Как магнитом меня притянуло к стулу, где висела толстовка, которую я одолжил ему. Взглянув на раздвижную стеклянную дверь во внутренний дворик, я увидел его, стоящего у розовых кустов. Солнце золотом сверкало в его волосах. Я взял толстовку и поднес ее к лицу.

Она была еще теплая от его тела.

Я медленно вдохнул. Мыло. Кондиционер. Но также было что-то еще. На конце моего глубокого вдоха был пьянящий мужской запах его кожи, и, прикрыв глаза, я держал его в легких как в плену.

Ты внутри меня.

Мой разум наслаждался запахом. Я представил свои губы на его коже, руки на его спине, свою грудь напротив его. Он был горячим, сильным, твердым и…

Два быстрых стука в стеклянную дверь заставили меня вздрогнуть, мои глаза открылись, чтобы посмотреть на Максима, который стоял на террасе, отвернувшись в другую сторону. Я сразу же опустил толстовку на стул и отодвинул дверь.

— Эй.

Он посмотрел на меня, его лицо было бесстрастным.

— Эй. У тебя есть перчатки?

— О, да, — мое лицо, наверное, было пятидесяти гребаных оттенков красного. Но он ничего не видел, верно? — Будут прямо сейчас.

Снова надев обувь и пройдя в гараж, я стал рыться на полках своего верстака. Где, черт возьми, были эти перчатки? Я знал, где в этом гараже что находится, так почему, бл*дь, я не мог их найти? Мой разум был мутным от смятения и стыда. Он видел, что я делаю? Нет, скорее всего, не мог. Он даже не смотрел на меня, когда постучал. И даже если и так, он знает, как я отношусь к порядку. Он, наверное, мог решить, что я собираюсь повесить толстовку куда-нибудь или отнести ее в его комнату.

Мой пульс замедлился, и я вспомнил, где были перчатки. Я достал их с полки и на секунду скользнул в них руками, сжимая и разжимая кулаки.

— Нашел? — со стороны спросил Максим.

— Да, — быстро стащив их, я направился к выходу, щурясь от солнечного света. Я забыл надеть солнцезащитные очки. — Вот, пожалуйста.

Я вручил ему перчатки и наблюдал, как он их надевал, заполняя пальцами пространства, которые еще минуту назад заполняли мои.

Это было почти так, как прикасаться к нему.

— Эй, — я перехватил телефон левой рукой, а правой потянулся, чтобы взять пару лимонов.

— Привет, большой брат. Как все прошло сегодня с нашим русским сиротой? Кстати, еще раз спасибо.

— Без проблем. Это было, эм, увлекательно, — Я прихватил несколько лаймов, на случай, если кто-то захочет их для коктейлей.

— Ты его отвез?

— И да, и нет.

— И да, и нет?

Прищурившись, я сканировал пучки трав, выбирая из них тимьян.

— Я отвез его на квартиру, в которой он должен был жить, но не смог его там оставить.

— Почему нет?

— Это было ужасно.

Эллен рассмеялась.

— Например, сиденье унитаза было поднято? На полу были влажные полотенца? Крошки печенья на полках?

— Нет, кишащий тараканами, отвратительно вонючий, в грязных пятнах матрас, даже-если-вы-заплатите-мне-миллион-долларов-я-все-равно-не-останусь-тут-так-омерзительно.

Женщина, выбирающая овощи справа от меня, ужаснулась и отошла.

Моя сестра ахнула.

— Серьезно? Так он не остался?

— Нет, он был в полном порядке. Я имею в виду, не был, конечно, он не был в порядке, но он сказал, что все нормально, это то, что он мог себе позволить, и это было только временно.

— Погоди, я думала, он остановился у друга, который не появился прошлой ночью.

— Нет. Этот парень собирался подвезти его до квартиры. Но его машина сломалась в горах или типа того.

Она засмеялась.

— Благодарность потому что задаром.

— Именно. В любом случае, я не мог его бросить. Там было действительно невозможно жить.

— Обалдеть. Так что вы с ним сделали?

— Что я с ним сделал? Его мама должна перевести его деньги, но их не будет до понедельника. Поэтому я привез его домой.

— Конечно, ты это сделал, — она хихикнула. — Ты добрая душа.

