мерзейший патриархат в расцвете. Альфаархат, вернее.

Священные белочки, присните, мне, пожалуйста, другой мир!

Мы со слугой дошли до столовой, в которой все уже были в сборе и ждали опять только меня.

Жених, чтоб его подбросило и опустило, и его безымянный друг, встали, приветствуя меня, при этом друг тепло улыбнулся и подмигнул, а суженый-ряженый вперился злющим взглядом, сканируя с ног до головы рентгеновским взглядом.

Я молча прошла на свое место за столом и без сил опустилась на стул, придвинутый Солисом.

Я так устала и заебалась со всем этим трипиздаблядским мандопроёбом, происходящим со мной с момента осознания себя в этом мире, что совершенно не переживала, сделаю ли ошибку, взяв не тот прибор. Солис положил мне что-то похожее на салат на тарелку, я взяла вилку и стала тупо есть, не глядя по сторонам. Судя по всему, поговорить ни с кем не удастся. От слабости и головокружения сил совсем не осталось.

В глазах внезапно потемнело и я вцепилась в скатерть, чтобы не упасть лицом в салат.

Последнее, что помню — звон посуды, гул в голове и благословенная темнота поглотила меня.

— …кладите его на кровать, мистер Кайрино.

— …истощение, усталость, предсвадебный мандраж… рано, Нилсир, ты разрешил ему вставать с кровати. Да и предстоящие… кхм… особенности организма — всё это довело до простого обморока, — произнес кто-то голосом доктора. — Господа, освободите комнату, ему не хватает кислорода. Солис, откройте окна пошире. Мистер Кайрино, смею вас уверить, ничего страшного не случилось, у молодых омег перед свадьбой так часто бывает. Вот он уже и приходит в себя, видите, щечки порозовели.

— Прошу, господа, пройдемте в столовую, — послышался голос папы, и шорох известил о том, что мою комнату покинули.

— Солис, — слабым голосом позвала слугу, не открывая глаза. — Дай мокрое полотенце на голову, пожалуйста, и таз. Кажется, меня сейчас стошнит. — Головокружение, млявость, слабость не давали шевелиться и качали на волнах.

Мокрое холодное полотенце, приложенное к голове, сразу облегчило мои страдания, и качка постепенно прекратилась. Я рискнула открыть глаза и тут же закрыла их обратно. На кровати вместо преданного слуги восседал заботливый женишок.

— Что вы здесь делаете? — спросила, закрывая глаза, не в силах смотреть на это исчадие ада.

— О, мистер Лау наконец-то вспомнил о манерах? Приятно слышать, — издевательски сказал Мэд.

— И всё же? Зачем вы остались со мной, никчемным, не оправдавшим ваших альфячьих надежд, обморочным женихом?

— Хотел лично убедиться, что вы не загнетесь за шесть дней до свадьбы, мистер Лау. И сможете обеспечить меня всем, прописанным в договоре. На вашу честь надеяться не приходится, поэтому доверять вам — последнее, на что вы можете рассчитывать. И, будучи вынужденно прерванным в нашем последнем разговоре вашим родителем, я не закончил начатое…

Я в ужасе распахнула глаза, вспомнив мокасин, мои прыжки и взбешенного Мэда.

— Ну, вот вы и открыли глазки, мой сладкий мистер Лау. Не вздумайте опять валиться в обморок. Я вас бить не собираюсь. Сейчас, по крайней мере. Видите ли, мистер Лау, я никогда не бил омег, даже шлюх. Но и себя никогда не позволял бить. Однако с вами многие правила и законы, почему-то, не работают. Так вот, хотел вас предупредить, что больше не позволю вам поднимать на себя руку и оскорблять разными неизвестными словами.

— Приношу вам свои извинения, мистер Кайрино. Я бы хотел поговорить с вами очень серьезно, отринув все недоразумения, что были раньше. Вы ведь знаете, что отношения в семье невозможно выстроить одному человеку. Если второй будет противиться и вставлять палки в колеса. Мы ведь можем попытаться создать нормальную семью, если принять за точку отсчета этот разговор и не вспоминать, перечеркнуть то, что было раньше. Я хочу поговорить с вами, как с умным, взрослым человеком, добившимся того, чем вы владеете сейчас и находящимся на вершине благосостояния.

— Странно слышать такие разумные слова от… от вас, мистер Лау. Зная вашу сущность, изворотливость и скользкие манеры. Но хорошо, дам вам такую возможность. Говорите.

