Не показывая вида, он обогнул группу отдыхавших людей и прямиком пошел домой, уже ни на что не обращая внимания. Дома Марк никому ничего не сказал, а его никто не успел хватиться, так как время, в которое он пришел, было еще вполне терпимым. Это был один из самых страшных моментов его жизни.

Юноша шел и думал, вполуха слушая Тиору, о том, что не вспомнил про эту ситуацию, когда двигался через лес к замку. Наверное, потому, что не заблудился в тот момент и точно знал, куда ему идти. Сейчас же они с девочкой явно потерялись в этом бесконечном огромном лабиринте.

— Марк! Ты меня слушаешь, вообще? — Тиора недовольно ткнула парня в бок маленьким кулачком.

Юноша быстро закивал, возвращаясь в реальность.

— Да, я вижу, как ты меня слушаешь. Тебе повезло, что ты говорить не можешь, а то бы я спросила, что последнее я сказала. Удобная тебе отговорка.

«А неплохо бы иногда притворяться глухонемым, если женщина начинает чересчур доставать», — вдруг промелькнула мысль в голове Марка, и он весело усмехнулся.

— Очень смешно! Ни в грош меня не ставишь! Тебе на меня наплевать — крикнула Тиора.

Марк посмотрел на нее и замотал головой, не соглашаясь с ней.

— Да! Тебе на меня плевать!

Если женщина уперлась, как слон в стену, доказывая даже самую абсурдную мысль, которую она вбила себе в голову, то ни в коем случае с ней нельзя спорить и доказывать что-то, иначе она заведет в такие дебри, из которых можно не выбраться совсем, теряя остатки терпения и огромное количество нервных клеток. Эту банальную истину знает любой мужчина, но почему-то часто забывает о ней, все еще удерживая надежду, что он таки сможет доказать ее неправоту и глупость ее доводов, приведя, как ему кажется, самые железные аргументы. Но какими бы железными эти аргументы не были, женщина накроет их мощным тайфуном самых замысловатых и даже, если потребуется, нелогичных домыслов, облачая их в одеяния истины в последней инстанции и тем самым раздавливая аргументацию мужчины молотом истерики на наковальне уверенности в своей правоте. При этом контрольный выстрел в голову будет обязательно произведен пистолетом с выгравированной на нем крупными буквами надписью «Я так сказала!».

В такой момент женской непогоды настроения мужчине нужно замолчать и резко сделать что-то, что разорвет ее шаблоны от неожиданности происходящего. Любимую женщину можно быстро и очень крепко обнять, взять ее в охапку, давая ей почувствовать «мужика», зверя, и поцеловать, даже если она яростно отбивается. Она не должна при этом успеть понять заранее, что должно произойти в следующую секунду.

Так как Тиора не была все-таки любимой женщиной, и вообще была маловата, Марк, не слушая ее причитаний и не обращая внимания на то, как она колотит его своими кулачками, моментально подхватил ее под мышки и пару раз подкинул над собой. Девочка, широко раскрыв глаза, от неожиданности громко взвизгнула, а юноша, поймав Тиору очередной раз, тут же закинул ее на плечо и пошел вперед. Она очнулась достаточно быстро и, крича и извиваясь, начала изо всех сил колотить кулаками по его спине, но быстро устала, обмякла и успокоилась.

Марк опустил ее, посмотрел ей в глаза и улыбнулся.

— Дурак! — крикнула Тиора, но тут же не сдержалась и прыснула со смеху.

Юноша беззвучно подхватил ее хохот, тряся плечами, и вдруг у него вырвался из горла несильный сдавленный смешок.

— Кажется, голос возвращается, Марк!

Парень несколько раз попытался произнести какое-нибудь слово, но голос не слушался его. Звук появился, но было похоже, будто юноша говорит, как человек, родившийся с серьезной степенью детского церебрального паралича. Марк знал одного такого человека (в то время Марк был на первом курсе университета и снимал комнату у женщины, которая ухаживала за своим сыном с таким страшным недугом), и ему пришлось привыкать примерно недели две, прежде чем он начал понимать сильно искаженную речь того парня.

Сейчас юноша разговаривал также, и, как сын той женщины, так же будто выворачивал челюсть в сторону, с огромным усилием пытаясь произнести какое-нибудь слово.

— Я почти не понимаю тебя, Марк, но я думаю, мы вышли из какой-то области лабиринта, в которой у тебя все это началось, — сказала Тиора. — Значит, скоро все должно стать в порядке. Правда же?

