Разместившись полукругом у стола, за которым сидел отец Анхель, монахи подняли наконец глаза. А отец Анхель давно уже внимательно всматривался в каждого, тщательно стараясь запомнить их лица.

— Надеюсь, вы чувствуете себя как дома, — произнес он.

— О… да, отец, — ответил Казираги за всех.

Настоятель рассказал вновь прибывшим о деятельности монастыря, подчеркнул, что салезианцы, являясь современными монахами, не сторонятся народа: и в приходской церкви, и в монастыре всегда полно прихожан. Салезианцы постоянно общаются с ними. Естественно, отец Анхель обошел молчанием то обстоятельство, что ни одного земельного участка, унаследованного от иезуитов, салезианцы не возвратили индейцам, хотя, прибыв сюда, обещали уменьшить принадлежащие монастырю латифундии. Они приобрели даже новые земли. А индейцы и ныне работают на монахов.

— Сначала вам следовало бы ознакомиться с нашим городом, — продолжал отец Анхель. — Город наш по величине третий в стране. В нем пятьдесят тысяч человек населения. Хороша наша Куэнка.

Настоятель монастыря любил подчеркивать перед вновь прибывшими, как хорошо он знает свой город, и всегда лично руководил экскурсией по городу. В первую очередь он показывал новичкам этнографический музей, затем — все церкви и монастыри. И в заключение знакомил с университетом, единственной в городе гимназией, которая существовала на средства городского самоуправления, и начальной школой.

Молодые монахи очень обрадовались такому предложению. Они уже поднимались со своих мест, когда раздался стук в дверь. Отец Анхель разрешил войти, и на пороге появился пожилой человек. Кивнув головой, он произнес:

— Мне поручено поговорить с вами.

— О… де ла Мартини, — настоятель протянул ему руку. — И у меня есть, о чем поговорить с вами. Минуточку…

Сняв телефонную трубку, он позвонил духовному отцу Креспи и попросил его познакомить молодых монахов с городом.

Как только дверь за будущими миссионерами закрылась, де ла Мартини сказал:

— Делегация от партии консерваторов нашего города направляется в столицу посоветоваться с центром. Мы хотим, чтобы как можно больше наших людей прошло в муниципалитет. Вы пользуетесь большим влиянием среди прихожан. Надеюсь, вы нам поможете на выборах?

— Что ж, консерваторам давно пора завоевать пост президента, — усмехнулся отец Анхель. — Ведь они, если я не ошибаюсь, стремятся к этому уже более пятидесяти лет… Мы окажем вам поддержку, можете сообщить об этом центру.

Де ла Мартини с любезной улыбкой поднялся. Лицо отца Анхеля не выражало особого удовлетворения. Он не верил в успех клерикалов на выборах.

Веселье в монастыре 

В воскресенье в полдень на богослужение стали собираться индейцы. Они шли босиком. Пончо, которые прикрывали их плечи, были в заплатах, а порой и в дырах. Войдя в церковь, они опускались на колени и целовали пол. А когда началась служба, бросились наземь ничком и в таком положении пребывали в течение всей мессы.

«Как набожны эти индейцы!» — с удивлением думал про себя Пятрас Масколайтис. На Юкнюса же картина обедни, по-видимому, произвела иное впечатление.

— Почему индейцы молятся, лежа ничком? — обратился он с вопросом к ризничему. — Неужто они благоговеют перед богом больше, чем монахи?

— Иезуиты согнули бедняг в бараний рог, и сейчас их никто не может от этого отучить, — усмехнулся ризничий.

А против большого алтаря на длинных скамьях, поставленных в ряды, сидели остальные прихожане — белые. Никому из них и в голову не приходило «пасть ниц перед лицом господа». Лишь изредка они лениво преклоняли колена и снова садились на свои места. Среди них было много пришедших на обедню по специальному приглашению настоятеля монастыря.

