— I think we were cursed from the start,

Second I let you into my heart.

Do you think we were speaking in tongues,

Or simply not enough?

Do you ever wonder,

Who took the light from our life?

The life from our eyes?

All we did was suffer,

Why couldn’t we just say…

You took my heart, — закончила Агата, отложив микрофон.

Взгляды устремились на девушку, Герман аплодировал, не в силах оторваться, но Романова чувствовала на себе прожигающий взгляд Одинцовой.

— Она фальшивила, — сквозь зубы проговорила Таня.

— Ну, прям-таки она фальшивила, — рассмеялся Матвей. — Танюш, ты красиво поешь, но и она поет не хуже, признайся, — парень улыбнулся, обнимая свою девушку, целуя ее в нос.

— Так, все, давайте закончим этот балаган, у меня для вас есть новости, — проговорил директор, поднимаясь на сцену.

— Хорошие или плохие? — задал вопрос Матвей.

—Скорее всего, плохие, — ответил Герман.

— Ну, тогда начните с хороших, — расстроился Кирилл.

— Тогда слушайте внимательно, — заговорил директор. — В нашей школе пройдет концерт в пятницу, но туда приедет комиссия, которая будет смотреть на вас. Она будет оценивать и в конце года, поэтому нужно сделать все, чтобы им понравилось.

— А что же мы сделаем? — спросил Кирилл. — У нас и так тут завал.

— У тебя есть вторая певица, так пусть она споет финальную песню в конце, когда Джульетта умрет, вместо того, чтобы говорить эти дурацкие строчки, которые уже все наизусть знают, — предложил Богдан, явно пытаясь пропихнуть свою девушку.

— Точно, — закивали все головой.

— Ну вот, считай, что у тебя все есть, в четверг приду на последнюю репетицию, — проговорил директор школы и ушел.

— Агата, ты справишься? — Кирилл посмотрел на девушку, та неуверенно кивнула головой. — Я попробую.

— Мне нужен точный ответ, — нетерпеливо произнес Кирилл, вздыхая.

— Я должна попытаться, а можно спеть эту песню?

— Можно, она вроде как подходит, сильно трагичной музыки нам не надо, — согласился Кирилл.

— Как же банально, — закатила глаза Таня, цокая языком.

— У тебя есть другие варианты? — вопросительно посмотрел на нее Игнатов.

— Нет.

— Тогда иди, разучивай свою роль, — бросил блондин, строго посмотрев на брюнетку.

— Тань, ну не обижайся, — Матвей пошел за девушкой, чтобы немного успокоить ее.

Вечером, когда Матвей и Таня отрепетировали, Таня позвала парня к себе, тот согласился. Матвей влюбился в эту девушку, ему казалось, что теперь это точно любовь.

Он ревновал ее, защищал и старался сам не обидеть.

— Что она возомнила о себе! — возмущалась девушка, делая глоток уже остывшего чая.

— Тань, она правда хорошо пела, — встрял Матвей.

— Да как ты можешь так говорить! Ты должен быть на моей стороне, блин! — срываясь на крик, говорила Одинцова.

— Ты сегодня нервная, — заметил Матвей.

— Нет, просто сам знаешь, как я не люблю таких, как Агата, — ответила Таня.

— Забудь о ней, ты сейчас со мной, и тебе должно быть плевать на всех, — Матвей обнял девушку, целуя ее в губы.

Поцелуй стал набирать обороты, Таня зарылась руками в волосы парня, Кириллов обнимал ее крепко, а после подхватил на руки, вставая вместе с ней.

— Что ты делаешь? Там моя мама, — рассмеялась девушка.

— Кто не рискует, тот сама знаешь, что делает, — в ответ рассмеялся парень, кладя ее на кровать.

Он снял с себя рубашку, бросая ее на стул, и остался в одних штанах, которые также были брошены на стул. Матвей целовал шею девушки, слегка кусая ее, снимая с нее домашнюю футболку, вместе с нижним бельем.

Губы парня переместились на ее грудь, целуя, прикусывая соски, парень доставлял ей удовольствие, девушка моментально забыла обо всех переживаниях, царапая спину парня.

