– «Проект «Феникс»…»! – начал зачитывать Чи. – «Основной задачей ученых, занимавшихся этими экспериментами, была попытка воссоздать представителя обитавшей ранее на планете цивилизации…»

– Цивилизация на этой планете? – удивилась Софи. – Какая еще цивилизация?

– Видимо та самая, потомками которой стали панацины, – предположил Сергей.

– Цивилизация? – недоверчиво спросил Степанченко. – Мы знали, что планета была населена какими-то существами, но назвать их цивилизацией было бы поспешным и безосновательным поступком.

– Феникс, восставший из пепла, это возрожденное существо, родичи которого погибли много лет назад от резкого изменения температуры на планете, – предположил Чи.

– Теперь меня интересует, успели ли они воссоздать это существо, или нет, – сказал Джим.

– Дверь, за которой проводились исследования в этой области, была открыта, помнишь? – сказал Сергей. – Это значит, что либо все материалы были вывезены…

– …либо сами ушли из лаборатории, – завершила фразу Софи.

– «Феникс без особого труда меняет свою форму, поэтому мы пока не знаем, как он все-таки должен выглядеть на самом деле…», – прочитал Чи.

– Стало быть, сам ушел, – подытожила Софи.

– Они не воссоздали существо, которое обитало на планете, – воскликнул Степанченко. – Они просто предоставили панацинам самим решать, какую форму принять!

– Не думаю, что панацины прямо помнили, как выглядели, – засомневался Джим.

– «Феникс проявляет удивительную способность общаться с другими существами…», – читал далее Чи. – А вот чуть дальше написано: «… прежде мы ошибались. Феникс имеет контакт только с теми существами, которые находятся в симбиозе с панацинами…».

– В симбиозе? – удивился Сергей. – Он так это называет?

– Он что, имеет в виду, что Феникс мог общаться с людьми, привитыми этими штуками? – удивилась Софи.

– Про людей здесь ничего не написано, – покачал головой Чи. – Однако многократно повторяется, что красные черви слушаются его.

– Черви? – переспросил Джим. – А при чем здесь черви?

– Панацины и черви? – воскликнул Степанченко. – Но ведь это значит, что черви и есть панацины!

– Слов мало, но все равно ничего не понятно, – пожал плечами Джим.

– Панацины перестраивают организм так, как им кажется лучше, – пояснил Степанченко. – Видимо, не все они вымерли после резкого изменения климата на планете. Скорее всего, им пришлось укрываться под землей, поэтому они приняли форму, наиболее подходящую для жизни в земле.

– Форму червей, – понял Сергей. – Но тогда получается, что у этих существ не было конкретной формы. Они могли меняться, как им было удобно.

– Поэтому и Феникс не принимал какой-то постоянной формы, – добавила Софи.

– Панацины – микроорганизмы, – воскликнул Степанченко. – Они – сплошной разум. Может и примитивный, но разум. А тела они создавали себе сами. Когда они попали в человеческий организм, у них не осталось возможности менять форму быстро. Теперь им пришлось перестраивать уже существующий организм. Жизнь внутри жизни. Вот моя гипотеза.

– Ужас! – испугалась Софи. – Это страшнее смерти! Твое тело захватывают маленькие чудовища и превращают в чудовище тебя.

– Вот одна из последних записей Ноксфилда, – быстро заговорил Чи, явно наткнувшись на очень интересные сведения. – «Феникс уже два месяца почти не меняет форму. Все так же похож на змею…». Внимание! «… не понимаю, зачем ему четыре руки…».

– Так то существо, которое мы видели в доме Ноксфилда, и было Фениксом? – удивился Сергей.

– Оно было разумным, – напомнил Чи. – И как только я взял карту доступа, он попытался ее разглядеть.

– Не говоря уже о том, что возле дома нас ждала засада, – добавил Джим.

– Значит, этот Феникс координирует действия мутантов, – воскликнул Степанченко. – Все-таки мы были правы, мутанты теряли способность мыслить. За них мыслил Феникс.

– И пикет возле штаба тоже организовал он, – заметил Джим.

– Гениальное чудовище, которому подчиняется целый город опасных мутантов. Я надеюсь, больше никаких открытий подобного рода нам не придется совершить? – сказал Чи.

– Мы знаем, кто наш враг, – начал перечислять Сергей. – Мы знаем, как убраться с планеты. Мы знаем, что нам мешает, и ничего при этом не можем сделать.

