— Духи леса услышали нас! — возвестил торжественным голосом целитель всех присутствующих, на лицах которых теперь отразился благоговейный священный трепет и суеверный страх.

Пигмеи на миг заполнили пространство хижины одним громким «Ух!», произнесенным в унисон.

— Оставим же теперь его отдыхать, — сказал шаман и, размахивая руками, начал прикрикивать на собравшихся у входа зевак. — Прочь! Прочь! Все прочь!

Толпа быстро рассыпалась между хижин на свои прежние места, продолжая ежедневные насущные дела. Марк благодарно склонил голову перед целителем. Тот ответил юноше взглядом, полным понимания, принимая благодарность, и вышел вслед за всеми, потрясая своей странной трещоткой.

— Рад, что ты снова с нами, — с улыбкой сказал Мбуса. — Теперь отдыхай.

Шаман и Нглаи вышли из хижины, а Марк сидел, задумчиво глядя им вслед. Его тревога и страх в реальном мире ушли, будто остались запертыми среди тех странных людей с выпученными глазами, в месте, которое управляло этими неприятными чувствами.

«Это лишь передышка», — на лице юноши отразилась улыбка отчаяния.

Тиору забрал Темный, а это значит, что скоро произойдет что-то такое, что окончательно решит судьбу Марка, положительно или отрицательно. Он должен нагнать их как можно скорее, во что бы то ни стало, пока все это не обернулось для него катастрофическими последствиями, от которых зависела его жизнь. Девочка важна для этого Хозяина, о котором рассказывал Варолиус. Но кто же она? И кто этот Хозяин? И не провалил ли Марк уже свою неизвестную ему самому миссию, так как дед говорил, что их появление с Тиорой должно быть внезапным?

Слишком много вопросов. Сейчас стоило сконцентрироваться на физическом восстановлении тела, источавшего теперь крайнюю слабость.

Весь день Марк просидел в хижине, разрабатывая руки, ноги, спину и пытаясь подняться. К вечеру ему это удалось, и он, пошатываясь, вышел из своего шалаша и стал у входа. Периодически к нему подходили жители деревни и спрашивали о его самочувствии, на что юноша улыбался и отшучивался, что через пару дней будет готов поохотиться даже на слона.

Прихрамывая на одну ногу, подошел и охотник, столкнувшийся в тот злосчастный день с гориллой. На его теле остались глубокие шрамы, но многочисленные гематомы уже начинали проходить, мягко перетекая из сине-лиловых в зеленовато-желтые цвета пятен. Вся его спина выглядела, как палитра художника, смешивавшего на ней множество красок в попытке получить различные оттенки.

— В порядке, Марк? — спросил он.

— Да, живой. Ты быстро приходишь в себя, — сказал юноша наполовину словами, наполовину жестами, опираясь спиной на стену хижины.

— Скоро выйду на охоту, — радостно произнес пигмей.

— Это хорошо. Плохо охотнику сидеть дома.

Пигмей сделал серьезное лицо и проговорил, глядя в глаза Марку:

— Спасибо, что спас меня. Я в долгу перед тобой.

— Это сделали еще трое охотников, не только я, — скромно ответил парень. — И если бы не они, я бы тоже тут не стоял.

— Я уже сказал им спасибо. Теперь говорю тебе.

Марк взял пигмея за плечи и произнес:

— Я рад, что все закончилось хорошо. В нашей жизни еще будет много охоты.

— Хорошие слова, Марк, — сказал пигмей, затем обернулся и добавил. — Увидимся позже у костра. Тебе полагается большой кусок сегодня.

Юноша засмеялся коротким смешком, отмахиваясь руками. Охотник медленно удалился, примкнув к группе людей, колдовавшей над розжигом вечернего костра. Марк стоял и смотрел на всеобщее движение жителей деревни. В его разуме будто что-то надломилось, и все естество напряглось в ожидании чего-то такого, чего парень пока не мог объяснить. Было лишь странное ощущение в душе, сотканное из какого-то апатичного, полудепрессивного, подвешенного состояния, связанного с девочкой и тем, что скоро ему придется столкнуться с чем-то неизведанным.