— Мистер Кайрино, я бы хотел попросить вас взять с собой моего слугу Солиса. На чужбине это будет единственный знакомый мне человек.

— Он вам не пригодится. У меня достаточно верных слуг, от которых я не буду ждать подвоха. Дальше.

Я выдохнула и сцепила руки, прокручивая подаренные женихом кольца на пальцах. — Так как не помню условий договора, хотел бы спросить о возможности развода. Раз я вам не нравлюсь, не подхожу, вы не доверяете мне, возможно ли, после выполнения контракта и рождения вам двоих детей, надеяться на развод, как двум умным, порядочным людям?

Смех Мэда ударил по перепонкам издевательским тоном.

— Порядочным? Развод? У вас горячка, мистер Лау? — Рука Мэда протянулась к моему лицу и я дернулась в ужасе, отворачивая голову. Но он положил руку мне на лоб и подержал несколько мгновений.

— Не прикасайтесь ко мне! — выдохнула я.

— Вот как? А пару часов назад вы были очень даже рады, когда я прикасался к вам, мистер Лау. К черту условности! — он наклонился надо мной, уставившись своим зеленым глазом с расстояния в пару сантиметров. — Даже не мечтай о разводе, тоу! Когда я только познакомился с тобой, то приказал приготовить тебе апартаменты в главном дворце с самыми навороченными новинками и технологиями, каких нет даже в лучших и богатейших домах планеты. Но теперь эти покои будут отданы моему любовнику. А тебе готовят совсем другие комнаты. В загородном доме. С толстыми обитыми мягким стенами, одной большой кроватью и цепями с наручниками. С доверенными мне людьми, откуда сбежать невозможно.

Внешность обманчива, сладкий тоу. — Мэд провел пальцем по контуру моих губ, с ухмылочкой глядя на мою реакцию. — Ты никогда не уйдешь от меня. Никогда! — И он впился губами в мой рот, терзая губы в жестком поцелуе.

Я лежала сломанной куклой, придавленная весом этого садиста, приказывая себе молчать, не отвечать, и понимая, что он не оставил мне выбора.

Мэд оторвался от моих губ, тяжело дыша.

— Что же ты не плачешь? Где слова ненависти? Почему не молишь пощадить тебя, сладкий тоу?

Я отвернулась от него, закрыв глаза, и сдерживаясь из последних сил, чтобы не заплакать.

— Молчишь? Вот такой ты мне больше нравишься — покорный шлюшонок, зацелованный и оттраханный.

Мэд поднялся и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.

А я поняла, что с садистами договариваться бесполезно. Надо готовиться к побегу.

6.

Сил после обморока не было. Как я собираюсь бежать, если даже встать — проблема?

Лиана! Без паники! До вечера еще есть время. Ты встанешь и поползешь, если не сможешь идти! Просто так сдаваться этой мрази, ожидая, когда тебя перевяжут голубым бантиком и преподнесут для законного изнасилования, я не стану. Обещание порвать жопу на британский флаг в законном браке меня не привлекает. Значит — бежать, ползти, хоть гусеничкой, хоть тушкой, хоть чучелком.

Дверь открылась и папа подошел ко мне, заглядывая в глаза с тревогой:

— Как ты, Ли? Тебе уже лучше? Милый мой! Столько волнений! Но ничего, ничего. Всё будет хорошо!

— Папа! Папочка! Выслушай меня, пожалуйста! Последнее время я много капризничал и причинял тебе массу проблем, прости меня! Прости! — Я взял его за руку и прижал к своему лицу.

— Ну что ты, Ли! Ты сейчас волнуешься. Первый раз… Свадьба… Прощание с домом… Но мистер Кайрино достойный молодой человек. Вы прекрасная пара и у вас все будет хорошо, вот увидишь!

— Папочка! Послушай меня внимательно! Это не каприз, не предшествующая течка, и не предсвадебное волнение. Мистер Кайрино — не тот, за кого себя выдает. Он ненавидит меня!!! Когда остается наедине со мной, то говорит гадости и обещает запереть меня в загородном доме и приковать цепями. И он не шутит, папочка! Спаси меня, пожалуйста, спаси, мими папА! Если я хоть что-нибудь значу для тебя! Давай отменим свадьбу! Иначе я просто умру… — я даже не старалась сдерживать слезы, они лились ручьем, и я истово верила, что придет папа и спасет меня.