С развиваемой точки зрения эмоция представляет компенсаторный механизм, восполняющий дефицит информации, необходимой для достижения цели (удовлетворения потребности). Термин "информация" мы всюду употребляем с учетом ее содержательной ценности. В этом смысле возрастание количества информации означает повышение вероятности достижения цели благодаря получению данной суммы сведений. Можно возразить, что накопление сведений, необходимых для достижения той или иной цели, происходит в процессе познания. Но, говоря об эмоции, мы имеем в виду не прирост сведений (он возникает в процессе поиска, движущую силу которого составляет потребность, усиленная эмоциональным напряжением), а именно компенсацию, замещение, экстренный механизм, включающийся на данном этапе познания при данной степени информированности о возможных путях удовлетворения возникшей потребности.
Мы полагаем, что приведенное определение эмоции обладает тремя положительными свойствами: а) отражает физиологическую сущность явления, б) показывает связь эмоции с потребностью и действием, равно как и различие между ними, в) оказывается универсальным для любого из известных нам эмоциональных состояний. Так, ярость компенсирует недостаток сведений, необходимых для организации борьбы (известно, что исчерпывающие сведения о наилучшем поражении противника делают борьбу "хладнокровной"). Страх возникает при недостатке информации, требующейся для организации успешной защиты. Отсюда поведение, инициированное страхом, это - бегство или неподвижность (ступор), биологическую целесообразность которого специально подчеркивал И. П. Павлов. Испуг (его нельзя смешивать со страхом, потому что страх возникает до угрожающего воздействия, а испуг следует за воздействием) - внезапный дефицит сведений об источнике и размерах неожиданной угрозы. Горе мы наблюдаем в ситуации острейшей недостаточности информации о какой бы то ни было возможности восполнения потери (ср. утешение).
Наконец, повседневный опыт показывает, что мы прибегаем к эмоциональным средствам воздействия (например, к подчеркнуто эмоциональной речи) чаще всего при известной нехватке строго логических доводов или в обстановке, когда для изложения доводов нет времени. С этой точки зрения повышенная эмоциональность детей и подростков объясняется не "свежестью чувств" или какими-то особыми свойствами молодого мозга, а недостатком жизненного опыта, хронической "недоинформированностью" относительно происходящих вокруг событий и возможности удовлетворения своих формирующихся потребностей. Положение о "сдерживающем" влиянии коры па подкорковые образования мозга и "возбуждающем" влиянии подкорки, повторенное в сотнях статей, нуждается в объяснении. Почему кора преимущественно тормозит нервный аппарат эмоций? Почему эмоциональные центры преимущественно возбуждают высшие отделы мозга? В каких случаях кора оказывает сдерживающее, а в каких - стимулирующее влияние на подкорковые центры? Это становится понятным, если учесть, что кора представляет у высших животных и человека основное "хранилище" прагматического опыта, а центры эмоций сосредоточены в подкорковых отделах.
Можно привести множество примеров компенсаторного значения эмоций. Если потребность в достижении цели достаточно велика, ярость помогает человеку бороться в тех условиях, где его поражение кажется совершенно очевидным. Чувство тревоги удерживает от опрометчивых поступков при самых отдаленных и слабых признаках опасности. Воодушевление, трудовой энтузиазм позволяют достигнуть результатов; которых не в состоянии предвидеть трезвый расчет. "Мы можем ровно столько, сколько знаем", - писал в свое время Ф. Бекон. По-видимому, его определение следует дополнить: мы можем столько, сколько знаем, плюс то, что дает нам эмоциональное напряжение. В отдельных случаях логический расчет, ослабляя степень эмоциональной мобилизации, способен затруднить достижение цели. Об этом очень ярко написал Сент-Экзюпери, рассказывая о летчике, который потерпел аварию в безлюдных горах. "...Начиная со второго дня, больше всего уходило сил на то, чтобы не думать..., положение было уж очень безнадежным, чтобы иметь мужество идти, надо было поменьше размышлять о своем положении"[3].
