Я знала теперь, что моя жизнь почти закончилась. С приближением новых сумерек я почти смирилась со своей судьбой и приготовилась покориться ей. Течение времени доказало, что спасения не будет. Се Лоук сейчас, вероятно, заключает сделку с бандитами, и те в скором времени должны будут прийти за мной. Интересно, какую выгоду они извлекут из моей смерти. Возможно, подложат мое тело на порог дома Керка, обезобразив его так, что лучше не думать об этом.

Я даже хотела поскорее умереть. Любой исход казался мне предпочтительней, чем дальнейшее пребывание наедине с моими мыслями.

В таком мрачном расположении духа я и уснула. Но когда какой-то звук разбудил меня спустя некоторое время, я чувство обреченности и отчаяние были такими сильными, что я мгновенно поняла: это конец, хотя услышанный мною шум был похож всего лишь на чьи-то шаги по ступенькам домика. Это мог быть охранник, шедший посмотреть на меня, как в прошлую ночь, и все же я была уверена, что это не так.

И не ошиблась. Человек, появившийся в дверном проеме, не был охранником. Это был незнакомый туземец, голый по пояс, с отливающим в жемчужно-сером лунном свете ножом в руке. Он был воплощением ужаса, вершиной кошмара.

Когда его взгляд скользнул по комнате в поисках меня, я поняла, какую злую шутку сыграл со мной мой мозг. Я не была готова умереть благородно, я совсем не хотела умирать! Все мое существо жаждало избавления! Но его неоткуда было ждать.

На четвереньках я поползла в дальний угол хибарки. Это движение выдало меня. Двумя быстрыми прыжками мой убийца настиг меня, шаря руками вокруг. Я широко открыла рот в последней отчаянной попытке протеста. Но даже в этом мне было отказано.

Сильная рука закрыла мне рот, и в тот момент: когда я вся сжалась в ожидании невыносимой боли, услышала голос у себя над ухом… Господи, такой знакомый, любимый голос, произнесший: «Тише, все будет хорошо».

И я разрыдалась в объятиях Луэлина Керка.

Глава 18

Сомневаюсь, что даже мать Керка узнала бы его в том виде, в каком он предстал передо мной на этот раз. Исчез добропорядочный английский плантатор, и вместо него появился еще один туземец, оборванный и довольно-таки не опрятный. На его голове красовался шелковый платок, однако никакой другой одежды на теле не было, если не считать шорт длиной чуть выше колен. Все открытые части тела он выкрасил в густокофейный цвет.

Думаю, излишне говорить о том, что в тот момент мне было несравнимо приятнее смотреть на его жалкое облачение, чем на все сокровища Тадж-Махала. Правду говорят, что у каждого свое представление о красоте. Керк был прекраснее всего, что мне приходилось когда-либо увидеть.

Я была бы счастлива навсегда прильнуть к нему, благословляя своё спасение с надежном прибежище, но Керк слишком отчетливо представлял грозящую нам опасность, чтобы допустить это. Он позволил мне спрятаться и пару раз всхлипнуть у него на груди, пока у меня не прошел первый шок, затем встряхнул меня и спросил, всё ли у меня в порядке?

— Да вроде бы, руки-ноги целы, никто меня не трогал, — отвечала я. — Но я измучена вконец, перепугалась до смерти неизвестностью… — Голос, которым я едва сумела овладеть, опять начал дрожать. — О, слава богу, что вы…

— Слушайте меня внимательно, — прервал он. — Вы можете идти? — Я кивнула, не доверяя своему голосу. — Хорошо. Тогда идите за мной. Держитесь как можно ближе. Возьмитесь за мой пояс, если боитесь потеряться. Первые несколько минут будут опасными, но дальше, я полагаю, все пойдет как по маслу. Вы готовы?

— Да, сэр, — удалось прошептать мне.

Следуя его совету, я зацепилась пальцами за пояс его шорт, когда он повернулся, чтобы выйти из бангсала.

Это не было так уж необходимо, так как ярко светила луна, и я хорошо его видела. Но в тот момент я серьезно нуждалась в якоре, к тому же я знала, что Керк обладает способностью вселять уверенность в других. Прикасаясь к нему, я начала верить, что мы выберемся отсюда живыми.

