— Вот она! Победа!

Норисса все еще держала в руке охотничий нож, но теперь его длина обратилась против нее самой. Стиснутая в захвате руки противника, она могла наносить лишь короткие колющие удары, которые не причиняли врагу вреда, скользя по спинной пластине.

Солдат продолжал тащить ее за собой. Ее рука в кольчуге больно впивалась в спину, а кистью руки он сжимал ее левую руку чуть выше локтя. Превозмогая боль, Норисса попыталась пошевелить своей рукой, которую удерживал противник. Это ей удалось. Тогда, зажмурив глаза от едкого дыма, она полуобняла солдата за талию и нащупала рукоять короткого кинжала. Схватив его за рукоять, Норисса, не тратя времени на неуместную сейчас радость, выдернула кинжал из ножен и провела лезвием вверх, пока острие его не соскользнуло с широкого кожаного пояса в узкую щель между поясом и нижним краем кирасы.

Затем она сильно нажала на рукоятку.

Победный крик солдата перешел в удивленное хрюканье, и они оба упали. У самой земли воздух был не таким горячим и не таким дымным. Норисса жадно дышала, откатившись от мертвого солдата, стараясь не смотреть на его удивленное лицо и остекленевшие глаза. Норисса лежала скорчившись, притворяясь убитой, и боролась с искушением полежать так еще немного, так как дышать стало гораздо легче. Топот множества ног, человеческих и ног кайфаров, заставил ее вскочить, пока ее не затоптали.

В борьбе она потеряла свой нож, а теперь выронила и кинжал и оказалась безоружной в самой середине толпы вражеских солдат. Дома поселка горели очень спорой дружно, от многих из них остались лишь кучи золы и тлеющих углей, от которых поднимались в небо серого плотного дыма. Дым этот гораздо больше мешал всадникам, чем пешим воинам, к тому же ее короткий плен приблизил ее к Медвину, но теперь у Нориссы не было никакого оружия. Да и Медвин все еще был недосягаемым, так как путь к нему преграждало кольцо яростно сражающихся солдат и повстанцев.

Внезапно Норисса ясно увидела обоих — Медвина и его противника. Это зрелище захватило ее, и она стояла неподвижно, всматриваясь в неожиданно возникший разрыв в клубах дыма. Верховный Адепт поднял руку в черной перчатке и выхватил из воздуха целый клубок извивающихся языков красно-зеленого пламени. Клубок этот быстро раскалился добела, и черный маг обрушил его прямо на Медвина.

Норисса вскрикнула и бросилась вперед. Она не видела приближающегося всадника, пока кайфар не загородил ей путь живой мохнатой стеной. Могучая рука обхватила ее за талию и, подняв высоко в воздух, с размаху опустила ее на переднюю луку седла. В ушах загремел знакомый голос:

— Прекрасная встреча, дорогая Норен! Добро пожаловать снова в нашу лихую компанию!

Норисса в панике забилась, пытаясь вырваться, но Джаабен прижал ее еще сильнее, пожирая ее глазами и победоносно ухмыляясь.

— Знай мы, кто забрел в наш замок на огонек, мы приготовили бы тебе еще более радушную встречу. Смазливые мальчики нам тоже по душе, но твоя настоящая внешность доставит нам просто бездну удовольствий! — Норисса почувствовала на своей шее его горячие влажные губы, а жадные грубые руки скользнули под плащ.

Ярость и стыд вспыхнули в ней. А под ними начал вскипать другой, более опасный жар, который грозил буквально расплавить ее изнутри. Норисса отправила часть своего разума навстречу этому обжигающему жару, в то время как она сама повернула голову к Джаабену и выкрикнула ему в лицо:

— Отпусти меня, грязное отродье, или я уничтожу тебя на этом самом месте!

В ответ Джаабен расхохотался и громко крикнул своим солдатам:

— Отходим! Все отходим! Она у нас в руках!!!

Норисса отдалась на волю своей ярости, и время спуталось, замедлив свой бег. Амулет раскаленным кусочком металла впивался в горло. Тело наполнялось энергией, и ее невидимые иглы стали покалывать кожу изнутри. Вот сейчас… Норисса была всемогуща, и ничто не могло ее остановить!