Когда человек ввергается в условия неопределенности, его реальность начинает смазываться. Он перестает физически полноценно воспринимать свое тело, все чувства и ощущения притупляются, а мир вокруг становится блеклым, как будто кто-то погружает в него огромный шприц, высасывающий все его краски. В такие моменты человек испытывает какую-то странную дереализацию и порой частичную деперсонализацию, и в этот момент точка его сознания находится где-то рядом, вне тела, взирая на него, как на нечто отчужденное. Такое происходит, даже если человек психически абсолютно здоров. Возможно, так разум защищается, чтобы не сорвать последние винты, перебирая все варианты последствий, раз за разом прокручивая их в бессильной попытке прийти к какому-то стабильному итогу. Если же человек не может совладать со своим сознанием и подсознанием, доводя себя до исступления таким состоянием, он может просто сойти с ума. Неопределенность — одно из страшнейших и выматывающих ощущений, и мы готовы уже услышать даже самое ужасное дальнейшее решение нашей судьбы, лишь бы избавиться от этого мерзкого истощающего чувства, доводящего до тошноты.

Марк качался на волнах разума, находящегося в подвешенном состоянии, уже несколько дней. За это время физически он полностью восстановился, но в его душе вращался жуткий хаос, не дававший ему покоя. Нглаи первый заметил, как парень осунулся, почти ничего не употребляя в пищу. Отрешенный от всего вокруг, юноша смотрел на мир затуманенными матовыми глазами, не ощущая жизни и движения. Казалось, вся энергия покинула его тело, и оставила лишь немного, для выполнения элементарных мышечных действий.

В какой0то день Нглаи подошел к юноше и спросил:

— Марк, я могу тебе как-то помочь?

Тот молча поднял глаза и посмотрел на пигмея. Затем на миг в них отразился странный блеск в виде озарения, как будто парень пришел к этой мысли только что. Он глубоко вздохнул и произнес:

— Я должен идти.

Пигмей лишь кивнул юноше в ответ.

— Завтра. Я отправлюсь завтра, — добавил Марк.

— Мы с Мбусой проводим тебя до границ леса, если ты непротив.

— Нет. Конечно, нет, — впервые за несколько дней лицо парня озарилось улыбкой. — Я буду только рад.

Нглаи приобнял юношу одной рукой за плечи и сказал:

— Объявим всем вечером, и завтра с утра отправимся в путь.

— Да. Спасибо, Нглаи, — Марк похлопал пигмея по руке. — Ты спас меня тогда, и всегда был мне, как брат. Я тебе очень благодарен.

— Я и есть твой брат, — улыбнувшись, сказал туземец. — Если ты захочешь вернуться, вся деревня будет очень рада.

— Да, я знаю. Спасибо вам всем, — ком подкатился к горлу Марка, а его глаза наполнились слезами.

Тяжело уходить, но сейчас это было необходимо. Так же было у Саиба, так же и здесь, в деревне пигмеев, ставших юноше доброй семьей.

Наконец, настал вечер. Костер был огромен, и теперь ярко пылал, потрескивая дровами и выстреливая в воздух множеством искр-светлячков. Для людей огонь всегда был, прежде всего, другом, прикрывавшим их от холода и дающим уют и ощущение безопасности. Сейчас все жители деревни расселись вокруг костра, поедая свой ужин под всеобщий звонкий смех и гомон, так же как это делали их предки несколько тысячелетий назад.

В разгар трапезы со своего места встал Нглаи, прошел ближе к центру площадки и поднял вверх руку, показывая всем, что он сейчас будет говорить. Мбуса сидел, понурив голову, так как уже был в курсе новостей. Все резко притихли.

— Друзья! Я хочу сообщить вам одну новость, — начал он. — Наш брат, Марк, решил покинуть нас. Ему нужно домой, в свой мир. Завтра, на рассвете, мы с Мбусой проводим его до границ леса.

Среди пигмеев тут же поднялся гвалт и шум, а на освещаемых костром лицах, кожа которых теперь приобрела красивый темно-бронзовый оттенок, отразилось полнейшее удивление. Все взглянули на Марка. Юноша встал и медленно подошел к Нглаи, пока тот успокаивал толпу.

— Я вынужден идти, братья мои, хотя, честно сказать, я совершенно не хотел бы вас покидать, — парень изъяснялся словами и жестами, пытаясь объяснить все, как можно понятнее. — У меня появились на то причины. Но я обязательно постараюсь снова к вам приехать. Спасибо вам за все, друзья.