Горячая кровь приливает к моему члену. Я снимаю второй зажим с соска. Она кричит. Мои бедра с безумием вонзаются в нее, выплескивая горячее семя внутрь. Мой оргазм жесткий, тяжелый, я никогда такого не испытывал. С трудом дыша, я не могу отвести от нее глаз.

Ее взгляд остекленел, на щеках поблескивают слезы. Я нежно глажу ее по ключице.

И хотя член должен уже стать мягким, но он по-прежнему полужесткий. Я опускаю взгляд к последнему зажиму. Поднимаю на нее глаза, она смотрит на меня, качая головой из стороны в сторону, ее киска невольно сжимается от возбуждения при мысли о том, что я могу снять последний зажим.

— Иди сюда, — мягко говорю я.

Пошатываясь она поднимается с моего члена, бедра дрожат. Я обхватываю ее за талию, приподнимаю, пересаживая к себе на грудь. Сперма вытекает из нее мне на живот и торс.

Чувствую, как начинаю дышать резко, с перерывами. Для меня ее неподвижность со связанными руками и полное подчинение настолько возбуждающе, сексуально. Мне необходимо было увидеть ее такой. И что-то внутри меня не хочет, чтобы это все закончилось. Мне хочется, трахая ее, довести до полного безумия.

Я внимательно наблюдаю за ней, ее соски опухли, она пытается дышать ртом, делая маленькие вздохи. Она ждет, что сейчас будет очередная вспышка боли, но она даже не подозревает, что, на самом деле, ее ждет уйма удовольствия.

— Ты снова кончила, а? — спокойно спрашиваю я.

Она прикусывает губу и молча кивает.

— Ты опять заслужила наказание, не так ли?

Она продолжает молчать, я позволяю тишине установиться между нами. Наконец, она кивает.

— И какое наказание будет за твое непослушание?

— Может ты снимешь последний зажим? — неуверенно шепотом спрашивает она. Ее глаза такие огромные, зрачки почти полностью заполняют радужку. Она так возбуждена и хочет меня, что у меня на груди уже образовалась лужа из спермы и ее смазки. Я вставляю в нее палец, и она с шипением выдыхает через рот.

— Так нравится?

Она кивает.

Я медленно улыбаюсь, и она нервно замирает, напрягаясь всем телом. Она не доверяет мне.

Я смеюсь.

И когда она меньше всего ожидает, я снимаю зажим с ее клитора. И прежде чем она начинает кричать, я жадно начинаю его сосать, чтобы кровь как можно быстрее прилила к нему, и она не почувствует сжигающей, выстреливающей боли. Пока я сосу ее клитор и трахаю ее пальцем, ее киска истекает соками.

И она в очередной раз кончает. Чертовски сильно, она открывает рот в молчаливом крике, ее тело бьет судороги, такие сильные, неистовые, что она почти вырывается из моей руки. Она заливает мне рот, шею, грудь, пока я продолжаю сосать ее и двигать пальцами. Ее оргазм продолжается и продолжается.

В конце концов, она падает на меня спиной назад, ее шелковистые волосы накрывают мой член. Ноги широко открыты передо мной, клитор выглядит опухшим и в два раза больше обычного, киска красная, ею хорошо попользовались. И она все еще продолжает пульсировать. Несколько минут я позволяю ей лежать, чтобы прийти в себя.

Потом она начинает дрожать, и я поднимаю ее, укладывая на кровать. Затем встаю и смотрю сверху вниз на нее, поворачиваю ее на бок и развязываю галстук. Она глубоко вздыхает, как только ее руки становятся свободными. На запястьях остались красные следы. Мне хочется дотронуться до них, погладить, поцеловать, но я не должен этого делать.

Она оборачивается ко мне. На ее лице видны следы слез. Она кажется ошеломленной, открытой и такой уязвимой. И что-то щелкает внутри меня. Я дотрагиваюсь ладонью до ее щеки, и она трется о мою руку, как кошка. Совершенно покорное движение делает мой член снова твердым. Я убираю руку.

— Кому ты принадлежишь? — рявкаю я.

— Тебе, — шепчет она, и одна слеза скользит из глаза, скатываясь на висок.

Я отворачиваюсь и покидаю ее спальню.

  

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ 

Стар

Несколько часов я не могу заснуть после того, как он ушел. Я лежу на кровати, соски и клитор продолжают покалывать и болеть, и тупо смотрю в потолок. Что со мной происходит? Я никогда не была такой ненасытной.