Особенно велика роль эмоции как движущей силы поиска информации, недостающей для удовлетворения потребности. Сколько люден проявили невероятное упорство, разгадывая тайны природы и общества. Подчас они тратили на это всю свою жизнь, хотя вероятность достижения цели была исчезающе мала, "...без "человеческих эмоций" никогда не бывало, нет и быть не может человеческого искания истины"[4].
До сих мор мы говорили главным образом об эмоциях, которые принято называть отрицательными. В какой мере наше определение справедливо для положительных эмоций? Напомним, что знак эмоции изменяется в случае, когда имеющаяся информация превышает прогностически необходимую. Действительно, каждый раз, когда возникает положительное эмоциональное состояние, живая система оказывается избыточно информированной, причем степень положительного переживания тем больше, чем значительнее разница между действительностью и прогнозом.
...Томимый жаждой путник движется по раскаленным пескам. Он знает, что только через три дня пути сможет встретиться с источником. Удастся ли пройти этот путь? Хватит ли сил? Не занесло ли ручей песками? И вдруг, завернув за выступ скалы, человек видит колодец, не отмеченный на картах. Бурная радость охватывает усталого путника. В тот момент, когда перед ним блеснуло зеркало колодца, путник стал обладателем исчерпывающих сведений о возможности утоления жажды. И это в ситуации, когда прогноз в лучшем случае предсказывал три дня тяжелейших скитаний! Разумеется, сила положительной эмоции (как и отрицательной) зависит от величины потребности. Вторым определяющим фактором является величина (Н - С) - контраст между прогнозом и реальной действительностью.
Человек бесстрашен, когда он обладает исчерпывающими сведениями о том, как выйти из опасного положения. Опыт, мастерство, совершенное владение техникой - вот основа бесстрашия летчика-испытателя, верхолаза, циркового артиста. Нетрудно видеть разницу между "безумством храбрых", действующих наперекор недостатку информации о возможности достижения цели (об этом мы будем подробно говорить в следующей главе), и бесстрашием человека, обладающего избыточной информацией. В первом случае страх был подавлен другой, более мощной потребностью, во втором - избыток сведений разрушил страх "изнутри", превратил эмоцию страха в свою противоположность.
Чувство торжества возникает только у того, кто преодолел большие трудности на пути к достижению цели. Чем смелее была поставлена задача, чем недостижимее казалась цель, иными словами, чем значительнее разрыв между достигнутым и первоначально имевшимся в распоряжении, тем сильнее торжество победителя. Это свойство положительных эмоций очень точно подметила норвежская писательница Сигрид Унсет: "Хорошие дни выпадают на долю разумных людей, но лучшие дни достаются тому, кто посмеет быть безумным".
Каково приспособительное значение положительных эмоций? В чем заключается их компенсаторная роль? Когда мы говорим о достижении цели, мы всегда берем какой-то отрезок, фрагмент приспособительного поведения. Ведь маршрут путешественника, о котором шла речь выше, не окончился возле счастливо встреченного колодца. Тонизирующее влияние положительных эмоций необходимо для дальнейшего движения вперед, для достижения новых целей. Руководители экспедиций, рабочих коллективов, воинских групп хорошо знают, как важен бывает хотя бы небольшой первоначальный успех для дальнейшей деятельности. Успех ободряет, порождает чувство уверенности в своих силах. Компенсируя дефицит информации о путях достижения цели, положительная эмоция побуждает человека ставить эту цель и действовать в намеченном направлении. Это свойство положительных эмоций нельзя абсолютизировать. Торжество победителя может обернуться "головокружением от успехов", утратой ориентировки в реальной действительности и заслуженным поражением. Но в известных пределах именно положительные эмоции обеспечивают быстрое продвижение вперед за счет "перешагивания" через "информационные пустоты". Вероятностно изменяющаяся среда коварна и многолика. Самый опытный летчик не застрахован от встречи с неведомой опасностью. Но когда он встречается с этой опасностью, чувство уверенности, сформированное предшествующим опытом, не допускает возникновения страха, способного помешать поиску выхода из положения.