В тот самый миг, когда ее ненависть готова была излиться, брызнуть наружу, она почувствовала, как что-то отрывает от нее Джаабена. Его руки, все еще цепляющиеся за нее, чуть не сбросили ее со спины кайфара, она вцепилась в гриву и увидела, как он, ошеломленный, непонимающий, валится, разинув рот, на взрытую сражением землю. Испуганный кайфар попятился в противоположную сторону, и Норисса осторожно соскочила с него. Внизу ее подхватили чьи-то сильные руки.

Норисса резко повернулась навстречу тому, кто напал на нее снова, но встретилась с желтыми глазами Бремета, и тут силы оставили ее. На мгновение она покачнулась и прижалась к его пахнущей горьким дымом одежде. Бремет обнял ее, и мир вокруг стал блекнуть, оставляя их двоих в вечности.

Норисса не знала, сколько времени прошло. Из оцепенения ее вывел глухой удар, всколыхнувший землю, и где-то рядом вспыхнуло ослепительное бело-голубое сияние. Воздух стал совсем прозрачным и сильно разреженным, и Норисса почувствовала головокружение. Позади нее раздался высокий протяжный вой, он становился все громче и резко оборвался. Солдаты бросились врассыпную. Жители деревни с победными воплями преследовали их. Норисса посмотрела в глаза Бремету и замерла, завороженная пылающей в них жаждой битвы. Он словно горел желанием преследовать отступающего врага. Но тут Бремет опустил глаза на нее, и кровожадное выражение в них погасло. Он глубоко вздохнул, так что его грудь поднялась и прижалась к ее груди, а огромные руки ласково прикоснулись к плечам.

Норисса могла оставаться в его объятиях целую вечность, согревая обещающим взглядом его глаза, но он сам выпустил ее и отступил на шаг, подбирая с земли свой топор. Когда он выпрямился, его голос и выражение лица были просто вежливо обеспокоенными, и не более.

— Вы не ранены, госпожа?

Норисса часто заморгала, стараясь найти какое-то объяснение внезапно возникшей между ними отстраненности, одновременно размышляя над ответом на его вопрос. Она мысленно осмотрела себя и обнаружила, что нет ни сломанных ребер, ни ран и что кровь, пятнающая ее тунику, ей не принадлежит. Конечно, завтра утром она станет чувствовать себя избитой и выдохшейся, но сейчас она чувствовала себя вполне сносно.

— Нет, не ранена.

Едва она успела произнести эти слова, как к ним подбежал запыхавшийся, распаленный битвой Байдевин. Зажатый в руке длинный нож сверкал в первых лучах поднимающегося над лесом солнца. Байдевин сыпал проклятиями.

— Он был у меня в руках! Я чуть было не достал его, но проклятый головорез — хлоп! — и исчез. Джаабен Невидимый! Ха!

На мгновение он замолчал, чтобы перевести дух, и тут заметил Бремета и Нориссу. Некоторое время он переводил свой взгляд с нее на Бремета и обратно. Потом он сказал спокойно:

— Стало быть, ты ее нашел-таки? — Бремет не успел ответить на его вопрос, Байдевин повернулся к Нориссе, и сарказм, прозвучавший в его голосе, отбросил ее назад, как удар по лицу. — С тобой все в порядке, моя госпожа? Не ранена ли ты? — Норисса кивнула, и Байдевин в сердцах швырнул нож на землю. — Тогда объясни мне, ради всего святого, какая муха тебя укусила, что ты сломя голову полезла в драку без охраны и вообще без оружия? У тебя что, в голове ветер гуляет? Или ты думаешь, что ты бессмертна?!

Норисса начала сердиться, но пока пыталась только оправдываться.

— Я хотела только помочь Медвину, — сказала она, и тут же воспоминание об опасности, которой подверг себя старый волшебник, заставило ее вздрогнуть. Она оглянулась по сторонам, выискивая знакомую фигуру среди развалин деревни.

— Где Медвин? С ним что-нибудь…

— Ничего страшного, — ответил ей голос самого мага. — Только пришлось слегка проучить одного зарвавшегося приготовишку.

Медвин шел к ним, опираясь на посох и тщательно прокладывая себе путь среди согнутых ног мертвых солдат. На минуту он остановился, чтобы отдышаться и вытереть пот со лба, его лицо выглядело усталым. Норисса поспешила ему навстречу, протягивая руку. Мельком оглядевшись по сторонам в поисках вражеского волшебника, она обнаружила только зияющую дыру в земле в том месте, где тот стоял. Дыра слабо дымилась.