Юноша кивнул, чувствуя облегчение и думая о том, как будет здорово снова уметь говорить.

Пройдя еще несколько перекрестков, то взбираясь на очередной подъем, то спускаясь ниже, они внезапно вышли к широкой пропасти, располагавшейся справа от них. Это не был противоположный край лабиринта, так как на другой стороне бездны были такие же лабиринты, уходившие куда-то вдаль тумана. Ширина пропасти была примерно полсотни метров, в длину же она уходила в обе стороны ровной полосой, скрываясь тумане. Внизу, как и между путями лабиринта, царила кромешная тьма.

Тиора и Марк стояли высоко на стене, всматриваясь в глубину и озираясь вокруг. Девочка подошла к краю и посмотрела вниз, затем, поежившись, отошла назад и прижалась к юноше.

— Страшно туда смотреть, — сказала она.

Парень кивнул, погладил Тиору по голове, и, взяв за руку, повел ее вперед. Они удачно попали на путь, который на достаточно большом участке пролегал вдоль края бездны. По ходу их передвижения туман медленно отступал, отображая очертания лабиринта впереди и линию за линией отрисовывая ландшафт. Вокруг немного потемнело. Казалось, что день идет на убыль, и приближаются сумерки.

— Что-то мне не по себе, — произнесла Тиора. — Ой, смотри, что это там впереди! Мост?

Юноша пригляделся и увидел смутные очертания какой-то крупной конструкции, перекинутой через пропасть и соединявшей обе части лабиринта. Они подошли ближе и уже четко увидели, что это было сооружение серого цвета, которое будто поблескивало хромированной поверхностью, казавшейся гладкой и скользкой. По всей длине «моста» одна его сторона была сильно скруглена и резко падала в бездну, видимо, окончательно закругляясь где-то внизу, другая же пологим спуском с маленьким уклоном также уходила в пропасть, медленно растворяясь во тьме. Таким образом, большая часть «моста» была где-то спрятана во мраке, как основная часть айсберга скрыта под водой, а его длина, соединявшая части лабиринта, была намного меньше ее ширины, которую не было возможности увидеть полностью.

— Думаю, нам туда, — коверкано произнес юноша. Язык все еще не слушался его.

— О, Марк, речь возвращается! Наконец-то! А то я думала, чокнусь, разговаривая одна, — хихикнула девочка, прикрывая ладошкой рот и втягивая голову в плечи.

— Да, видимо, мы покинули какую-то область, как ты и говорила. Я тоже рад, но язык пока, как одеревенелый.

— Это даже хорошо: меньше будешь болтать, и больше слушать меня.

— Я думал, тебе надоело одной говорить, — Марк удивленно приподнял брови.

— Ой, все, — махнула рукой Тиора и резво пошла вперед.

Юноша лишь усмехнулся, цокнул языком, и, устремляясь за ней, произнес:

— Женщины. Противоречие на противоречии и противоречием погоняет. Обожаю их.

Вдруг резкое, до боли знакомое электрическое жжение импульсами прошло по коже рук и стало нарастать. По всему телу Марка прошлась волна страха, и он тут же крикнул, падая на землю:

— Тиора, ложись, живо!

Девочка уже также почувствовала знак и моментально плюхнулась на каменный пол, закрывая руками голову, будто это должно было сделать ее невидимой. Марк быстро подполз к ней, подтянул ее к краю пути лабиринта, на котором они находились, где они оба прижались к каменной зубчатой невысокой стенке, практически вжавшись в угол.

Темный вылетел молниеносно из тумана, двигаясь между лабиринтами над мраком пропасти. Когда он шарообразной черной бесформенной массой бесшумно прошел над мостом совсем рядом с лежавшими на стене парнем и девочкой, на их коже появились маленькие электрически дуги, проходившие между волосками и невыносимо щипавшие кожу. Тиора сильно зажала рот ладонью, чтобы не вскрикнуть, в то время как Марк, лежа позади нее, тихо погладил ее по оголенной икре, подбадривая ее и показывая, что он рядом. Все еще закрывая ладонью рот, она чуть-чуть повернула голову, чтобы посмотреть назад, увидела юношу, и ее испуганное лицо стало немного спокойнее. Тиора глядела на него, и ей было уже не так страшно. Он был с ней и не бросит ее. Он уже отбил один раз ее из лап странной гадкой твари, и всегда будет защищать ее, что бы ни случилось. От этой мысли девочке стало теплее и легче на душе.