Когда мы вышли из лачуги, Керк прошептал мне через плечо:

— Не смотрите вниз.

Я ослушалась его. Но причина была совсем не в пресловутом женском любопытстве, я просто не поняла, от чего он меня предостерегал. Вероятно, у жены Лота было то же оправдание. Как и она, я была наказана, хотя и не так сурово.

На шатком бамбуковом крыльце бангсала, в густой тени от густых деревьев, лежало тело туземца, сторожившего меня. Прошлой ночью, украдкой он посмотрел на меня, не подозревая, что видит последнюю женщину в своей жизни. Безжалостный удар ножа почти напрочь отсек ему голову. Лужа крови, растекавшаяся вокруг него, чернела в лунном свете, как расплавленный оникс.

Меня чуть не стошнило, но я абсолютно не чувствовала отвращения к убийце. У меня перед глазами даже возникла череда мастерски отснятых кадров жуткого триллера из жизни малайских джунглей. Керк хладнокровно выслеживает свою жертву и одним взмахом смертоносного паранга[6] убивает врага, а затем спокойно вытирает лезвие об его рубашку.

И я была в восторге от воображаемого фильма. Я влюбилась в его героя, потому что он совершил всё это для меня.

Я не имела представления о времени, но деревня спала, во всех хижинах было темно и тихо, В любой другой стране в любой другой части света целая свора собак взорвалась бы лаем, привлекая внимание своих хозяев к нам, как к изысканному заказному блюду. Здесь же всё было иначе. Малайцы предпочитают котов, причем относятся к ним почти с суеверным благоговением, а коты, хвала им, не преследуют свою жертву громким мяуканьем.

Мы пересекли деревню без всяких приключений, достигли незамеченными границы джунглей и нырнули в спасительную непроглядную темноту.

Первый, самый опасный этап нашего бегства был завершен успешно. Облегчение, охватившее меня, было настолько большим, что я опять начала дурацки хихикать, хотя смеяться было еще рановато.

Керк оглянулся и замедлил шаг, почувствовав, что я на грани истерического обморока. Он заговорил со мной, как тренер со своим любимым подопечным — подбадривая и вселяя уверенность. И хотя мне было еще не по силам следовать его указаниям, я с наслаждением слушала его голос, впитывая не столько смысл произносимых им слов, сколько ту энергию и целеустремленность, которыми был наполнен каждый звук его фраз.

Он рассказал о том, что произошло за время моего отсутствия на плантации. Живые и здоровые, Дэн и Джи Ди даже не предполагали, что что-то произошло, пока они не вернулись с аппаратурой к «джипу» и не обнаружили моего отсутствия. Панические поиски и неистовое ауканье впопыхах ничего не дали. В конце концов, в страшной тревоге они кинулись к бунгало, где столкнулись с Керком.

Керк, разумеется, не упомянул о словесной трепке, которую он, должно быть, задал двум мужикам за то, что они все-таки нарушили его запрет и позволили мне уйти далеко за пределы усадьбы без провожатых.

Он бросился к месту моего исчезновения и сразу же догадался об истинном ходе событий, благо — следов было предостаточно. Сеть, которой я была поймана, примятая трава на тропе, по которой меня тащили, и берег реки, где след оборвался. Представить себе отчетливую картину случившегося для такого опытного охотника не составляло большого труда.

Но к этому времени люди Се Лоука были, конечно, уже далеко.

Керк, располагая этими данными, не мог знать, кто были мои похитители, и вначале, как и я, предположил, что это дело рук коммунистов. На следующее утро, когда от Се Лоука было получено требование выкупа, успел распространиться слух, что я мертва.

Специальному подразделению индийских войск по операциям в джунглях было приказано обеспечить, по крайней мере, подобающее погребение моих останков. Позже, когда стало известно истинное положение вещей, приказ, разумеется, был отменен и… Керк пришел за мной один.

— Я не понимаю… — пробормотала я, когда он наконец окончил свой рассказ. — Значит, рассчитывать больше…