Я начинаю думать о Найджеле. Вспоминаю нашу свадьбу. Как я гордилась, что вышла за него замуж. Вспоминаю медовый месяц. Конечно, мы пробовали наручники и другие игрушки, но большую часть времени я просто хихикала над этим. Я ни разу не испытывала ничего подобного.

Я сажусь на кровати. Киска настолько опухшая, что мне даже некомфортно полностью соединить ноги. С трудом слезаю с кровати и бреду в ванную, вижу свое отражение в зеркале. Тушь размазалась, вид у меня распутный и ужасный. Слышу сигнал пришедшей смс-ки. Сегодня в больнице папа выглядел довольно-таки хорошо, поэтому я уверена, что это не из больницы, тем не менее, я все равно неуклюже спешу к телефону.

Это Найджел.

«Я смогу это победить, если буду знать, что ты поддерживаешь меня. Не бросай меня, Стар. Не позволяй ему изменить тебя. Я люблю тебя».

Я растеряна и смущена, поэтому не могу заставить себя ответить ему. Рубашка Николая все еще валяется на полу, я поднимаю ее и прижимаюсь к ней лицом. Шелк такой прохладный на моей разгоряченной кожи.

Он для тебя ничто, Стар.

Я отпускаю рубашку, и она падает на пол, залезаю в кровать и лежу в темноте. Слышится еще несколько писков от пришедших сообщений, но я не поднимаюсь, чтобы взглянуть на них. Я лежу в темноте не двигаясь, пока не засыпаю.

Когда на следующее утро я спускаюсь вниз, нигде не вижу Николая, но Селин уже сидит в столовой, поджидая меня. Она вскакивает со стула с большой улыбкой на лице.

— Доброе утро, — весело произносит она.

— Доброе.

— Тебе нравится твоя комната?

Я улыбаюсь.

— Да. Спасибо тебе.

— Хорошо. Что я могу заказать тебе на завтрак?

Несколько секунд я молча смотрю на нее.

— Можно мне сегодня русский завтрак?

— Конечно. Что бы ты хотела?

— Я хотела бы русские пельмени, который едят со сметаной, либо с вареньем. Не помню, как они называются?

— Я поняла, что ты имеешь в виду. Я скажу шеф-повару. Вернусь через секунду, — произносит она, выходя из комнаты.

Я подхожу к окну. Сегодня будет прекрасный день. Солнце стоит высоко, такое яркое, воздух прогрелся. Я слышу, как она входит в столовую и оборачиваюсь.

— А где Николай?

— У господина Смирнова назначена ранняя встреча.

Я киваю.

— София, его секретарь, передала список литературных агентств. Она уже все изучила и выбрала агентства, которые представляют авторов твоего жанра. Мистер Смирнов предположил, что ты могла бы сегодня утром написать письмо, которое потом разошлет София.

Я улыбаюсь.

— Ух. Вы обе такие быстрые. У меня бы ушли недели разобраться во всем этом.

Селин явно довольна моей похвалой.

— Я стараюсь изо всех сил.

— Спасибо тебе. Я, на самом деле, ценю это.

— Всегда пожалуйста. Если ты хочешь, чтобы я что-то сделала, просто скажи.

— Думаю, пока не надо.

— Ты не хотела бы пройтись по магазинам сегодня после встречи со своим отцом?

— Нет, я вернусь сюда и напишу письмо.

— Господин Смирнов сказал, что ты можешь вернуться в Суррей сегодня вечером, если хочешь продолжить свои уроки верховой езды.

— А он не поедет?

— Я так не думаю, но не уверена на сто процентов. Я свяжусь с Софией, чтобы узнать его планы, и дам тебе знать.

Чувствую странную тяжесть, осевшую у меня в груди. Это даже лучше. Чем больше времени я буду проводить с ним, тем хуже будет для меня.

— Нет, не нужно. Все нормально. Не беспокойся об этом, не спрашивай Софию. Я хочу вернуться в Суррей.

— Хорошо, тогда я договорюсь, — говорит она со счастливой улыбкой.

После завтрака я сажусь за написание письма литературным агентам, потом пишу резюме. К сожалению, оно очень короткое, потому что я никогда в жизни не работала, и мягко говоря, у меня нет особых талантов. Но мне все равно приходится писать. Я отправляю написанное по электронной почте Селин. Пока я раздумываю стоит ли мне выйти в сад прогуляться, приходит сообщение от Найджела. Я запираю дверь в ванной и перезваниваю ему.