– Да, кстати, – замялся Степанченко. – Есть еще одна плохая новость.

– Ничего, профессор, мы уже привыкли, – сказал Джим.

– Я нашел в записях Ноксфилда заметку о челноке и… – Степанченко замолчал, не зная, как сказать следующие слова. – Челнок… ммм… он одноместный.

В квартире Степанченко повисла гробовая тишина.

* * *

– Гражданин Стромелл, Вы точно больше ничего не можете сказать в свое оправдание?

– Ваша честь, Вам что, доставляет удовольствие видеть, как я унижаюсь перед Вами? Я лично вызываю у Вас неприязнь или Вы так относитесь ко всем мужчинам?

– Следите за своей речью, гражданин Стромелл. Я Вам не официантка и не горничная! Я была прокурором еще до судебной реформы, высококвалифицированным! Ни один преступник не избежал наказания за время моей работы. И только один раз я лишила свободы невиновного, но и вызволила его сама. А теперь я судья, и по новым правилам являюсь для Вас и прокурором, и адвокатом. Если Вы невиновны, я сделаю все, чтобы реабилитировать Вас в обществе. В противном случае Вы окажетесь за решеткой, ясно?

– Ясно… Ваша честь… прошу извинить меня. Я действительно ни в чем не виноват!

– Ох, гражданин Стромелл, Вы действительно считаете, что эти слова что-то значат в суде?

– Нет, Ваша честь, я…

– Лехандро Стромелл, до выяснения всех обстоятельств этого дела Вы будете находиться под домашним арестом. Мы вызовем Вас, когда соберем все данные и улики. Заседание окончено! Всем спасибо!

* * *

Софи стояла у окна и смотрела вниз, на площадь перед штабом. Уже была поздняя ночь, и на улице было темно, несмотря на то, что луны этой планеты освещали город. Она размышляла, тихо напевая старую песню себе под нос. Она услышала за спиной тихие шаги, но не стала оборачиваться.

– Ты опять не можешь уснуть? – тихо спросил Джим. – Это ненормально. И даже неприлично. Ведь в квартире всего одна кровать и спишь на ней ты. Вернее, должна спать.

– Даже не знаю, пройдет ли это когда-нибудь у меня? – ответила Софи. – А почему ты говоришь «опять»?

– Ну, сколько мы с тобой знакомы, я не помню, чтобы ты ночью спала, – сказал Джим.

– Последний раз я нормально спала у тебя на плече, в джипе, – напомнила девушка, улыбнувшись. – А ведь ты тоже плохо спишь.

– С чего ты взяла? – удивился Джим.

– Но ведь ты беседуешь со мной каждую ночь, – ответила Софи, посмотрев на собеседника.

– Твоя правда, – пожал плечами Кэрролл.

– Тоже бессонница? – спросила Софи.

– Нет. Вообще-то за время солдатской службы появляется чувствительность к посторонним звукам, – ответил Джим.

– Ты чувствуешь, что я не сплю? – удивилась девушка.

– Нет, я слышу, что ты мурлычешь какую-то мелодию, – сказал Джим, пожав плечами.

– Так это я тебя все время бужу? – воскликнула Софи. – Прости меня, я же не думала, что…

– Да ладно тебе, – махнул рукой Джим. – Я просто счастлив, что имею возможность поговорить с тобой наедине.

Софи снова повернулась к окну и прижалась к нему лбом.

– Внизу темно, но я чувствую, что эти твари там, – прошептала она. – Они ждут, когда мы придем.

– Ты ведь понимаешь, что раз место одно, придется лететь тебе? – сказал Джим.

– Мне? – удивилась Софи. – Почему мне? Конечно, я хотела бы покинуть это место, но я того не стою…

– Ты так говоришь, будто те, кто останутся, обязательно погибнут, – сказал Джим. – Ты полетишь на корабль, оттуда свяжешься с Землей и пошлешь сигнал бедствия.

– А ты уверен, что кто-нибудь прилетит? – спросила Софи. – Уверен, что Стромелл пошлет за нами спасателей? Степанченко ведь тоже сигнал бедствия послал.

– Если Стромелл вложил в это дело такие деньги, думаю, вряд ли он так просто забудет о нас, – ответил Джим. – А если ему нет дела до нас, к минералам у него точно другое отношение.