Когда первая часть богослужения была окончена, на амвон поднялся отец Анхель в праздничном белом одеянии, украшенном кружевами. Прочитав соответствующее место из евангелия, он начал проповедь. Пересыпая свою речь ссылками на евангелия, отец Анхель объяснял, что на небесах единая власть — господня. Эта же власть через церковь правит миром. Ей должна подчиниться Республика Эквадор. Воля господа проявит себя в день выборов.

— Дорогие братья во Христе, — обратился проповедник к верующим. — Ваша набожность беспредельна. Я вижу, что вы действительно горячо жаждете всемогущества слова божьего на земле. Слово это расцветет как оливковое дерево, если все мы проявим единодушие во время голосования на выборах в муниципалитет нашего города. Выражая чаяния всех католиков, я, ваш духовный отец, прошу голосовать за кандидатов консервативной партии, которая оказывает поддержку нашей матери-церкви. А тот, кто будет голосовать за врагов церкви — либералов и социалистов, — возьмет на свою душу смертный грех! Аминь.

Богослужение окончилось. Индейцы вернулись в свои лачуги, а гости настоятеля, оживленно беседуя, стали собираться в трапезной. Там их приветливо встречали отец Анхель и отец Креспи.

Гости продолжали прибывать. Далеко не все из них присутствовали на богослужении. Большинство приехало лишь на ужин. Де ла Мартини и активисты консервативной партии чувствовали себя здесь как дома. Отвешивая низкие поклоны, вошел с женой, тяжело дыша, толстый как бочка директор компании по производству панамских шляп, за ним — представители американской компании «Шелл» с супругами, служащие различных промышленных корпораций, с которыми монастырь поддерживал деловые связи. Гордо прошествовали несколько офицеров. Отец Анхель и де ла Мартини оказывали последним особое внимание.

Когда гости заняли свои места за столом, который буквально ломился от яств, отец Анхель, разлив по бокалам привезенное из Италии вино «Слезы Христовы», провозгласил тост за офицерство республики. Затем последовали тосты за церковное начальство в Ватикане, потом — за присутствующих представителей деловых кругов.

Когда лица у всех гостей раскраснелись и залоснились от обильной еды и питья, на возвышение поднялся монастырский хор. Сначала прозвучали церковные песнопения, а затем хор стал исполнять итальянские и испанские народные песни. Хоровое пение сменилось сольным: выступали проживающие в Куэнке певцы-профессионалы, которые за солидное вознаграждение пели в церкви во время торжественных богослужений и были постоянными гостями монастыря.

Тосты следовали один за другим. Зал наполнялся клубами густого сигарного дыма. На лицах гостей появилось выражение усталости и скуки. И вдруг в соседнем помещении грянул джаз. Гости сразу оживились. Кавалеры с поклонами приглашали дам на танго.

Тем временем во дворе монастыря стояла мертвая тишина. Когда в монастырь съезжались высокие гости, ворота по приказу отца Анхеля закрывались и никто посторонний в монастырь не допускался. Монахам разрешалось собраться в какой-нибудь аудитории. Туда вкатывали бочонок вина, отец-эконом разливал его по стаканчикам, а миссионеры рассказывали разные истории из своей богатой приключениями жизни. После этого монахи отправлялись в часовню на вечернюю молитву.

В тот вечер, возвращаясь после молитвы и духовных упражнений в свои комнаты, вновь прибывшие молодые монахи были очень удивлены, услышав доносившуюся откуда-то поблизости джазовую музыку.

Необычная миссия 

Обосновавшись в монастыре, молодые монахи начали готовиться к работе в миссии. Они изучали верования индейцев хибаро, среди которых им предстояло действовать, их обычаи, язык. Ездили на монастырские плантации и учились там рыхлить землю длинными изогнутыми ножами — мачете, как это делают индейцы, рубить ими сахарный тростник, колоть кокосовые орехи и даже резать хлеб. Приучались стрелять из охотничьих ружей и ездить на мулах. Последнее давалось с большим трудом. Частенько случалось долгополым наездникам оказываться по прихоти строптивого животного на земле.

Однажды в полдень в разгар «полевой учебы» будущим миссионерам приказано было вернуться в монастырь. Не успели они туда приехать, как дежурный пригласил их в семинарию в аудиторию догматического богословия.