Я поморщился, прочесывая ярусы овощей. Где, черт возьми, был фенхель?

— Я не добрая душа. Это временно, я же говорю тебе, никто бы не смог оставить друга в таком месте.

— О, вы теперь друзья? Это так мило.

— Мы не совсем друзья, я просто... я не знаю, кто мы, — схватив последний пакет укропа, я бросил его в свою тележку. — Но я сказал, что помогу ему.

— Поможешь, в чем?

— Во всем, Эллен. Он самый милый парень на свете, но он переехал сюда по прихоти и ничего не планировал.

— Он переехал сюда? Я думала, он просто путешествует.

— Планирует остаться, — я перенес телефон к правому уху и толкнул тележку в середину секции продуктов к ящикам с картофелем и луком. — Он хочет быть сценаристом.

— Ни кем попало.

— Верно. Так что, у него накоплено около двух тысяч долларов, с помощью которых ему нужно будет купить еду, ноутбук, снять жилье и, в обозримом будущем, взять уроки сценаристов.

— Да, у него не получится.

— Именно это я и сказал, — я бросил в корзину несколько луковиц и большой пакет картошки. — Я предложил ему остаться на две недели, в течение которых собираюсь помочь просчитать его бюджет и найти место для жилья, которое он сможет себе позволить, как только найдет работу.

— Работу?

— Это — то, куда ты тоже ходишь. Ты можешь нанять его?

— Я бы рада. А это законно?

Я нахмурился.

— Не совсем. Тебе придется платить ему наличными. Держать его нелегально.

— Окей, — Эллен это не беспокоило. — Я не работаю сегодня вечером, но могу взять его завтра.

— Отлично! — в верхней части спины напряжение ослабло. — Он говорит, что у него есть некоторый опыт работы в баре.

— Звучит неплохо. Где он сейчас?

— Он дома, работает в саду.

— Ты уже заставил его работать? — фыркнула Эллен. — Это так на тебя похоже.

— Ха-ха. Он сам предложил, большое спасибо за комплимент. Максим сказал, что у него есть опыт в садоводстве тоже, хотя он может сейчас как раз вырезать все мои розы, но это все, что я знаю.

— Он настоящий мастер на все руки, да?

— Видимо.

— Очень жаль, что он такой непривлекательный.

Его красивое лицо пришло мне в голову, и я выдавил.

— Непривлекательный?

— Это была шутка, Дерек! Я пошутила. Ради Бога, парень выглядит как оживший рекламный щит Кельвина Кляйна.

— Все может быть, — не думай о нем в нижнем белье. Не думай о нем в нижнем белье. Не думай о нем в нижнем белье.

— Все может быть? Извини, но ты, должно быть, умер, если не считаешь его привлекательным. И даже не недавно умерший. Как будто лет сто мертв, — она вздохнула. — Жаль, что он гей.

Я завис, мое тело замерло.

— Что?

— Он гей. Один из моих официантов нечаянно подслушал, как он прошлой ночью говорил это девушке в баре, — она засмеялась. — Судя по возгласам, та была очень разочарована. Бедная.

— О мой Бог, — магазин вращался.

— Да какая разница? Ты собираешься включить «папочку» и прочитать нотации по этому поводу?

— Нет! Это не имеет никакого значения. Я просто не понял, — не своим голосом проговорил я.

— Хорошо. Ты напугал меня. Я могу выдержать только одного узколобого родственника. В любом случае, мне лучше закончить разговор. У меня еще тонна дерьмового инвентаря.

— Окей.

— Эй, что вы делаете сегодня вечером? У меня выходной. Может, посмотрим фильм или еще что-то?

— Эм, нет. Я имею в виду, я не могу. Может быть, Максим захочет? — его имя было другим на моих губах.

— Почему ты не можешь?

— Я пригласил друзей на ужин.

— Что будешь готовить?

— Жареная курица с овощами, — которую я должен был купить, чтобы ехать домой и приготовить, но я все еще не мог сдвинуться с места рядом с картофелем.

— Ням! Есть место еще для одного?

— Конечно, — сказал я рассеянно.

— Супер! Во сколько я должна прийти?

— В семь — нормально?

— Отлично. У меня есть время пойти домой и прибраться. Кто еще придет?