Матвей вошел в девушку неожиданно резко, так что Таня ощутила едва заметную боль, но тут же забыла о ней, когда Матвей прикоснулся к ее губам, девушка, пытаясь сдержать стон, кусала его за плечо, но парень продолжал наращивать темп.

— Тебе нравится? — спросил Кириллов, сжимая волосы Одинцовой.

— Очень, — простонала та.

Ей хотелось запомнить этот момент, ведь он мог закончиться в любую секунду, зайди ее мама в комнату.

Матвей резко перевернулся вместе с Таней, та оказалась сверху и, не теряя ни секунды, задвигала бедрами быстро, резко.

Кириллов закрывал ей рот рукой, чтобы девушка не пыталась кричать. Но Одинцова чувствовала, что вот-вот закричит, поэтому, уткнувшись в плечо парня, из-за всех сил старалась скрыть приближающийся оргазм.

Матвей кончил внутрь девушки, не успев вытащить, ведь он не боялся, потому что Таня пила противозачаточные таблетки.

Спустя десять минут они лежали в кровати, абсолютно обнаженные. Руки сцепили в замок, Таня улыбалась, ее грудь была открытой, а Матвей все же прикрылся по пояс.

— Знаешь, когда ты нервничаешь, ты прекрасно трахаешься, — заметил Матвей.

Одинцова рассмеялась, вновь целуя парня.

Однако счастье длилось недолго, когда в комнату вошел отец девушки.

Матвей быстро собрался, не успев попрощаться. Когда парень ушел, отец девушки зашел к ней в комнату, закрыв дверь.

— Ты спала с ним? — спросил он, зло глядя на дочь.

— Я уже не маленькая, мне скоро восемнадцать, — ответила девушка.

— Я спросил: ты с ним спала? — повторил мужчина.

— Да, — девушка посмотрела на пол, ей хотелось сгореть от стыда.

Анатолий Дмитриевич схватил дочь за волосы, заставив посмотреть в глаза:

— Понравилось? — его голос не предвещал ничего хорошего.

Она боялась, что он может с ней что-то сделать, ведь он никогда не поднимал на нее руку. Он всегда был добрым отцом, но мама была строгая, она не позволяла ничего того, что делала Таня, потому что запретный плод сладок.

Папа всегда укладывал ее спать, читал ей сказки, купал ее в ванной, даже в пятнадцать лет он смотрел, как она переодевается. Он всегда называл ее своей девочкой.

— Пап, пожалуйста, — молвила девушка, не стараясь сдерживать слезы.

И он ударил ее.

Ударил раз, два, три, четыре, а может и шесть или восемь.

Он бил ее, не слыша никаких просьб прекратить все это.

— Прошу тебя, папочка, перестань, — Таня рыдала, пытаясь увернуться, но отец не слышал ее.

И мама, которой было всегда все равно, спасла ее. Она убрала отца в комнату, а своей дочери обработала раны, отправила в душ, вымыла ее, а после налила ей горячего чаю и уложила спать.

Таня уснула быстро, с болью, все еще всхлипывая и не понимая, как отец мог сделать с ней такое, ведь он всегда защищал ее и любил. На слове любил девушка немного задумалась. Он любил, но не так, как обычно любят своих дочерей.

— Былая страсть поглощена могилой —

Страсть новая ее наследства ждет,

И та померкла пред Джульеттой милой,

Кто ранее была венцом красот.

Ромео любит и любим прекрасной.

В обоих красота рождает страсть.

Врага он молит; с удочки опасной

Она должна любви приманку красть.

Как враг семьи заклятый, он не смеет

Ей нежных слов и клятв любви шепнуть.

Настолько же надежды не имеет

Она его увидеть где-нибудь.

Но страсть даст силы, время даст свиданье

И сладостью смягчит все их страданья, — пропели семиклассники и ушли за кулисы.

— Хорошо, прекрасно, дальше кто там? — задал вопрос Кирилл.

— Могу ль уйти, когда все сердце здесь?

За ним ты, прах земной! Найди свой центр! — говорил Матвей.

И так еще несколько раз они повторяли эту сцену, потому что она была совсем не идеальная. Кирилл начинал нервничать, все остальные нервничали вместе с ним, но когда Таня начинала петь, все успокаивались.

Матвей пел свою часть, у него получалось совсем не плохо, Кирилл совсем даже не думал, что он умеет петь.